Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр (читаем книги онлайн TXT) 📗
Я яцхен. Мое тело было создано в биологической лаборатории базы «Уран». Создано несовершенным. Тело яцхена и человеческий мозг не сочетаются друг с другом — кровь одного не подходит другому. Только благодаря Рабану я все это время оставался в живых. А теперь его нет, и мое тело стремительно убивает мой мозг.
Не знаю, сколько осталось до конца. Несколько минут? Несколько часов? Я совершенно не помню, сколько прожили остальные пять яцхенов, прежде чем сойти с ума, а затем погибнуть. Я бы спросил об этом у Рабана, да не могу.
Рабана нет. Я это чувствую. Я чувствую, что в мозгу что-то необратимо изменилось. Даже когда Рабан был в отключке из-за шокера Торквемады, такого ощущения в голове не было. Тогда он просто молчал… просто молчал, словно ненадолго уснул или куда-то отлучился. А теперь его нет совсем. И больше не будет.
И Направление отключилось. Совсем отключилось — сколько ни стараюсь что-нибудь нащупать, ни черта не получается. Видимо, оно тоже было завязано на Рабана. Или он сам его на себя перевел — этот мелкий гаденыш много чего у меня в организме перестраивал.
Впрочем, мне сейчас не до Направления. На мозг волна за волной накатывает боль. Раскаленные шурупы. Ведро кислоты. Адское пламя. Все это и многие другие идиотские метафоры. Боль постепенно распространяется ниже — все тело уже горит огнем. Руки двигаются как-то неправильно, хвост почему-то дергается… круги перед глазами плывут.
Наверное, я уже начинаю сходить с ума. Это невозможно определить — ведь каждому сумасшедшему кажется, что он нормален. Были бы здесь другие люди, я бы спросил их — сумасшедший ли я? Может быть, я бы их съел потом. Хочу есть. Не доесть ли мне Джемулана? Все равно я уже начал. Да и тот второй валяется совсем нетронутый.
Вот ведь какая загогулина — какой-то жалкий мозговой полип, крохотная фигня, которая меня все это время только раздражала… и такая большая потеря. Я бы погрустил о бедном погибшем Рабане, но какой в этом смысл, если я все равно скоро к нему присоединюсь?
Не начать ли копать могилу, пока я еще что-то соображаю? Сам себя не похоронишь — никто не похоронит. Двигаться, правда, трудновато…
В глазах совсем потемнело. Уже ничего не вижу.
Ничего не вижу…
Так я пролежал несколько часов. Несколько часов я лежал неподвижно, ожидая перехода в лучший из миров. Потом из-за деревьев брызнули солнечные лучи, и я вдруг осознал, что до сих пор жив. Наступило утро, а я все еще жив.
И не только это. Голова все еще болит, но не так мучительно, как раньше. Тело странным образом пульсирует. Очень, очень необычное ощущение. Может, я все-таки буду жить? Может, мне больше не нужен керанке, чтобы организм нормально функционировал?
— Да, больше он нам не нужен, — неожиданно услышал я.
На миг мне показалось, что это Рабан. Но я тут же сообразил, что голос совершенно другой. Другой тембр, другие интонации. Голос Рабана всегда был каким-то бесплотным — ведь он не говорил по-настоящему, а просто передавал вибрации на мое внутреннее ухо. Но этот бесплотным не был. Он был предельно материальным — из него буквально сочилось самодовольство. И кажется, я где-то уже слышал его раньше…
— Я что-то слышал, или я уже сошел с ума? — осторожно уточнил я.
— Ты не сходишь с ума. И я тоже. Я наконец-то здесь — там, где и должен был быть с самого начала.
И тут я вспомнил, где слышал этот голос.
— Лаларту?! — недоверчиво воскликнул я.
— Лаларту мертв, глупец. Я — это ты сам. Твоя истинная сущность.
Я задумался, пытаясь осознать услышанное. Получалось плохо.
— У меня что — и правда шизофрения? — вздохнул я.
— Можешь называть это так, — спокойно ответил голос. — Я — это я. Демон в тебе. А ты — это ты. Человек во мне. Мы родились полудемоном, и душа у нас состоит из двух половинок.
— А что ж ты раньше не показывался?
— Потому что ты доминировал. До определенного времени меня вообще не существовало — я как бы спал… где-то в глубинах тебя. А потом… потом я вдруг проснулся. Помнишь, как это было в первый раз? Мы еще тогда дрались с Пазузу.
— Так это был ты?
— Это всегда был я. Это наша общая сила, но ты ею пользоваться не умеешь. А я… я умею. Я гораздо лучше тебя умею управлять этим телом… телом демона. И я бы давно освободился, если бы не эта мелкая пакость, которую ты называл Рабаном. Он стабилизировал твой разум. Не давал мне вылезать в любой момент. Я прорывался только изредка — когда ты сам открывал мне дверь. Но теперь твой Рабан погиб, и меня больше ничто не сдерживает.
— Угу. Понятно. И чего тебе от меня надо?
— Скажу прямо. У нас одно тело на двоих. Делиться я не собираюсь. Лучше всего тебе уступить самому. Тогда я даже позволю тебе продолжать существовать. Будешь жить на задворках сознания… теперь уже моего сознания.
— Не говори гоп, пока не стряхнул, — процедил я. — Это мое тело. И всегда было моим. Хрен я тебе его отдам.
— А тебя кто-то спрашивает, что ли? Пшел вон.
Меня немного расстроила его грубость. Вроде как не чужие мы друг другу, а он хамит на ровном месте…
Только что мне с ним делать-то, спрашивается? Был бы то противник из плоти и крови, я б его живо расчекрыжил. А с этим как быть? К голосу в голове мне не привыкать, конечно, но одно дело Рабан, и совсем другое — этот говнюк с голосом покойного папаши.
— Кстати, а почему у тебя голос Лаларту? — полюбопытствовал я.
— Это твой голос, — хмыкнул альтернативный я. — Наш общий. Тебя же специально готовили к тому, чтобы занять место Лаларту — конечно, у тебя должен быть точно такой же голос.
— Да нифига! — возмутился я. — У меня совсем другой голос!
— Так ты ж его слышишь изнутри. Собственный голос всегда звучит не так, как на самом деле. Попробуй вот на магнитофон записать и прокрутить — сразу убедишься.
— Умный, да?
— Да уж поумней тебя.
— Ну и заткнись.
— Я щас тебя самого заткну.
Да, это не Рабан. Рабан себя вел гораздо скромнее.
— Убирайся отсюда, — лениво скомандовало мое альтер-эго.
— Сам убирайся, — отказался я.
Так мы пару минут бранились, словно детишки в песочнице, пока мой злой двойник наконец не перешел к тумакам. Я был несказанно поражен, когда моя собственная левая рука вдруг вскинулась и заехала мне в челюсть.
Очень слабо заехала, надо сказать. Видимо, у альтер-эго еще не получалось нормально контролировать наше общее тело. Да и вообще яцхен плохо приспособлен для кулачных боев — пальцы длинные, в кулак толком не сжимаются. Этими когтистыми рученьками куда лучше получается резать — но какой дурак станет резать самого себя?
Тем не менее, руку я от лица отдернул и придержал двумя другими руками. Глупо я буду выглядеть, если начну бить самого себя.
Хотя кто меня здесь увидит-то…
— Что-то ты какой-то дохлый, — заметил я, удерживая взбунтовавшуюся руку. — Ты больше ни на что не способен, что ли?
— А вот это ты сейчас зря сказал, — задумчиво произнес альтер-эго.
И вот тогда-то началось самое идиотское сражение в моей жизни. Как еще можно назвать драку с самим собой?
Поначалу я думал, что альтер-эго не всерьез. Черт возьми, у нас одно тело на двоих! Калеча меня, он калечит себя, убив меня — убьет и себя. Однако он, кажется, решил наплевать на логику — иначе как понять то, что все мои левые руки разом выпустили когти и вонзили их мне же в грудь?!
От боли я истошно закричал. Черт, черт, до чего же у меня острые когти! Впервые в жизни об этом жалею! Я заметался, захлопал крыльями, безуспешно пытаясь вернуть контроль над руками — все без толку. Тело совершенно не слушается — правая половина еще так-сяк, а левая совершенно отказала. А тут еще из-за плеча выметнулся хвост. Ядовитое жало влетело в мою разинутую пасть и вонзилось прямо в нёбо.
— Кхахххххх!.. — выдавил я, со всей силы бросаясь оземь левой половиной. — Брахххххххх!..
Я схлопотал полную дозу собственного яда. Любой другой тут же бы и сдох, но у меня к этой дряни все-таки иммунитет. Правда, рот перестал закрываться и язык бестолково замотался туда-сюда. Говорить членораздельно больше не получается — издаю только вопли и хрипы.
