Хроники Тамула. Трилогия - Эддингс Дэвид (книга регистрации TXT) 📗
– Экая мрачная идея, – содрогнулся Сарабиан и посмотрел на Сефрению.
– Но ты же говорила, что он не мертв, а сэр Улаф только что сказал, что он сгорел.
– Нет, ваше величество, – поправил его Улаф, – я сказал только, что Кхвай вверг его в огонь. То же самое произошло с бароном Пароком.
– Кажется, тролличье правосудие мне по душе, – с недоброй усмешкой заметил Сарабиан. – И долго они будут гореть?
– Вечно, ваше величество, – мрачно ответил Тиниен. – Огонь этот – вечный.
– Боже милосердный!
– Это было куда больше, чем я рассчитывал сделать, – признался Спархок, – но, как уже сказал Улаф, тут были замешаны политические соображения.
Они проговорили допоздна, вспоминая в подробностях о минувшей кампании, о спасении Эланы и Алиэн, об освобождении Беллиома и последней схватке между Спархоком и Киргоном. Спархок тщательно подчеркивал, что в этом поединке он был лишь орудием Беллиома, и во всеуслышание объявил, что он большее не Анакха. Он хотел, чтобы никто больше не вспоминал об этой части его жизни.
Во время этого долгого разговора Сарабиан рассказал им о покушении на его жизнь, которое устроили Шакола и Тореллия.
– Возможно, им это и удалось бы, если бы не Элисун, – заключил он, с нежностью взглянув на свою валезийскую супругу, которая была теперь воплощением скромности.
Миртаи посмотрела на Элисун, вопросительно изогнув бровь.
– Почему ты одеваешься по-другому? – напрямик спросила она.
Элисун пожала плечами.
– Я ношу ребенка, – сказала она. – Полагаю, время легкомысленных приключений для меня закончилось. – И добавила, увидев озадаченное выражение на лице Миртаи:
– Таков валезийский обычай. Нам предоставляется полная свобода – до первой беременности. После этого мы должны вести себя прилично. – Элисун улыбнулась. – Впрочем, я уже истощила все ресурсы имперской резиденции. Теперь пора угомониться – а заодно и выспаться.
– Кто-нибудь знает, что со Стрейдженом и Кааладором? – спросил Телэн.
– Виконт Стрейджен и герцог Кааладор вернулись в Материон неделю назад, – ответил Сарабиан.
– Новые украшения? – слегка удивленно спросила Элана.
– Награды за службу, Элана, – улыбнулся Сарабиан. – Я счел это необходимым. Герцог Кааладор принял пост в министерстве внутренних дел, а посему отправился в Лебас, чтобы уладить там свои дела.
– А Стрейджен?
– Он на пути в Астел, ваше величество, – недобро усмехнувшись, пояснила баронесса Мелидира. – Он сказал, что хочет кой о чем потолковать с Элроном.
– Разве Элрон сумел выбраться из Натайоса? – удивился Келтэн. – Экрасиос говорил, что сияющие не оставили там ни единой живой души.
– Кааладор узнал, что Элрон где-то спрятался, пока сияющие превращали Скарпу и Кизату в груду гнили. Потом он выбрался из развалин и прямиком отправился домой. Стрейджен намерен разыскать его. – Баронесса взглянула на Халэда. – Крегер тоже ушел живым, – сказала она. – Кааладор узнал, что он отплыл в Зенгу, город в Южной Каммории. Впрочем, тебе следует кое-что узнать о Крегере.
– И что же?
– Помнишь, как умер король Воргун?
– Кажется, у него отказала печень. Мелидира кивнула.
– То же самое сейчас происходит с Крегером. В городе Дэла Кааладор беседовал с человеком по имени Ордей. Крегер был совершенно невменяем, когда его погрузили на корабль, отплывающий в Зенгу.
– Но он все-таки жив, – угрюмо проговорил Халэд.
– Если это можно так назвать, – вздохнула она. – Оставь его в покое, Халэд. Он даже не почувствует, если ты проткнешь его мечом. Он не поймет, кто ты такой или почему убиваешь его.
– Благодарю, баронесса, – сказал Халэд, – но я думаю, что, когда мы вернемся в Эозию, мы с Беритом заедем в Зенгу – просто так, на всякий случай. Крегер чересчур часто ускользал от нас, чтобы полагаться на удачу. Я предпочитаю увидеть его в могиле.
– А можно я отправлюсь с вами? – оживился Телэн.
– Нет, – ответил Халэд.
– Почему это – нет?
– Тебе пора начинать послушничество.
– Это может и подождать.
– Нет, не может. Ты и так уже опоздал на полгода. Если не начнешь обучение сейчас, никогда не станешь хорошим рыцарем.
Вэнион одобрительно посмотрел на оруженосца Спархока.
– Не забудь, о чем мы говорили тогда, Спархок, – сказал он. – И передай мои рекомендации Долманту.
– О чем это вы? – спросил Халэд.
– Позже узнаешь, – ответил Спархок.
– Да кстати, Элана, – вставил Сарабиан, – раз уж речь зашла о титулах – ты не рассердишься на меня, если я дарую титул твоей маленькой певчей пташке? – Он нежно улыбнулся Алиэн. – Надеюсь, дорогая, что ты не рассердишься, потому что я это так или иначе сделаю – хотя бы за выдающиеся заслуги перед Империей.
– Какая замечательная идея, Сарабиан! – воскликнула Элана.
– Я вряд ли заслужил эту похвалу, – признался он с некоторой горечью. – По правде говоря, идея с титулами принадлежит твоей дочери. Ее высочество – весьма целеустремленная молодая особа.
Спархок быстро взглянул на свою дочь, затем на Флейту. У обеих на личиках было написано одинаковое лукавое самодовольство. Божественная Афраэль явно задалась целью убрать с пути все преграды, мешавшие ее сводничеству. Спархок кратко усмехнулся и откашлялся.
– Э-э… ваше величество, – обратился он к императору. – Уже довольно поздно, и все мы устали. Предлагаю продолжить наш разговор завтра.
– Разумеется, принц Спархок, – согласился Сарабиан, поднимаясь на ноги.
– Спархок, можно тебя на два слова? – окликнул патриарх Эмбан, когда остальные гуськом двинулись к двери.
– Конечно.
Они подождали, пока гостиная не опустеет.
– Что нам делать с Вэнионом и Сефренией? – спросил Эмбан.
– Я вас что-то не понял, ваша светлость.
– Ты же знаешь, этот так называемый брак поставит Долманта в весьма сложное положение.
– Это не «так называемый брак», Эмбан, – твердо сказал Спархок, отбросив формальности.
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Консерваторы в Курии попытаются использовать его, чтобы ослабить положение Сарати.
– Тогда зачем им об этом знать? Это совершенно не их дело. Ваша светлость, в Дарезии произошло много такого, что не находит объяснений в нашей теологии. Тамульская империя вне юрисдикции Церкви, так к чему рассказывать Курии об этих событиях?
– Я не могу им лгать, Спархок.
– А я этого и не предлагаю. Просто не говори об этом.
– Но я должен доложить обо всем Долманту.
– Это не страшно. У него гибкий ум. – Спархок помолчал размышляя. – Это, пожалуй, лучшее, что можно сделать. Отведем Долманта в сторонку и расскажем ему обо всем, что здесь приключилось, а уж он пускай сам решает, что именно рассказать Курии.
– Спархок, ты возлагаешь на него тяжкую ношу. Спархок пожал плечами.
– Так ведь это и есть его служба, разве нет? А теперь, ваша светлость, с вашего дозволения я удаляюсь. Мне необходимо присутствовать при некоем воссоединении семьи.
В последующие недели над замком витало меланхолическое ощущение, что все подходит к концу. Все отлично понимали, что, едва установится погода, большинство из них покинет Материон. Возможность того, что они еще когда-либо соберутся вместе, была ничтожной. Они наслаждались каждой минутой близости друг с другом, и частенько кто-нибудь вдвоем-втроем удалялся в уединенное местечко, где велись долгие разговоры о разных пустяках, на деле же они просто старались увековечить в памяти лица, голоса, возникшую близость и дружбу.
Как-то непогожим утром Спархок, войдя в гостиную, обнаружил, что Оскайн и Сарабиан сидят над какой-то книгой. На лицах обоих была написана откровенная ярость.
– Неприятности? – осведомился Спархок.
– Политика, – кисло ответил Сарабиан. – Политика – это всегда неприятности.
– Отделение современной истории в университете только что выпустило в свет свою версию недавних событий, – пояснил Оскайн. – В этом труде содержится весьма немного правды – особенно если учесть, что пондия Субат, наш достопочтенный первый министр, выставлен здесь настоящим героем.
