Милость крестной феи (СИ) - Заболотская Мария (книги регистрация онлайн TXT, FB2) 📗

Лицо тетушки Беренис при этих словах стало еще кровожаднее — как это бывает, когда узнаешь, что соперник слабее, чем тебе казалось прежде. Ничего доброго это выражение не обещало. Но фея была поражена уже произошедшим так глубоко, что вряд ли могла думать о будущих опасностях: изучая свои всесильные прежде руки, она все громче повторяла:

— Почему? Почему⁈..

— Да потому, сударыня, — раздался тут звонкий женский голос, — что вы отныне не дочь туманов! Из-за вашего недостойного поведения и ваши сестры, и весь ваш мир отреклись от вас. Вы потеряли свое высокое звание, а вместе с ним — и силу!.. Она угасает, она уходит — и вы ничего с этим не сможете поделать!..

Конечно же, произнесла это Маргарета, выступившая вперед из сгустившейся вечерней тьмы с бесстрашием, достойным звания посредницы между миром туманов и миром людей. А вслед за ней в комнату вошел и бледный от переживаний Одерик вместе с несколько растерянным господином Эршеффалем: впервые им довелось увидеть собственными глазами волшебное существо, и нельзя сказать, что это зрелище пришлось им по нраву.

— Матушка! — закричала Эли, не веря своим глазам, настолько новая Маргарета отличалась от прежней. — О, матушка!..

Принц, Эли, а также все их друзья, враги и родственники

Фея получила жестокий удар: узнать о том, что она изгнана собственным миром и предана забвению — да еще от кого!.. От жалкой смертной!..

— Да как ты смеешь⁈.. — прошипела она гневно, но в огромных ее зеркально-черных глазах уже зарождался страх, ведь волшебство и впрямь не слушалось, как прежде!..

— Я всего лишь посланница, — произнесла бесстрастно Маргарета. — Мне поручено передать вам, сударыня фея, что вы нарушили древние законы, не пожелав принять волю магии, как должное. Договор между вами и мной был заключен при множестве свидетелей, глаза которых видят сквозь тьму и туманы, а уши слышат любой ночной шорох. В тех книгах, где записаны долги смертных перед миром фей, есть наши с дочерью имена, и я этого не отрицаю. За мою ошибку вы присудили Эли погибнуть от безответной любви к принцу — и свидетели сочли, что вы вправе привести к ней юношу королевской крови, раз уж он был вами обещан. Но даже вам, великим и иным обитателям туманов не под силу вольно распоряжаться человеческими сердцами. В любви смертные обретают истинную свободу и не существует проклятия, которое запретит двум людям полюбить друг друга, если им это суждено. Даже магия отступает и ждет — из почтения к великой силе, зарождающейся в человеческих душах. Вы же решили вмешаться и поторопить события, подыграть себе же! Таких уловок волшебство не любит! Вы унизили его своим мелким мошенничеством!..

— Неправда! Неправда! — голос феи срывался на визг, она металась по гостиной, словно стены дома давили на нее, лишали последних сил.

— Вам не стоило покидать старый яблоневый сад! — продолжала Маргарета. — Здесь вам не место! Но и назад не вернуться — теперь вам предстоит стать духом без роду, без племени, скитающимся по миру. Так мне сказали ваши сестры — и я передаю вам их слова в точности. Позор и бесчестье на вашу голову, сударыня!

Фея взвыла от бессильной злости, но ни Ашвин, ни Эли, ни уж тем более Маргарета не испугались ее крика; а тетушка Беренис, которую не смутило бы и появление всего божьего воинства, со злорадством усмехнулась — быть может, она и не понимала, о чем идет речь, но уж о том, что ее враг слаб и уязвлен в самое сердце, догадаться не составляло труда.

Господин Эршеффаль, оробевший больше прочих, растерял добрых две трети своей обычной величественности, наблюдая за удивительным зрелищем, и прошептал Одерику:

— Должен заметить, что манеры вашей супруги, гм-гм, весьма властны и суровы!

— Обычно она сама кротость и доброта, — вполголоса ответил Одерик, которому тоже было слегка не по себе от перемен, случившихся в Маргарете. — Но, знаете ли, моя почтенная теща… С ней порой… э-э-э-э… трудно сладить. Возможно, какие-то ее черты все-таки передались по наследству и ждали нужного времени, чтобы проявиться…

Фея, тем временем, завывая и шипя, бросала в Маргарету заклинание за заклинанием, но та даже бровью не вела — то ли магии в них было вовсе мало, то ли сестрицы-феи предусмотрительно наделили свою посланницу нечувствительностью к проклятиям, то ли в самой Маргарете таились силы, о которых доселе мало кто догадывался. Позже она не раз говорила, что ради спасения дочери выдержала бы и не такую боль — и, следовательно, что-то она, да чувствовала. Но сколько бы ее не расспрашивали, что за проклятия посылала напоследок фея дерзкой смертной — Маргарета так никому и не призналась.

— Сударыня фея, — только и сказала она. — Поберегите силы! Отныне вам предстоит довольствоваться их остатками, а вместе с магией из вас рано или поздно уйдет и сама жизнь.

— Ах так⁈ — закричала фея-изгнанница, задохнувшись от возмущения. — Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову, жалкая смертная? Мои сестры ни за что бы не опустились до того, чтобы говорить со мной через человека! Я не лишусь своих сил, мой мир не отречется от меня! Это все какое-то жульничество, обман!..

— Не стоит искать всюду отражение своих пороков, — коротко ответила Маргарета, и ответ этот взбесил фею так, что она взметнулась до потолка, простирая свои черные руки-крылья. На мгновение показалось, что силы и впрямь вернулись к ней — но спустя мгновение тьма вздрогнула, еще и еще, покрываясь рябью. А затем мерцающий и дрожащий сгусток черноты попросту лопнул, точно мыльный пузырь. Брызги тьмы вперемешку со звездной пылью разлетелись во все стороны, заставив всех отвернуться и зажмуриться — никому не хотелось попробовать угасающее волшебство еще и на вкус.

Когда люди — юные и постарше, — все же решились посмотреть на то, что осталось от феи, их взглядам предстала крохотная румяная старушка в черном, к круглому сморщенному лицу которой совершенно не шел злой острый взгляд.

— Да что же это, — пискнула она чуть надтреснутым голосом, в ужасе потрясая маленькими ручками. — Мне предстоит жить в человеческом облике⁈

И вновь на ее вопрос могла ответить одна лишь Маргарета.

— Вы пришли в человеческий мир, покинув свой собственный, несмотря на извечные законы, — сказала она. — Неудивительно, что ваша природа изменилась. Сестры хотели предупредить вас об этом, да только вы и слушать их не стали. Что ж, при вас остались ваши знания, немного магии, и если вам подвернется еще один уединенный домик среди старого яблоневого сада — года ваши продлятся на зависть прочим смертным.

На этот раз фея не стала спорить с Маргаретой, хотя старческое ее новое лицо исказилось, показавшись одновременно гневным и затравленным.

— Что ж… Что ж… — пробормотала она, о чем-то размышляя. — Не все потеряно! Не так уж плохо я знаю извечный закон — в нем всегда было полно лазеек… Мы еще посмотрим, кто кого!.. А ты, глупая Маргарета, не слишком-то радуйся моему падению. Уж не знаю, что там наболтали тебе мои сестры, но проклятие твоей дочери остается в силе — оно сотворено во времена моей полной силы, освидетельствовано туманами и звездами честь по чести и питается не моими силами, а всей сущностью Иных миров. Ей осталось недолго!.. Такова твоя пустая победа, смертная дочь лесного края!.. Не думай, что побывав посланницей у фей, ты теперь представляешь из себя что-то особое!..

И она, визгливо расхохотавшись, взмахнула рукой, рассыпая вокруг себя какую-то черную пыль, от которой чесались глаза и першило в горле. Мгновение — и комнату заполнили клубы едкого дыма, а переродившаяся фея исчезла, шустро юркнув к двери — точь-в-точь быстрая черная крыса. Впрочем, и Маргарете, и Одерику показалось, что перед тем старушка успела склониться к Ашвину и что-то ему быстро прошептать на ухо, отчего и без того измученное лицо юноши помрачнело.

Но в тот миг несчастным родителям было не до того: не сговариваясь, они бросились к едва живой Эли, невольно оттеснив в сторону Ашвина. Он замер рядом с ними, не желая мешать воссоединению семьи, и, надо сказать, немногим людям, только что узнавшим о своем праве на трон, приходилось чувствовать себя при этом настолько одинокими и ненужными.