Ветеринар для Единорога - О'Донохью Ник (библиотека электронных книг .txt) 📗
Оуэн, не замечая сарказма, задумался.
— Кое-что есть… — Он порылся в ящике, потом засучил рукава и полез на самое дно. — Свиток проклятий. — Свиток был запечатан воском с оттиском, напоминавшим одновременно мех и перо. Оуэн вскрыл печать и прочел: — «Пусть твои братья по грибнице лишайником прорастут между твоих сестер…» Нет, это, пожалуй, не для вас. — Он быстро свернул свиток и сунул его обратно.
Порывшись еще, торговец извлек помятый плоский стальной стержень больше метра длиной. Он вытащил его за тупой конец, с трудом высвободив поперечину на другом, это оказался грубо сделанный меч.
— Что это?
Оуэн поднял меч за рукоять.
— Это, — серьезно произнес он, — легендарный Гларундел — Бесполезный Меч. Гарантирует поражение любому, кто им сражается. Совсем недорогой, — добавил он с надеждой.
— Я воздержусь, — пробормотал Дэйв. Оуэн бросил меч в тележку и на этот раз рылся в товарах очень долго. Наконец ему удалось вытащить почерневшую от времени кожаную тесемку, запутавшуюся в груде всяких мелочей. Он осторожно ее распутал и достал камень, сквозь отверстие в середине которого и была продета тесемка. Торговец с гордостью протянул его студентам.
Дэйв и девушки принялись внимательно рассматривать камень. Резьба почти стерлась, изображение напоминало то ли лягушку, то ли ящерицу — во всяком случае, носить такое украшение никому из них не захотелось бы.
— Откуда это? — спросила Анни подозрительно. Оуэн поднял камень за тесемку и задумчиво на него посмотрел:
— Этого я не знаю.
— Неужели не можешь вспомнить? — удивился Дэйв. — Этого я не говорил, — спокойно ответил торговец. — Я сказал, что не знаю, откуда оно.
Бидж завороженно смотрела, как камень покачивается на тесемке.
— Он волшебный?
— Так мне говорили.
— А что он делает?
— То же самое, что и каждый из вас, — самодовольно ответил Оуэн.
— Лечит животных?
— Делает их здоровыми. И людей тоже, если, конечно, мне сказали правду.
— И как же он действует? — спросила Ли Энн. Анни бросила на нее предостерегающий взгляд и покачала головой.
— Ах, как же он действует… — Оуэн подпер рукой подбородок в шутливой задумчивости. — Ну, знай мы это, разве он назывался бы волшебным?
— Нет, я имею в виду, как им пользоваться? Сэр, — добавила Ли Энн, вспомнив, несмотря на раздражение, о необходимости соблюдать вежливость.
— Думаю, что просто нужно его носить. — Оуэн показал, как это делается, накинув кожаный ремешок себе на шею. — Разве это не логично?
— Ерунда это все, — фыркнул Дэйв. — А жаль, если так. — Оуэн снял с себя камень и грустно посмотрел на него. — Говорят, он излечивает все — кроме одиночества и плохого характера. Если, конечно, он действует.
— Сколько он стоит? — неожиданно спросила Бидж. Оуэн явно растерялся:
— По правде говоря, до сих пор никто ничего мне за него не предлагал. Ну… — Он повертел камень в руках, поглаживая стершуюся резьбу. — Если он не действует, это просто камень, и мне не следует запрашивать слишком много. С другой стороны, если он действует, то он бесценен, и за сколько бы я ни продал его, все будет за бесценок. Значит, справедливая цена будет между тем и этим, — сказал он, как будто это рассуждение снимало все вопросы. — Два шестерика.
Бидж расплатилась теми монетами, что им всем раздал Конфетка. Она наклонила голову, и Оуэн осторожно надел амулет ей на шею. Анни смотрела на нее с ужасом, Дэйв с отвращением. Конфетка бросил на нее странный взгляд, понять значение которого она не смогла.
— Но хватит торговли. — Оуэн захлопнул крышку тележки. — Пора заняться медициной. Скоро придет мой друг, я вам его представлю и отправлюсь дальше. — Оуэн оглядел студентов, почесал в затылке и добавил: — На Перекрестке считается грубостью обращать внимание на физические особенности расы. Вам уже приходилось встречать кентавров?
— Мы слышали о них, — ответила Бидж, вспомнив скрипучий голос попугая в «Кружках».
— Э-э… Они довольно своеобразны, а их чувство юмора… отличается от человеческого. Они гораздо реже смеются. Жизнь у них тяжелая, но они этим гордятся.
— Согласно «Справочнику Лао», — сказала Ли Энн, — они жеребятся раз в год, и каждая кобыла… женщина… может иметь пятнадцать — двадцать жеребят за свою жизнь.
— И почему же тогда, — спросил Оуэн грустно, — как вы думаете. Перекресток не вытоптан еще копытами бесчисленных стад?
Невеселый ответ на этот вопрос был ясен всякому, кому приходилось читать Дарвина или Мальтуса, как ни тяжело представлять себе действие естественного отбора на представителей мыслящего вида.
— Детская смертность, — быстро сказала Ли Энн. — Хищники. Болезни — хотя это, пожалуй, для Перекрестка не характерно. Война и голод… А почему они покинули свою родину, раз здесь им приходится так несладко?
— Когда-то они жили в вашем мире, в той его части, которая, по-моему, называется Ближний Восток. Сирия ведь находится на Ближнем Востоке?
— Не думаю, что в наших исторических хрониках о них сохранились какие-либо сведения, — тактично проговорила Анни.
— Предания говорят, — вмешался Дэйв, — что они были мудрыми и опасными. Некоторые авторы считают, что миф о кентаврах сложили солдаты-пехотинцы, впервые столкнувшиеся со всадниками… — Дэйв умолк, смутившись.
— Если ваш мир похож на другие, — хмыкнул Оуэн, — то все было как раз наоборот — верховая езда возникла из желания быть похожими на кентавров. Откуда-то от подножия холма донесся стук копыт.
— Ничему не удивляйтесь, — быстро сказал Оуэн. — Вас может ожидать сюрприз.
— Ну это вряд ли, — ухмыльнулся Дэйв. — Нас теперь трудно удивить.
Стук копыт стал громче. Из-за бровки холма появился Каррон — и Оуэн оказался прав: такого никто не ожидал.
Все вполне логично, подумала Бидж, рассматривая его, задрав голову. Раз кентавр — наполовину лошадь и наполовину человек, то почему бы лошадиной половине не оказаться клайдсдейлом?
Копыта кентавра были наполовину скрыты жесткой белой шерстью, могучие бабки толщиной оказались с человеческое тело, спина — лошадиная спина — больше метра шириной и почти в двух метрах от земли.
Пропорционально этому велик был и человеческий торс кентавра, а глаза его смотрели на людей с высоты метра в три. За ним шла его спутница — вероятно, его подруга.
Лица кентавров были похожи на лица арабов — смуглая кожа, темные живые глаза, черные вьющиеся волосы. По сравнению с ними Филдс и Стефан показались бы совсем светлокожими. Внешность Политы наводила на мысль об арабских кровях и в другом смысле: лошадиное тело великолепных пропорций, мускулатура чистокровного рысака. Бидж только с некоторым опозданием осознала, что Полита беременна.
Ее сбил с толку плоский живот человеческой части тела, лошадиный живот выпирал в стороны, а задние ноги были даже несколько расставлены — так велики оказались объем и вес живота.
Держу пари, подумала Бидж, отец ребенка — или жеребенка, как бы ни назвать — Каррон.
Она повернулась к Дэйву, чтобы обменяться впечатлениями, и только тут заметила потрясенное выражение у него на лице. На секунду Бидж опешила, потом, проследив за его взглядом, все поняла.
Человеческое тело, чтобы соответствовать телу лошади, должно быть щедрых пропорций. Это относится ко всем его частям.
Торс Политы напоминал греческие статуи героического периода. Даже будь Полита обыкновенных человеческих размеров, ее грудь впечатляла бы.
«Никто, — писал Лао, — не мог бы быть настолько опрометчив, чтобы назвать груди женщины-кентавра рудиментарными».
И Полита не носила одежды. Дэйв был явно поражен.
К тому же она была прекрасна — безупречная смуглая кожа, высокие скулы, огромные темные глаза с густыми ресницами, губы более полные, чем для обычного человека было бы возможно без пластической операции. И так же, как лицо кентавра-клайдсдейла было отмечено суровостью, ее лицо светилось добротой.
Каррон кашлянул, надеясь привлечь внимание Дэйва. Безрезультатно.
