Вечность сумерек, вечность скитаний - Юрьев Сергей (читать хорошую книгу txt) 📗
Хенрик протолкнул гвоздодёр в щель между досками и навалился на него всем телом. Длинные гвозди из оружейной стали были вбиты почти намертво и поддавались с трудом. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем первая доска отскочила. Когда очередь дошла до второй, он даже призадумался: а стоит ли так торопиться, не лучше ли сначала дождаться восстановления замка, а уж потом вплотную взяться за альвийские гробы и их обитателей… Но уже через мгновение пришлось признаться себе, что внутри звучит не голос разума, а голос страха перед неизвестностью. Ведь не просто так эти самые Агор и Ойя позволили замуровать себя заживо, наверно есть какая-то цель в их многовековом ожидании. Ожидании чего? Чтобы какой-нибудь недоумок пробудил их к новой жизни на свою голову? Может быть, как только они обретут возможность двигаться и говорить, а их тела вновь – былую силу и стать, из всех щелей полезут синемордые чудовища, власти людей на земле вообще придёт конец, и всем – и черни, и знати – придётся надеть рабские ошейники, как, если верить легендам, водилось во времена владычества альвов. Отступать всё равно некуда, но следует быть осторожным… А пока достаточно будет повторить ту часть заклинания, которая уже была однажды произнесена – там, в подвале дома Раима Драя…
Вторая доска отскочила гораздо легче, с третьей пришлось повозиться, а четвёртая, последняя, отвалилась сама – то ли плотник поскупился на гвозди, то ли дерево оказалось с гнильцой.
Вот она, Ойя Вианна, изнывающая от жажды…
– Ты принёс мне воды? – повторила она вопрос, заданный полгода назад, как будто прошло лишь несколько мгновений. Впрочем, что такое полгода для того, кто провёл полвечности в гробу…
– Зачем тебе вода, красотка? – попытался съязвить Хенрик, удивлённый тем, что заклинание со временем не утратило силу и альвийка не погрузилась вновь в глубокое беспамятство.
– Ты боишься меня, человек, – вместо ответа заметила Ойя, и рот её при этом почти не открывался.
– Да, боюсь, – честно признался Хенрик. – А кто не боится мертвецов, желающих подняться из гроба?
– А кто здесь мертвец? – Ойя криво ухмыльнулась. – Может быть, ты?
– Кто здесь мертвец, мы разберёмся потом, а тебе, мерзкое отродье, следует знать одну простую вещь: здесь ничего не делается даром. – Хенрик решил не разыгрывать из себя добрячка, сообразив, что альвийка видит его насквозь даже с закрытыми глазами. – И прежде, чем я для тебя что-то сделаю, ты должна многое, очень многое сделать для меня. А я посмотрю, на что ты способна ради глотка воды.
– Ну, и чего же ты хочешь?
– Для начала скажи мне, что означает заклинание, которое тебя разбудило. – Хенрик решил начать издалека. – Скажи так, чтобы я понял.
– А ты повтори его ещё раз…
Повторить? Заклинание, произнесённое дважды, может иметь совсем иной смысл, чем каждая из половинок в отдельности… Пробуждённые повторным заклинанием силы могут оказаться во много раз могущественнее тех, что проснулись при однократном произнесение. До этого допёр даже Раим Драй, глупый старикашка.
– А хочешь, я оторву голову твоему дружку? – Хенрик решил, что эта фраза подействует на альвийку сильнее любого заклинания.
– Он здесь? Агор…
– Отвечай. Я не привык ждать.
– Тай, блуждающий по граням миров, открой свой слух. Знающий имя твоё повелевает тебе: дай векам Ойи разомкнуться и губам её разомкнуться позволь.
– Тай? Что такое тай?
– Это имя одного из тех, кто блуждает по граням миров, – ответила Ойя. – А теперь дай мне глоток воды. Моя кровь высохла, и скоро у меня не останется сил, чтобы говорить с тобой.
– Завтра я дам тебе воды. Может быть… – пообещал Хенрик и, не оглядываясь, вышел. Для первого раза он узнал достаточно, а завтра, прежде чем разговор продолжится, этот мешок с костями должен понять, что здесь альвийское отродье может лишь просить, умолять, клянчить, А если попробует взбрыкнуть, то найдётся способ заставить испытать бездну боли даже телу, в котором высохла кровь.
Безмолвный голос Агора настиг её, когда сознание уже готово было раствориться в привычной пустоте ожидания…
– Ойя, зачем тебе это? Зачем? Нам давно пора отправиться в путь по Дороге Ушедших, а ты…
– Я не держу тебя, ты же знаешь. Можешь убираться куда хочешь.
– Но разве я могу оставить тебя одну…
– Стоит только захотеть.
– Уйдём вместе, Ойя. Жизнь людей коротка. Все, кому ты хотела отомстить, давно мертвы.
– Мертвы!? Но я ещё здесь. А ты забыл, как рушились стены Альванго, как пылали наши дворцы, как эти взбесившиеся чудовища топтали конями тех, кто спасся из пламени!? Нет, я не смогу уйти, пока люди, эти мерзкие твари, ходят без ошейников. Пусть эта земля никогда не будет принадлежать альвам, но и людям она не достанется.
– Люди уже забыли обо всём.
– Я им напомню.
– Но как? Стоит тебе подняться из купели вечной свежести, как тело твоё рассыплется в прах, а душе поневоле придётся стать свободной.
– А я и не собираюсь отсюда вставать. Достаточно будет того, что я кое-чему научу этого юнца, который думает, будто я в его власти. Я научу его заклинаниям, я научу его, как пропитать магией любой предмет, как пользоваться Силами… И, главное, я научу его делать ошейники для рабов. Он хочет многого, и он не остановится, пока в этом мире все, кроме него, не станут его рабами. Представь себе, Агор, что их ждёт, когда все они станут рабами, а он, их хозяин, останется в одиночестве! Скоро, очень скоро здесь всё превратится в смрадную пустыню, и это будет достойной местью за разрушение прекрасного Альванго и истребление альвов. Подожди, Агор, ждать осталось не слишком долго, по сравнению с веками ожидания – мгновение. Подожди, Агор, мне бы тоже не хотелось начинать новый путь в одиночестве…
– Я буду ждать…
– Попробовал бы ты ответить иначе…
ГЛАВА 4
Вкусивший прижизненной славы редко стремится к славе посмертной.
Сколько раз Сайку Кайло приходилось делать невозможное – преодолевать в себе соблазн стукнуть своего господина, Тео ди Тайра, по голове чем-нибудь тяжёлым. Он всё надеялся, что однажды подвернётся более удобный случай осуществить свой замысел, но за всё время, прошедшее с тех пор, как ворота Лакосса остались позади, ему что-нибудь да мешало – то встречный обоз, то попутный имперский курьер с охраной, то нищие, стоящие у дороги. А ночами было ещё труднее сделать своё чёрное дело – на постоялых дворах господин, как и полагалось, брал себе лучшие комнаты, а слуге обычно доставалось место на сеновале. Но всё равно полоса невезения когда-нибудь должна была кончиться – однажды дух-хранитель этого щёголя, обласканного судьбой по праву рождения, должен задремать, и тогда альвийский меч, это бесценное сокровище, найдёт хозяина, способного им достойно распорядиться. Мысленно он уже начал продавать хозяйский клинок за десять тысяч дорги, а по ночам, если удавалось заснуть, Сайку снились неуловимые сундуки с золотом, которые носились по кущам на коротких ножках, перепрыгивая через заботливо поставленные капканы и волчьи ямы. Нет, такой жизни врагу не пожелаешь, не то что себе… Вот и теперь проклятому юнцу не сиделось в тепле, не игралось в кости с таким же придурковатым сотником, начальником заставы, зачем-то торчащей на границе между имперскими провинциями Маргонн и Самри, – его понесло в ночь, в дождь, едва кто-то ляпнул, что неподалёку живёт отшельником какой-то свихнувшийся знаток альвийских древностей… Юный балбес вообще оказался неравнодушен к альвам и пытался заговорить о них и с каждым встречным, и с любым, кого боги посылали ему в попутчики, а вот теперь из-за его дурацкого любопытства приходится месить эту проклятую грязь и мокнуть под этим гнусным дождём.
– Нет, господин мой, лучше бы нам всё-таки было подождать, пока дождь кончится и дорога подсохнет, – проворчал Сайк, разглядывая свои штаны и полы кафтана, живописно обляпанные коричневой грязью. – Этак даже в ворота постучаться неприлично, примут за оборванца и на порог не пустят.
