Осколки (Трилогия) - Иванова Вероника Евгеньевна (книга регистрации .txt) 📗
Учитель провожал меня до самой Границы лана, и по пути мы почти не разговаривали друг с другом, но вовсе не потому, что сказать было нечего. Просто слов не находили.
Благодарить? Вроде и есть, за какие подвиги, но ведь совершены они были исподволь, скорее вопреки желанию помочь, чем в соответствии с ним. За такое не благодарят, просто почтительно принимают.
Ругать? Тоже нет особых причин. То есть, самих себя мы могли бы обозвать и дураками, и более крепким словцом, но друг друга? Не имеется ни повода, ни права.
Вспоминать прошлое? А было ли в нем что-то значительное? Всего лишь робкие шаги в неизвестном направлении. Слепое тыканье в стену рядом с широким проходом.
Загадывать на будущее? Самое глупое и бесполезное занятие из всех мне известных, потому что, как вещала Слепая Пряха в канун Праздника Середины Зимы, будущего не существует: оно лишь воплощается в настоящем, и далеко не так, как виделось нам из прошлого.
Поэтому мы молчали. Только у кромки леса, там, где начинался неухоженный луг, запятнанный проплешинами желтой подзимней травы, Учитель спросил:
— Что ты намерен делать?
Я помедлил прежде, чем ответить. В самом деле, что? Найти и наказать злодея? Положим, первым займутся другие, более опытные и умелые, а во втором, так и быть, поучаствую. Без особого желания, но с чувством выполненного долга. Или эльф интересуется моими планами на ближайшие годы? Планами в отношении своих близких родственников, которые по странному и нелепому стечению обстоятельств стали таковыми и для меня? А может быть, его заботит нечто третье, о чем я имею весьма смутное представление или не имею вовсе? Очень трудно выбрать, а значит, нужно отвечать искренне, что и делаю:
— Жить.
Он молчит, покусывая травинку, потом улыбается:
— Да, это вернее всего. Остальное — лишь приложение к жизни. Цели, средства, обиды, надежды, преступления, подвиги… Бусины, нанизывающиеся на нить. Они могут быть яркими или тусклыми, но связывает их между собой только жизнь.
Огорченно буркаю:
— Я не копал так глубоко.
Учитель щурится:
— Конечно, не копал. Зачем рыть землю в поисках клада, если карманы уже переполнены монетами? Вот когда они закончатся, тогда и стоит браться за лопату!
— Полагаете, у меня еще есть запас?
— Знаний? Открою тебе главный секрет всех учителей на свете: они не знают НИ-ЧЕ-ГО.
— Как же они учат?
— Настоящий наставник умеет не только увидеть в действиях ученика ошибки и гениальные озарения, но главное, помогает ученику увидеть то же, что видит сам. А поскольку для этого ему приходится проходить тот же путь, он, обучая, никогда не перестает учиться.
— А когда ученик становится способен разбираться в себе без посторонней помощи?
— Тогда он сам начинает называться «учителем».
— Как просто!
— Простота — залог прочности, — продолжает эльф. — Это очень хорошо видно на примере оружия: чем лаконичнее контуры и проще форма, тем надежнее клинок. О луках и арбалетах уже и не говорю… Вычурность и украшательства нужны тому, в чем нет настоящего смысла, а лезвие, вышедшее из-под молота Мастера, очаровывает даже не отполированное.
— Потому что имеет смысл?
— Потому что состоит из него.
— А как же цель?
— Цель? — Усмехаются прищуренные глаза. — Никогда не путай два этих понятия. Цель — всего лишь короткая остановка на пути, тогда как смысл — это полотно дороги, по которому ты идешь.
— То есть, целей может быть несколько?
— Бесчисленное множество, составляющее одну. Жить — главная цель жизни. А вот как именно жить… На то и нужен смысл.
— Значит, если цель не поставлена, жить можно. А если нет смысла?
— Нужно его найти, — беспечное и безоговорочное заявление.
— А если он уже есть, но…
— Не нравится?
— Скажем так, не является пределом мечтаний. Как поступать тогда?
— Найти еще один, но и о том не забывать.
Хорошо бы. Может, и получится, правда, пока не попробуешь, не узнаешь. Но на это время еще будет, а вот на другое…
— Проследите, чтобы Кэл не участвовал в «охоте». Ему вообще лучше не удаляться от юной лекарицы, хотя бы в течение нескольких недель.
— Ты спас ей жизнь? — Не вопрос, а утверждение.
— Да. И сделал это не для того, чтобы Нэйа снова погибла. Сейчас ей необходимо чувствовать рядом чье-то тепло. Пока разорванные связи не восстановятся.
— Потребуется время?
— А как иначе? Разрушать-то быстро, а созидание требует длительной и тщательной подготовки. Если, конечно, результат имеет значение.
— В данном случае, имеет, — согласился эльф. — Я прослежу. Но думаю, это не единственная причина, верно?
— Я не хочу, чтобы племянник преследовал собственного дядю.
— Думаешь, он не справится?
— С преследованием? Легко. А дальше? Он сможет поднять руку против своего опекуна?
— Кэлаэ’хель уже не маленький мальчик.
— Вы в этом уверены? Как Стир’риаги относился к своим подопечным? Наверняка, не давал им повода чувствовать себя нелюбимыми, даже если на самом деле смертельно ненавидел. Например, Мэя он отправил в столицу только для того, чтобы тот не справился с поручением, выгадав для дядюшки время на поиски путей к душе меча.
— Возьмешь ее с собой? — Кивок в сторону спрятанной в ножны кайрис, которую я держу в левой руке.
— Да. По крайней мере, я не услышал возражений. Кроме того, другой хранитель не определен, а меч нуждается в присмотре.
— Унесешь домой?
— Там не хуже, чем здесь.
— Да, не хуже… Лиловоокая Лайн’А по-прежнему смотрит на тебя волком?
— Волчицей, — улыбаюсь в ответ на его улыбку. — Сейчас она ждет потомства.
— О! Поздравь ее и от моего имени.
— Непременно. Как только увижу.
И это не было оговоркой: эльфийские ланы я покинул совсем в другом месте Границы, довольно далеко от смыкания Пластов, которое должно было вывести меня в Межпластовый Поток. Миль тридцать — тридцать пять по расквашенной дороге. Управлюсь за сутки?
«Если не будешь отвлекаться…» — ехидное дополнение.
На что?
«На свои дурные мысли!..»
Мысли не мешают шагать, драгоценная.
«О да! Но они успешно и совершенно незаметно меняют направление и скорость движения…»
Разве? Что-то не припомню такого.
«Конечно, не припомнишь… Потому что не вылезаешь из размышлений наружу!..» — Ворчливое обвинение.
Я не виноват в том, что все время подворачиваются темы для этих самых размышлений!
«Виноват-виноват-виноват!..» — Ну, совсем как ребенок дуется.
Не виноват!
«Ты сам их создаешь!..»
Так. Дожили. Что я создал на этот раз?
«Зачем ты тащишь с собой эту железку?..»
Ее не с кем оставить.
«Неверный ответ!..»
А какой верный?
«Ты — жадина и не хочешь делиться!..»
Могу поделиться с тобой. Этим же комплиментом.
«Хочешь сказать, я — жадная?..»
Если не позволяешь мне тратить внимание на кого-то кроме тебя? Разумеется, жадная. Скряжистая и сквалыжная.
«Ах вот ты как?! Да я… Да я тебе… Я тебя…»
Только не лопни от возмущения, драгоценная.
«Боишься, что забрызгаю?..» — Последний укол, как всегда, достигает цели: парировать поздно, да и нечем.
— Доброй дороги, почтенный!
Две пары глаз, уставившихся на меня, были неотличимо схожи степенью уныния, прочно обосновавшейся и в мутных белках, и в ночной глубине зрачков. И неважно, что одна пара принадлежала человеку, а вторая лошади: беда всех уравнивает в правах и примиряет между собой. Разве, за исключением особо упертых личностей.
Мужик, согнувшийся в три погибели рядом с телегой, если и отличался упрямством, то не того рода, чтобы отказываться от дармовщины: мгновенно ставший хитроватым взгляд определил было меня в нечаянные помощники, но наткнувшись на кайрис, которую я так и нес в левой руке, слегка угас и вновь вернулся к унынию. Все верно, дядя: меченосцы селянам не прислужники и не товарищи. Тяжко вздохнув, мужик буркнул:
