Эльфы, топор и все остальное - Шепельский Евгений Александрович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Итак, мы оказались внутри тайного Штаба Мужского Пивного Союза (тьфу! — Прим. К. Д.), кой для всех непричастных — и особливо для Жриц Рассудка всех гномьих стран — был всего лишь дымовальной машиной (фу ты ну ты! — Прим. К. Д.). Штаб был гордостью наших мужчин и мог вместить до тридцати заговорщиков, считая тех, кто обслуживал орган движения штаба. Для его создания (Штаба, очевидно. — Прим. Ф.) мы использовали последние достижения гномьей технической мужской мысли и, в частности, самый надежный движитель из всех, доселе известных гномам — Трезвый Пешеходный Толкатель на пятнадцать голов с бутылкой уракамбаса, привязанной впереди на всеобщее обозрение и Кормовой Поворотник на три головы (без бутылки, но с пустыми кружками). (Иначе говоря, вы, как и те карлики с водным самоходом, нагло сжульничали! Теперь ясно, почему обшивка машины опускалась до самой земли: чтобы никто не увидел многочисленных ног вашего Толкателя!!! — Прим. Ф.)
Здесь мы разрабатывали планы по освобождению из-под гнета Жриц Рассудка. (Тьфу! — Прим. К. Д.) Здесь же были наши лаборатории, и место общего схода для отдохновения тела и духа в случае, когда машину не надо было двигать. Великий Благорастворитель занимал меньшую часть наших помещений; большую их часть мы маскировали фальшивыми панелями, дабы — при случайном, либо намеренном приходе Жриц — все выглядело невинно. В этих помещениях мы обсуждали наши планы. Но даже внутри мы носили килты, дабы всегда — всегда! — помнить, что мы живем под гнетом женщин, и всемерно приближать час освобождения!
В каудальной части Штаба (говоря проще — в хвосте, то есть — заднице. — Прим. Ф.), путь в которую шел мимо зольника и жаровых труб, над самим Благорастворителем находился Павильон Прозрения Истины. Теперь уже можно сказать, что Благорастворитель занимался в меньшей части созданием дымов, а в большей — созданием Нагревания и Перегонки с последующим Капаньем-в-Тару, коя состояла из стальных цистерн, расположенных латерально, вдоль обшивки бортов нашего Штаба. Дабы маскировать запахи и дымы от Перегонки снаружи, мы сжигали в дымовой коробке пещерный мох, известный под названием шанге; он придавал дымам цвет антрацита. Дым от шанге выводился в трубы, туда же мы стравливали дымы от работы Благорастворителя. Внутри Штаба мы регулярно окуривали помещения благовониями, проветривали их, и добились устойчивого отсутствия опасного запаха. Добавлю, что сама дымовая коробка, производящая страшные дымы, была совсем небольшого размера и помещалась в Павильоне. Она имела три клапана, которые позволяли выпускать дым от шанге в любую трубу по выбору, или во все трубы вместе, если Благорастворитель был чрезвычайно нагружен Перегонкой.
Но я отвлекся. Оставив спасенных в Прихожей, и велев принести им воды и пищи (вы так и не нашли воды, проклятые выпивохи! — Прим. К. Д.), я, взяв с собою Фатика, направился по переходам знакомить его с любезным моим батюшкой Джоком, кой как раз прозревал Истину в Павильоне.
Подрагивание Штаба сообщило мне, что мы начали отходить с линии атаки элефантерии.
Проводя Фатика переходами Штаба, я рассказал, как радушно меня встретила семья, и что мы, гномы-мужчины Зеренги, близки к созданию Гномьего Философского Камня, который, помещенный в любую жидкость, тут же превращает ее в спирт, а сам спирт превращает в двойной спирт, способный свалить с ног даже элефанта.
Но Фатик не слушал меня. На его широком, резком лице лежала печать глубокой озабоченности и даже ужаса.
— Кроутеры, кроутеры, — бормотал он как бы в горячке, продвигаясь по нашим узким и низким коридорам согнутым, точно стопятидесятилетний дед (имеется в виду гномий дед, хотя для гномьего деда сто пятьдесят лет — не предел, да и пьет он в таком возрасте неслабо. — Прим. Ф.). — Я не успею предупредить Рондину о ловушке… Да она и не поверит, и слишком мало времени, чтобы ее убедить. Элефанты сомнут ее же войско, не говоря уже о том, что сперва они протопчутся по гномам! А мармарийцы в засаде… В случае такого поворота будут ли они атаковать войска Арконии? И сколько времени уйдет у Рондины на то, чтобы восстановить порядок в войсках, и смогут ли ее маги в случае общей паники отогнать тучу? Да и подаст ли она сигнал хану вообще?
Кроутеры, кроутеры… Ловили мы кроутеров в болотах Зеренги, есть можно, если хорошенько протушить с «огненной смесью»! [16]
И только раз Фатик отвлекся, когда я сказал ему об истинном назначении Благорастворителя.
— Так что же, — молвил он, постучав по перегородке (панель немедленно отодвинулась, обнажив благоустроенную, однако же предельно тесную келью, где двое гномов занимались усиленной разработкой планов по свержению власти Жриц Рассудка, а третий, высунув голову из окна, странно подрагивал и издавал немузыкальные звуки, как видно, окрестная природа вызвала у него тоску по родине). — Здесь повсюду — уракамбас?
Я кивнул, гордый за своих.
— Сумасшедшие вы люди, — молвил мой друг.
— Гномы! — поправил я с гордостью и, поверженный коварным притяжением, немного упал в проходе.
Мой друг Фатик помог мне встать. Здесь я должен сделать отступление и сказать — раз уж Фатик просил меня писать сущую правду — что он, как и полагается варварам, высок, свиреп и груб. Не раз, не два, и не сто тысяч раз жестокая площадная брань слетала с его уст!
(Сущая ерунда! Он мелок для варвара, манеры у него, как для варвара, мягкие, там, где дело касается женщин, он кисля и мямля. У него безобразная привычка одеваться во всякие отрепья, и даже плохонького кольца нет на его пальце (ну сейчас-то есть! — Прим. Ф.), и это я не говорю уже о какой-нибудь золотой цепочке или бриллиантовой сережке в ухе! (Скажи еще — в правом! — Прим Ф.) — Прим. К. Д.)
Фатик помог мне встать, обложив такой бранью, какой я еще от него не слышал. (Ругался как сапожник. — Прим. Ф.)
— Болван, — сказал он после, сжимая кулаки до хруста в костях (любимый его жест, когда он злится). — Все пропало, и всему — конец! Элефанты посеют хаос в войсках Фрайтора. Престол Истинной Веры разгромит Рондину, вырежет всех — понимаешь, башка твоя дубовая? — всех, кто находится сейчас на поле Хотта. И вас — тоже.
— А нас-то — за что? — спросил я. Резонный вопрос, но Фатик заругался еще больше.
— Потом они атакуют Сэлиджию. А раз они задумали вырезать всех, кто имеет отношение к власти или армиям Фрайтора, они двинутся в Синьорию первым делом, а ведь ворота уже будут открыты людьми Кракелюра… Боюсь, Престол не пожалеет даже женщин. Он вычистит страну от бывшей гнили… власти, оставит крестьян и, может, часть горожан… чтобы начать с чистого листа.
— О да, — молвил я, — я понимаю твое волнение, ибо в Синьории сидит твоя эльфийка.
Ни до, ни после я не видел такого взгляда у своего товарища и друга. В его зрачках были демоны. Из горла неслось рычание, низкое, как у припавшего к земле тигра. Я испугался за свою жизнь, ибо мне показалось, что еще чуть-чуть, и он схватит меня за горло. (Ерунда какая-то, не было такого! — Прим. Ф.) Что делают с мужчинами чувства!
В Павильоне мой батюшка Джок Гагабурк боролся с силами притяжения, одновременно следя за вентилями, кои регулировали потоки истечения уракамбаса в разные цистерны, и вентилями, кои стравливали дымы из Котла Благорастворителя. Это были самое серьезные из устройств, ибо от их правильного и своевременного вращения зависела целостность Котла Штаба. Заодно он готовился исполнить самую важную часть работы — подсыпать истолченного в пыль шанге из маленького совочка в выдвижной лоток дымовой коробки по сигналу.
— Рондина даст особый знак! — молвил батюшка Джок, поприветствовав моего друга. — Протяжный одинокий звук трубы. Одинокий… Очень одинокий… Очень, очень одиноки… кий. Нужно слушать!
Фатик выглядел задумчивым и напряженным, как струна. Только желваки ходили по скулам, а глаза — обегали помещение раз за разом.
