Имеющие Право (СИ) - Семенова Вера Валерьевна (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
— Зачем же, — Лафти наконец вернул на лицо глумливую усмешку и поглубже втиснулся в кресло. — Я прекрасно вижу, что передо мной один из таких. Но вы сами не поощряете увеличение своих рядов. Вас вполне устраивает собственная малочисленность.
— Почему?
— Чтобы лишний раз не завидовать.
Выражение, возникшее на лице у Эммануэля Корви, обычно появляется у тех, кому случайно наступают на ногу с нежно лелеемой мозолью, что было несколько непонятно, если учесть, что никто из беседующих не вставал из кресел.
— Т-т-так вот, — сказал он с легкой мстительной интонацией, но в глаза Лафти все же предпочел не смотреть, — я п-п-понимаю ваши устремления, но мы ничем не м-м-можем быть вам полезны. Вы сделали несколько ошибочные в-в-выводы относительно нашего общества. Наши п-п-предки в самом д-д-деле много столетий назад заключили соглашение с Великими Б-б-бессмертными. И мы до сих пор чтим их п-п-память и неукоснительно выполняем завещание. Но наша задача — не охранять П-п-право. Матрицы Б-б-бессмертия у нас не было и нет.
— Что же вы тогда делаете? Слагаете хвалебные гимны и распеваете их у трона Великих?
Корви повернулся к Эстер всем корпусом и отчеканил:
— Мы следим за т-т-тем, чтобы не возникало п-п-попыток изобрести новую м-м-матрицу или добыть секрет с-с-старой. А п-п-поскольку все стремящиеся к этому рано или п-п-поздно приходят к нам, чтобы выяснить, не храним ли мы что-нибудь в-в-важное в архиве, оставшемся от п-п-предков, у нас даже остается д-д-достаточно времени для других занятий. Кстати, я д-д-должен принести вам свои извинения, госпожа Ливингстон. Когда вы п-п-появились в Венеции, я б-б-был уверен, что вами движет аналогичная цель.
— И потому быстро побежали в Департамент охраны? — Эстер вздернула верхнюю губу. — Очень достойное занятие — ночью писать романы, а днем доносы. Главное только — твердо помнить, что именно пишешь в данный момент, чтобы не перепутать текст.
Корви резко оттолкнул кружку, словно стремясь избежать искушения так же, как Вэл, раздавить ее в руках. Темно-красный фонтанчик плеснул на многострадальную скатерть, отчего Эммануэль вздрогнул и опять на короткое время перестал заикаться…
— Настоящий Департамент Охраны — это мы! А не ублюдки, которые умеют только напускать на себя таинственный вид и появляться, когда им уже все разжевали и положили в рот! Это нам известно все, что происходит вокруг Бессмертия! Мы — его вечные хранители! В мире должна быть только одна Матрица Права, и передаваться она должна так, как сейчас, когда никому — слышите, никому! — она не известна, и никто не может ее использовать для собственных целей! Пока существует Братство пятерых, Бессмертие можно только получить, но завладеть им нельзя!
— Интересно одно, — Лафти откинул голову на спинку кресла, всем своим видом выражая полную безмятежность, — почему же вы не потребовали для себя право пройти через Дом Бессмертия, а постоянно подвергаете свое братство риску исчезновения? Что, если вдруг цепочка наследников создателей Бессмертии прервется?
— Ни один из нас не с-с-сможет отказаться от смерти, — Корви покачал головой. — Это в-в-величайший дар… возможность перехода на другой уровень… возможность нового п-п-познания. Мы живем, чтобы п-п-подготовиться к этому переходу… и вы хотите, чтобы я с-с-своими руками его отодвинул на неизмеримо долгий срок?
— И это говорит человек, всеми силами охраняющий Бессмертие?
— Госпожа Ливингстон, люди создали б-б-бесчисленное количество глупых и не особенно нужных вещей, которые д-д-делают жизнь намного проще и приятнее. Вряд ли нам настолько необходимы все эти ноутбуки, хэнди-передатчики, летающие машины, п-п-порнографические картинки, но если с ними существовать удобнее, то почему нет? Бессмертные научились по-своему н-н-неплохо управлять миром, по крайней мере, в нем стало м-м-меньше голода и войн.
— Зато появилось огромное количество пешек, которых можно передвигать по сигналу хэнди-передатчика.
— Б-б-боюсь вас лишний раз шокировать, но люди всегда были т-т-такими. Ими всегда можно было м-м-манипулировать, просто сейчас изобрели очередное устройство для упрощения п-п-процесса.
— Чем больше я с вами разговариваю, — пробормотала Эстер сквозь зубы, — тем больше мне хочется уничтожить дело жизни ваших предков. Можем, кстати, ненадолго прервать разговор, чтобы вы успели позвать своих закадычных приятелей из Департамента охраны. Или, прошу прощения, скорее ваших подчиненных?
— Если бы я хотел с-с-сообщить о вас в Департамент, я бы д-д-давно это сделал. Мне п-п-понятна ваша цель, — он покосился на Лафти, но задерживать взгляд не стал. — Я бы с удовольствием п-п-помог вам, но теперь вы знаете, что м-м-матрицы Бессмертия нет ни у кого. Мы рады знакомству с в-в-вами, хоть вы, должно быть, не очень этому в-в-верите.
— Зато вы, надеюсь, сразу поверите в то, — Эстер поднялась и резко всунула руки в оба рукава куртки одновременно, — что мы совсем не рады знакомству с вами. Особенно с вашим спутником, который все время молчит. Потеря крови сказывается на умственных способностях? Лафти, перестань хлебать это сладкое пойло! Говорить с ними больше не чем, пошли отсюда!
Но Лафти только весело сморщил нос, прикрыл глаза и, отодвинувшись назад вместе с креслом, спокойно водрузил ноги на стол, широко зевнув.
— Не торопись, киска, — сказал он, не очень отчетливо произнося слова. — В ближайшее время нам предстоит еще очень много увлекательных бесед. Тем более что идти пока что некуда. Весь квартал оцеплен.
Отреагировать на неожиданное заявление Лафти успели не все. Эстер открыла рот, но так ничего и не произнесла, у Вэла было настолько отсутствующее выражение лица, будто ему данный факт безразличен, лишь Эммануэль Корви резко дернулся, в очередной раз плеснув глинтвейном на скатерть. Их стол уже напоминал поле кровопролитного сражения. Поэтому в общем не удивительно, что официанты наконец очнулись от блаженного столбняка в углу, и один приблизился к незадачливым гостям. Удивительным было другое — на погубленное имущество официант даже не посмотрел, а адресовался к Эстер, согнувшись в вежливом полупоклоне.
— Госпожа, прошу простить, если вам это покажется неуместным, но с вами очень хотят побеседовать.
— Кто именно?
Эстер проследила за направлением его взгляда. В дальнем углу, под мелькающим разноцветным экраном сидел, глубоко вдвинувшись в кресло и поэтому полностью скрываясь в тени, какой-то человек. Заметив, что Эстер повернулась в его сторону, он приподнял бокал и зазывно помахал ей рукой.
— Передайте ему, — угрюмо сказала Эстер, — что я не стану сразу швырять в него тяжелыми предметами, если он подойдет сюда, а постараюсь выслушать.
— Он хочет говорить только с вами, госпожа, с одной.
— Вот еще… — Эстер прикусила язык и покосилась на Лафти. Тот радостно ухмылялся, и насколько она успела изучить реакцию своего странного спутника, ей предстоял "забавный" разговор — то есть угрозы, оскорбления и шантаж. Поэтому она поднялась из-за стола несколько поспешно, чтобы не было времени передумать.
Человек, ждавший ее за угловым столиком, оказался не особенно примечательным, гладко выбритым, с несколько свернутым набок носом и резкой чертой губ. Его примерный возраст и точный цвет его глаз определить было невозможно. При этом он излучал искреннюю вежливость и дружелюбие, словно встреча с Эстер была долгожданным и крайне приятным для него событием.
— Прошу простить, что пришлось прибегнуть к помощи посредника. По-другому представиться не получилось — перед вашими прелестными приятелями моя посредственная персона просто погасла бы.
Эстер слегка растерялась и опоздала с ответом на несколько мгновений, что для нее было исключительным событием — первый раз в жизни ей пришлось собраться с мыслями и сообразить, что именно ей показалось настолько странным.
— Вы так всегда говорите, или это заготовка в честь нашего знакомства?
— Постоянно, — человек широко улыбнулся, — потому и прозываюсь — Папаша Пепе. Пока что вам не приходилось постоянно пересекаться с полицией, а то не преминули бы прослышать про мои привычки. Прекрасный повод для представителя подобной профессии прослыть популярным, по крайней мере, пристойнее, чем повальное пьянство или порывы палить из пистолета без приличного повода. Присаживайтесь поудобнее, моя прелесть, переговоры нам предстоят продолжительные.
