Ошимское колесо (ЛП) - Лоуренс Марк (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Что ж. – Он поджал губы. – Это какая-то разновидность злобных духов. Люди описывают их как миниатюрные вихри, которые поднимают клочья тряпок и пыль. В этих вихрях так много острых предметов, что они могут освежевать человека, а потом ветер стихает, и жертва становится одержимой, начинает неистово бегать, убивая всех подряд, пока её не прибьют. – Он надул щёку и постучал по ней двумя пальцами. – В общем, это всё.
– И эти инциденты происходили только в Вермильоне?
– У нас было несколько отчётов отовсюду, но в городе процент больше. Возможно, просто потому, что здесь намного больше население. – Он помедлил. – Народ моего отца тоже с ними знаком. Но они называют их ветряными бесами, и они очень редки. – У Ренпроу имелась наследная недвижимость далеко на юге Либы, и через это он знал немало странных фактов.
– Что ж. – Я скинул сапоги со стола и осмотрел комнату. Маршальский особняк был обширным строением, но так долго стоял незанятым, что большая часть мебели отсюда вынесли. – На этом наши дела на сегодня завершены? – Солнце миновало зенит, а мне нужно было навестить красавицу с огненными волосами – милую девушку по имени Лола, или Лулу, или что-то вроде того.
Губы Ренпроу изогнулись в мимолётной улыбке, словно я неловко пошутил.
– Ваша следующая встреча с менонитами в Аппанских окраинах. Они отказываются раскапывать свои кладбища. А после этого…
– У нас до сих пор есть мёртвые в земле? – Я вскочил так быстро, что уронил стул. – Прикажите страже заставить их! – Я видел, что случается, когда мертвецы выбираются из мест, в которые их сложили. – А ещё лучше, пусть солдаты Мартуса этим займутся. Я хочу, чтобы все трупы сожгли. Немедленно! И если для этого придётся наделать новых трупов… ну и ладно. Если их тоже сожгут. – Меня передёрнуло от воспоминаний, которые я хотел забыть – как и мертвецы Вермильона, они были погребены недостаточно глубоко.
Ренпроу взял с полки у двери увесистую папку и прижал к груди, словно щит.
– Эти менониты и в спокойное время непокорные, и к тому же многочисленные. Их секта благоговеет перед предками до девятого поколения. Будет лучше, если нам удастся провести переговоры.
Так и пройдёт мой день, в точности как и три других до него. Улыбки и представления для племени крестьян – кучки неблагодарных, которые должны бы с ног сбиваться, чтобы выполнить мои распоряжения. Я вздохнул и встал. Лучше упрашивать живых, чем потом сражаться с мёртвыми. Живые, быть может, плохо пахнут и надоедают своими мнениями, но мёртвые пахнут ещё хуже и имеют мнение, что мы для них еда.
– Ладно. Но если они не послушают, то я отправляю солдат. – Я понял, что всё ещё дрожу, несмотря на жару. В голове мелькали образы мертвецов – тихих, ждущих… пока Мёртвый Король не пробудит их голод.
– Ялан! – Дверь распахнулась без стука, и там стоял Дарин, бледный и серьёзный.
– Мой дорогой брат. И каким же образом ты решил улучшить мой день? Быть может, моего внимания требуют какие-нибудь переполненные стоки?
– Отец мёртв.
– Ой, ну ты и лгунишка. – Отец не умер. Он такими вещами не занимается. Я снял с крюка свою мантию. День снаружи выглядел серым и не скучным.
– Ялан. – Дарин шагнул ко мне и положил руку на плечо.
– Чепуха. – Я стряхнул его руку. – Мне нужно встретиться с менонитами. – Меня пронзил холод, и глаза закололо. В этом не было смысла. Во-первых, он не мёртв, а во-вторых, он мне даже не нравился. Я прошёл мимо Дарина, направляясь к двери.
– Он мёртв, Ялан. – Рука моего брата легла мне на плечо, когда я проходил мимо него, и я остановился, почти у двери, спиной к нему. На какой-то миг видение другого времени заменило собой площадь снаружи и крыши домов за ней. Я увидел своего отца молодым: он, наклонившись, стоит возле матери с улыбкой на лице – я мчусь ему навстречу, а он развёл руки, чтобы меня обнять.
– Нет. – По каким-то совершенно необъяснимым причинам это слово застряло у меня в горле, мои губы задрожали, а из глаз покатились слёзы.
– Да. – Дарин повернул меня и обхватил руками. Всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы я засунул свою глупость подальше. Он отпустил меня, и, держа руку у меня на плече, повёл меня наружу.
Кардинал умер в своей комнате, один. В огромной кровати он выглядел маленьким, истощённым, рано постаревшим. Если он и пил, то служанки убрали все тому доказательства и вычистили его.
Он ослабел после поездки в Рим. Как ни посмотри, выговор папессы следовало принимать во внимание. И вместе с Реймондом Кендетом, вместе с его тяжким грузом стыда, в Вермильон приехал личный посланник папессы, архиепископ Ларрин, единственным заданием которого было, похоже, заставить отца выполнять свою работу. Некоторые люди в старости благоденствуют, другие чувствуют, что мир вокруг них сжимается и не видят никакого смысла в пути перед собой. Впервые попробовав мак, человек чувствует нечто восхитительное и чудесное, и с каждым возвращением к маковой смоле он жаждет снова получить это нечто, но, в конце концов, ему приходиться курить, просто чтобы чувствовать себя человеком. Для многих из нас жизнь похожа – несколько кратких лет золотой юности, когда всё кажется прекрасным, каждое переживание новым и многозначительно острым. А потом долгий медленный и тяжёлый спуск в могилу, во время которого безуспешно пытаешься восстановить то, что чувствовал, когда тебе было семнадцать, и мир вращался вокруг тебя.
Похороны состоялись спустя три дня, а до тех пор тело отца охраняли стражники, пока самые набожные по очереди подходили к гробу, чтобы почтить должность, если уж не человека. Мы собрались на Чёрном Дворе – на просторном прямоугольнике между Бедным Дворцом и Марсейльской башней. Обычно его использовали для тренировки лошадей, но он по традиции был зарезервирован для сборищ у гроба перед процессией на кладбище или в церковь, в зависимости от положения почившего при жизни. Сегодня, под угрюмым ветреным небом, планировалась кремация. Расколотые поленья палисандрового дерева и магнолий, выбранные из-за аромата, сложили в погребальный костёр выше всадника. Гроб отца лежал на деревянной горе – отполированный, блестящий, украшенный серебром и с тяжёлым серебряным крестом на крышке.
Сюда вышел весь дворец. Это был младший сын Красной Королевы, главный священник страны. На многоярусной платформе для королевской семьи выше всех стоял паланкин Гариуса, рядом ниже сидели Мартус, Дарин и я, а наши кузены расположились перед нами уровнем ниже. Старший брат отца, дядя Паррус, остался в своих владениях на востоке. Послание не успело бы до него дойти, не говоря уже о времени, которое понадобилось бы ему, чтобы приехать. И в любом случае, в связи с вторжением бабушки в Словен, вряд ли главному лорду востока было уместно покидать свой замок на границе.
Я получил сообщения, требовавшие моего внимания – нарушения порядка в пригороде этим утром – но не мог не отдать должное отцу. Почему-то после смерти матери нам нечего было сказать друг другу. Мне нужно было это исправить. Всегда кажется, что время ещё найдётся. Вечно откладываешь на потом. А потом внезапно времени совсем не остаётся.
– А вот и он. – Дарин слева от меня кивнул в сторону двора. Из-под Адамовой арки появилась толпа аристократов, которые весело переговаривались, несмотря на мрачную чёрную и серую одежду.
– Бабушки нет всего десять дней, а он уже думает, что всё здесь принадлежит ему. – Сказал Мартус, сидевший рядом с Дарином.
В центре толпы я узнал самого старшего брата моего отца, дядю Гертета. Не по росту – который был скромным – а по качеству рубашки из жёлто-зелёного блестящего шёлка, выглядывавшей через широкий разрез из-под траурной накидки, которая туго натянулась, не в силах вместить его обильный живот. Перед ним неслась его свита – потешный двор, который он собрал для тренировки на тот гипотетический случай, если трон перейдёт к нему. Глядя на него, можно было подумать, что он решил, будто его мать убралась навсегда – и не просто на военную кампанию, а в могилу.
