Взять своё (СИ) - Агишев Руслан (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Говорю, наш враг оказался изворотливым ублюдком, — широким жестом кади обвел разгромленные укрепления и лежавших мертвыми легионеров. — Так все подготовить. Мне даже завидно, как все это ему удалось провернуть… И это проклятое вино, что лишает разума. Подумать только преподнести шаморской армии в дар целый обоз отравленного вина, придумав для этого целую красочную легенду, — Даданжи продолжал рассказывать с нескрываемым восхищением. — Мол, благодарные купцы, восхищенные приходом славного щаморского воинства, решили преподнести знаменитому командующему самое известное и дорогое вино Ольстера. И даже дали нашим обозникам кучу монет, чтобы вино дошло до места в целости и сохранности… Силен, конечно, силен! — Сульдэ встал от него невдалеке, по-прежнему, молча рассматривая городские стены; хотя нетрудно было заметить, что, несмотря на каменный вид, разглагольствования кади слушал он с явным интересом. — А эта его затея с заговорщиками?! И я не удивлюсь, если позже выясниться, что обо всем этом он знал с самого начала, а письмо про вчерашнее вообще писали под его диктовку… И ведь, хитроумный ублюдок, дождался, когда легионеры выйдут из-за вала и подойдут на расстояния броска. А что было у наших солдат? Чем они могли встретить несущихся на них кавалеристов, закованных в гномьй металл?
На лице командующего и сейчас не появилось не единой эмоции. Хотя последние слова Даданджи были явно камнем в его огород! Ведь это именно Сульдэ приказал легионерам из штурмовых отрядов вооружиться лишь короткими клинками и небольшими щитами, с которыми удобно сражаться в тесноте городских кварталов. Поэтому все копья, пики и даже часть больших тяжелых щитов легионеры оставили в лагере. А как же иначе, они же шли в спящий город, который им сам же и откроет ворота…
— Это был всего лишь укол, — начал он говорить и сразу же пожалел об этом, но было уже поздно. — Болезненный, неприятный, но все укол.
— Ха, ха, укал?! — Даданджи чуть не подскочил на месте от возмущения. — Почти две сотни легли в землю, еще чуть больше сотни будут еще валяться и корчиться от ран. И лишь, боги знают, когда они оправятся… И при всем при этом, здесь на укреплениях были наши лучшие войны. Ты сам приказал в штурмовые отряды отбирать лишь ветеранов войн с империей Регула. Это укол?
— Да, да. Главное мы смогли обломать клыки этому молодому волчонку! — оскалился Сульдэ. — Он бросил город. Там почти никого не осталось. Перебежчики говорят, что на стенах лишь одни стражники магистрата — эти толстобрюхие любители прокисшего пива и дешевых шлюх. Еще вроде кто-то видел десятков шесть — семь королевских гвардейцев, и все! — старик сузил глаза, превратив их в щелки, и внимательно смотрел на возвышавшиеся перед ними мощные крепостные стены. — И если сейчас мы ударим посильнее, то они все побегут как тараканы.
Однако, Верховный кади его уже не слушал. Мужчина, соскочив с колченогого стула, направился навстречу приближавшемуся всаднику с развевающимся бунчуком характерного золотистого цвета — знаком султанской власти. К ним прибыл гонец из Шамора, а это могло очень многое изменить.
— Господин! Господин! — смуглолицый, весь покрытый грязью и свисавшими с его волос, бороды и гривы коня сосульками, упал на колено и несколько раз поклонился. — Послание Победоносному! — на вытянутых над головой руках он держал деревянный футляр, запечатанный личной печатью султана. — …, — футляр в руках смертельно уставшего гонца мелко подрагивал. — …
Подойдя, Сульдэ под пристальным взглядом Даданджи взял футляр. С хрустом треснувшей печати искусно выточенная из дерева крышка открылась и наружу показался кусок плотного пергамента.
— …, — Сульдэ, кивнул на гонца, мельком взглянув на ближайшему к нему телохранителя и склонился на посланием. — …, — измученного долгим путем посланца уже уводили в сторону лагеря. — …
Несколько минут, показавшиеся еле сдерживающему свое нетерпение кади вечностью, командующий вглядывался в пергамент. Лицо его, морщинами напоминавшее кору старого дерева, было как обычно непроницаемым. Вообще, могло бы показаться, что в руках его не послание от самого могущественного человека на этом континенте, а какая-то ничего не значащая писулька.
— Прочти, — вдруг скрипучим голосом проговорил старик, протягивая пергамент Даданджи, что тот собственно и не преминул сделать. — Теперь оно касается и тебя тоже…
Реакция кади на письмо было совсем иным, нежели у старого полководца. Едва вчитавшись в затейливую вязь буковиц шаморского правила, молодой мужчина присвистнул.
— Ого-го… Нас совсем оставляют с носом. И это после все наших посланий, — не скрывая своего огорчения, воскликнул он. — … Мы, султан…, — забормотал он вслух, пропуская некоторые места в письме. — И прочая, прочая… уверены, что в твоих руках достаточно сил, чтобы заставить зазнавшегося короля Ольстера склонить голову перед нашей властью. И нам непонятны эти непрестанные просьбы о все новых и новых подкреплениях. Разве, твоя десница обессилила и устала разить врагов Шамора?…, — тут Даданджи вновь изобразил удивление. — Смотри-ка, сразу чувствуется рука великого визиря. Только эта скотина, не нюхавший крови и говна, мог так сказать! Так… Что там у нас еще? Ха-ха! Нам дали еще месяц. Хорошо, не неделю.
И оба, словно сговорившись, замолчали. И тот и другой размышляли о будущем, хотя каждый представлял его совершенно по-разному…
«Месяц! Великий нам дал всего лишь месяц, чтобы Ольстер покорился?! — командующий неподвижной статуей застыл напротив северных ворот столицы Ольстера. — Он, что совсем ничего не понимает? Или названия покоренных крепостей и провинций совсем затмили его разум?! — конечно, все это восклицал он в сердцах, прекрасно понимая, что сейчас уже ничего не изменить. — Атакующая Орда уже давно увязла здесь, словно в болоте. Почти тысячу легионеров пришлось оставить в гарнизонах новых крепостей и городов, привести провинции к полному подчинению. Не меньше, если не больше, уже легло в землю… А мы еще только топчемся перед столицей этого проклятого королевства».
Сульдэ уже давно понял, что глубоко ошибался, считая армию Ольстера и его короля легкой добычей для Шамора. Как показали уже первые дни и недели военной кампании, гвардейцы короля Роланда оказывали самое что ни на есть фанатичное сопротивление. Многие гарнизоны приграничных крепостей, вообще, сжигали свои укрепления, предпочитая плену смерть.
«Сейчас время играет и против нам и против Роланда, — продолжал размышлять старик, не обращая внимание ни на поднявшийся ледяной ветер, ни на негромкий разговор его телохранителей за спиной. — В преддверии зимы, какой бы она теплой там не была, его катафрактам нужно будет место, где бы они смогли пережидать непогоды и переводить дух после боя. Найдет ли он такое место, покажет лишь время… Еще фураж для коней и припасы для всадников. Если лазутчики и слухи не лгут, то все его зерно лежит буквально в сотне метров от моих ног, — Сульдэ пристально вглядывался в ворота крепости, словно пытался заглянуть за них. — И у нас не лучше… Дальше наступать мы можем лишь с оглядкой на каждый лес, овраг, холм и, мать их кочку, за которыми могут прятаться кавалеристы Роланда. Не лучше дела обстоят и с продовольствием. Отряды фуражиров все чаще возвращаются ни с чем…».
А вот ход мыслей великого кади был несколько иным, хотя их итогом стало тоже самое.
«Это точно визирь! Только эта скотина мог придумать, как одним ударом избавиться сразу же от двоих! — Даданджи от обуревавших его противоречивых чувств с силой пнул замерзший земляной ком. — Он! Точно он! И что она там еще шептал на ухо султану, лишь одним богам известно… Каков?! За месяц справитесь?! Да тут как раз и месяц придется за Роландом бегать, пока он соизволит по чащам и ущельям прятаться, — в каждом слове этого послания, заверенного личной печатью султана, кади ясно видел руку великого визиря; именно визирь, он был твердо уверен, стоит за всеми этими кознями. — Он, он! Этот же хорек прекрасно понимает, что, если из Ольстера я вернусь с поражением, то мест великого кади мне не видать как своих ушей! И даже прелести моей сестры, греющей постель султану, не помогут!».
