Кочевник - Хоук Саймон (читать книги TXT) 📗
Она увидела деревню Соленое Поле с высоты нескольких сотен футов над землей, аккуратные, свежепобеленные здания, освещенные факелами и медными светильниками улицы, сверху все это выглядело очень маленьким и не совсем настоящим. А потом ветер под платформой завыл еще громче, и они начали двигаться вперед, набирая скорость, и понеслись над белой соляной пустыней, лежавшей далеко внизу.
Они летели, удерживаемые ветрами, элементалями воздуха, которых Кара призвала и с которыми объединилась. Их неуклюжий, грубый деревянный помост, на котором они сидели, несся по воздуху как перышко, влекомый сильным ветром, слегка наклонившись вперед, ветер унес его из Соленого Поля, и понес над Великой Желтой Пустыней, по направлению к внутренним иловым озерам, видневшимся далеко на горизонте. Небо вокруг них освещалось вспышками молний, как бы отмечавших их путь, и гремел оглушающий гром, пока элементали неслись через пустыню со все увеличивающейся скоростью.
Риана внезапно выпустила руку Сорака, вскинула обе руки высоко в воздух и закричала от удовольствия. Ее страх прошел, заменился на восхитительное возбуждение, подобное которому она не испытывала никогда. Она отбросила свою голову назад и засмеялась от неограниченной радости, которую впитывала каждой частичкой своего существа. Она чувствовала себя восхитительно свободной. Она повернулась к Сораку и обняла его. И когда он обнял ее и прижал к своей груди, она точно знала, что какие бы испытания еще не предстояло им преодалеть, она всегда будет рядом с ним, бесстрашная и наполненная тем чувством решительности, которое приходит вместе со знанием, больше она не будет ни колебаться ни сомневаться, так как она выбрала правильный путь в жизни, тот, для которого она родилась и по которому сейчас идет.
Неспособная сдерживаться, она крикнула, перекрывая завывание ветра, — Я люблю тебя!
И потом она почувствовала, как его руки обняли ее еще крепче, а его губы прошептали ей в ухо, — Я знаю. Я тоже тебя люблю.
Все было так, как и должно было быть.
Валсавис проснулся рано утром, вскоре после восхода солнца. Он сел на кровати и посмотрел на соблазнительную юную женщину, лежавшую рядом с ним, которая массировала его мускулы своими сильными и искусными пальцами вчера ночью, когда он пришел после сражения с мародерами на Проспекте Мечты. Она вызвалась удовлетворить и другие его нужды, и сделала все очень искусно и с удовольствием.
Ей было едва двадцать лет от роду, так что она могла бы быть его дочкой — нет, скорее внучкой — ее гибкое и тонкое юное тело выглядело совершенно замечательно и соблазняюще, пока она лежала, освещенная лучами утреннего солнца, светившего в окно, а ее одеяло было сброшено на пол. Какой-то момент Валсавис просто стоял и смотрел, как она спит, одна ее нагая нога была вытянута, вторая слегка согнута, мягкая кривая ее бедер подчеркивала положение, в котором она лежала рядом с ним, на ее губах была легкая улыбка. Он отметил и полноту ее юных, безупречных по форме грудей, крепость ее юного тела, гладкость и чистоту ее кожи, и помнил то волнующие трепетания всего ее юного организма, с которым она отвечала ночью на его ласки.
Валсавис помнил и ее негромкие стоны, и закрытые глаза, когда ее губы раскрылись, вдыхая воздух, она снова и снова повторяло его имя, призывая его любить ее еще и еще. И при всей ее красоте, при всей силе и страсти юности, при всей той нежности, которую она показала по отношению к нему, и сила этой нежности ясно говорила вму, что на этот раз он стал для нее не просто очередным клиентом, которому она отдавалась за деньги, при всех тех поцелуях, которыми она покрыла его со всем жаром юной женщины, которая впервые была разбужена для любви настоящим мужчиной, который знал и умел — благодаря долгому опыту — как по настоящему возбудить и удовлетворить женщину, — и при всем этом, как бы сильна и непосредственна не была ее страсть, Валсавис смог любить ее только тогда, когда представил себе, что с ним в кровати лежит Риана.
Это монахиню-виличчи он представлял себе, это она глядела на него, это ее выражение лица было наполнено страстью и ожиданием. Это ее тело представлял он себе, когда сжимал тело красотки, это ее голос он слышал, когда она снова и снова повторяло его имя. Это прекрасная юная женщина была, к сожалению, только заменой той, которую он страстно хотел, и, к своему огромному разочарованию, знал, что никогда не получит.
Когда он глядел на юную женщину — чье имя он не потрудился запомнить — когда он видел ее, спокойно раскинувшуюся перед ним, воплощение юности и страсти, мечту, за которую мужчины его возраста продали бы свою душу, Валсавис испытал разочарование и страсть, которых он никогда не знал раньше. Он попытался мысленно наложить на спящую девушку черты лица юной монахини-виличчи, и наконец понял, что пока он желает ее и только ее, он никогда не узнает, что такое полное удовлетворение. В первый раз в своей жизни Валсавис почувствовал, что он нуждается в женщине. И только в одной.
Все остальное было просто фантазией. Эта юная женщина, при всей своей любви, была не более, чем заменой, суррогатом, которая оставила ему чувство, что его обокрали, у него отняли настоящие эмоции, оставив взамен чувство голода и потери, которое требовало удовлетворения. Хватит, не будет больше замен, и не важно, насколько она молода и прекрасна, насколько по-настоящему влюбилась в него, насколько она соответствует тому, что ему обычно нужно от женщины.
Валсавис встал с кровати и начал быстро одеваться. Сегодня ночью, подумал он, мы уходим в Бодах. Они должны встретиться с Молчаливым, или, подумал он, лучше называть ее Молчаливой, которая поведет их в город немертвых. Он еше до конца не верил, что она именно та, за которую себя выдает, но в любом случае это не имеет значения. Бодах — главная приманка, как его сокровища, так и ужас, который таится в нем. Для большинства людей он, безусловно, является смертью, от одной мысли о нем леденеет кровь в жилах. Но для Валсависа это только увеличивало удовольствие, этот ужас заставлял сердце биться быстрее в его груди, это был вызов, вызов его умениям и талантам, такие приключения заставляли его кровь течь быстрее по жилам и чувствовать себя по-настоящему живым. Он искал их и стремился к ним.
Он попытался представить себе, что это значит — сражаться с немертвыми. Ни один воин не мог бы пожелать себе более опасного и внушающего страх соперника. Это будет величайшее испытание для человека, который посвятил испытаниям себя всю свою жизнь. И это будет означать завершение приключения, тем путем или этим. Если Сорак найдет Серебраный Нагрудник, Валсавису придется отнимать его. Ему придется сразиться с Мастером Пути, с эльфлингом, с чьей силой и выносливостью не может соревноваться ни один из самых лучших воинов-людей, с врагом, вооруженным магическим мечом, спрособным прорубиться через любое препятствие и уничтожить любое оружие, и к тому же владеющим той одной единственной вещью в мире, которую Валсавис хотел больше всего, верностью, преданностью и любовью монахини-виличчи, которая посвятила вся себя этому мужчине, и которая стоила всех тех страданий, которые потребуются, чтобы добиться ее любви. Валсавис еще раз посмотрел на прекрасную юную женщину, мирно лежавшую перед ним на кровати, и решил, что никаких замен больше не будет. Да, это было приятно, но удовольствие быстро прошло, улетело, а разочарование и неудовлетвоенность, увы, остались. Он встретил ту одну единственную женщину, которая достойна его, одну единственную, которая может сравниться с ним в любом отношении. Эту единственную женщину надо завоевать, и неважно, чего это будет ему стоить. И ее имя Риана.
Когда время придет, подумал Валсавис, он убъет эльфлинга. Но монахиню он потребует себе, в награду за работу, как ему и обещал Король-Тень. А если он не сможет овладеть ей, решил он для себя, ей придется умереть. Я буду иметь тебя, Риана, даже если это будет стоить жизни и тебе и мне. Так или иначе, подумал он, ты будешь моей. Или в кровати или на поле боя. Сдавайся. Это неизбежно. Он закончил одеваться и надел свой пояс с мечом.
