Разбойник - Сальваторе Роберт Энтони (электронные книги бесплатно .txt) 📗
В его словах звучала такая искренняя убежденность, что все возражения выскочили из головы мальчика раньше, чем он смог их высказать. Он даже сумел улыбнуться, ничуть не беспокоясь, что раздвинутые губы пропустили струйку слюны. Отец никогда не обращал на это внимания. Хотя чувство вины от этого не уменьшалось.
– Пойдем, пойдем, – подбодрил его Гарибонд. – А то я там совсем соскучился.
Он потрепал черные волосы мальчика и повернулся к двери, но Брансен не двинулся с места.
– Ты… вы… выб… выбрал… эту… ж-ж-жизнь, – сказал он.
Гарибонд остановился в дверях и повернулся, как обычно терпеливо ожидая, пока мальчик закончит фразу, но вместе с тем сохраняя выражение интереса на лице.
– Да, я сам выбрал эту жизнь, – ответил он.
– Ты… лю… лю… бишь быть… один. Гарибонд вздохнул и опустил глаза.
– Я так считал раньше, – сказал он. – А теперь предпочитаю твою компанию.
– Нет.
На лице Гарибонда вновь вспыхнуло любопытство.
– Брансен, что случилось?
Мальчик взволнованно вздыхал и фыркал, узкая грудь заходила ходуном.
– Лучше бы я умер! – выпалил он.
Эмоции настолько переполняли его, что впервые за всю жизнь он не заикался. Гарибонд беспокойно взглянул в его глаза и подошел вплотную к своему питомцу.
– Никогда так не говори! – крикнул он и поднял руку, словно намереваясь ударить Брансена.
Но мальчик даже не моргнул.
– Д-да!
– Нет, и не смей даже думать об этом! Ты живешь, и это уже само по себе чудо после всех несчастий. Ты остался жить, потому что твоя мать… потому…
Брансен недоуменно уставился на Гарибонда, совершенно не понимая его путаной и взволнованной речи. Не так уж часто ему приходилось видеть, как уравновешенный и спокойный отец выходит из себя, и уж конечно никогда он не видел Гарибонда в таком волнении. Наконец Гарибонд сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокоился, сел на кровать и привлек мальчика к себе, бережно обняв за плечи.
– Никогда так не говори и даже не думай, – снова сказал он.
– Н-н-но…
Гарибонд приложил палец к губам Брансена и заставил его замолчать.
– Когда-то я и сам так подумал, – признался он. – Это было сразу после того, как ты родился. Твои трудности ежедневно причиняют мне боль, может, даже сильнее, чем тебе самому, потому что у тебя очень сильный характер. Самхаисты считают, что каждый ребенок, родившийся с отклонениями, должен быть принесен в жертву, и в некоторых городах до сих пор придерживаются этой традиции. Но тебя это не коснется, благодаря твоей матери. Я тебе еще слишком мало рассказывал о Сен Ви, об этой удивительной женщине, Брансен. Ты знаешь, что получил от нее часть имени и что она умерла сразу после твоего рождения. Вторая часть имени получена тобой от отца.
– Г-г-Гари…
– Нет, – прервал его Гарибонд. – Я дал тебе свою фамилию и считаю, что это правильно. Твоего отца звали Бран. Бран Динард, монах из монастыря святого Абеля.
Мальчик удивленно открыл рот, и тут же по подбородку потекла струйка слюны.
Гарибонд повернулся сам и развернул мальчика, чтобы смотреть ему в лицо.
– Брансен, я не твой отец, хотя никто еще не любил своего родного ребенка, как я тебя люблю.
Мальчик стал медленно качать головой. На глаза навернулись слезы и ручейками побежали по щекам, неожиданно он так сильно задрожал, что Гарибонду пришлось придерживать его на кровати.
– Брансен, прости меня, пожалуйста, – сказал Гарибонд. – Теперь ты уже достаточно взрослый, и пора узнать все до конца. Ты должен знать о Бране, моем самом лучшем друге. И о Сен Ви. – Он не мог удержаться от печальной улыбки при упоминании дорогого имени. – Она умерла не сразу после твоего рождения, Брансен. Она еще успела отдать тебе свою жизнь.
И без того ошеломленный Брансен удивился еще больше, когда Гарибонд, никогда открыто не показывавший своих чувств, наклонился и поцеловал его в лоб. Затем он поднялся, неспешно пересек комнату и подошел к люку, скрывавшему вход в подземелье.
– Когда ты родился, – объяснял он, – ты был так слаб, что не мог дышать, и Сен Ви чувствовала себя не намного лучше после тяжелых родов. Но твоя мать была необычной женщиной. – Гарибонд наклонился, поднял крышку люка и отодвинул одну из деревянных панелей стены. Он засунул руку в потайную нишу и достал запылившуюся толстую книгу. – Твоя мать происходила из народа мудрецов Джеста Ту.
Эти слова абсолютно ничего не говорили Брансену, и выражением своего лица он постарался, насколько это было возможно, дать понять отцу, что ничего не понял.
– Она могла делать удивительные вещи, гораздо более удивительные, чем братья Абеля со своими камнями. Твой отец путешествовал по ее стране, чтобы обратить местных жителей в свою веру, но в конце концов увидел истину в учении Джеста Ту. – Гарибонд протянул книгу Брансену. – Вот здесь все записано. Все секреты и тайны.
– М-м-мой… от-тец?
Мальчик не переставал дрожать, и слезы потоком текли по его лицу.
«Зачем ты мне это рассказываешь? – читал Гарибонд мысли мальчика, хотя и знал, что тому не под силу высказать их вслух. – Ты мой отец! Ты! И никто другой! Как ты можешь меня обманывать? Зачем стараешься обидеть?»
– Сен Ви знала, что умирает, – очень медленно продолжал Гарибонд, чтобы Брансен уяснил смысл его слов, несмотря на сумятицу в мыслях после таких открытии. – Поэтому она решилась воспользоваться своими магическими знаниями и отдать тебе остатки своих жизненных сил, чтобы ты мог жить.
Брансен ничком бросился на постель, все его худенькое тело сотрясалось от рыданий и сдавленных криков. Гарибонд снова обнял мальчика и дал ему свободно выплакаться. Так он просидел больше часа, ласково поглаживал взъерошенные волосы Брансена и бормотал о том, что все будет хорошо. Он убеждал мальчика, что тот уже достаточно взрослый, чтобы услышать эту грустную историю и понять, какими особенными людьми были его родители.
Наконец Брансен успокоился настолько, что Гарибонд смог снова усадить мальчика на кровати. А потом начал свой рассказ. Он поведал Брансену об их с Браном детстве, о том, как Динард поступил в монастырь
Святого Абеля, а Гарибонд не смог этого сделать. Он рассказал о странствиях Динарда по странам, находящимся южнее горной цепи, и вспомнил все истории о Бехрене и Джеста Ту, привезенные другом из путешествия. А когда Гарибонд дошел до возвращения Динарда в Прайд, да еще вместе с женой-чужестранкой, его единственный глаз засверкал от радостных воспоминаний. Гарибонд объяснил, что Динард был полон решимости просветить братьев-монахов и поведать им истины, содержащиеся в учении Джеста Ту.
– Вот с того дня и начались все беды, – печально сказал Гарибонд. – Твои отец и мать наткнулись в лесу на женщину, осужденную самхаистами во главе с Берниввигаром.
При звуке этого имени Брансен вздрогнул.
– Жрец приговорил ее к смерти, и женщину подвергли укусам ядовитой змеи, а потом повесили за руки на дереве у обочины дороги, обрекая на долгую и мучительную гибель. Там ее отыскали поври и уже нанесли рану, чтобы окунуть свои береты в свежую кровь.
Брансен широко раскрыл глаза и еле дышал, захваченный рассказом Гарибонда.
– Но твои родители прогнали кровожадных карликов, – продолжал Гарибонд с искренним уважением, которого заслуживал героический поступок Сен Ви и Динарда. – А потом твоя мать – она и в самом деле была удивительной женщиной – воспользовалась своими волшебными силами и вылечила несчастную жертву. Увы, она взяла на себя действие змеиного яда, но тебе это тоже не прошло даром. Ты страдаешь из-за последствий благородного поступка, сынок. Возможно, это слабое утешение, но ты такой же герой, как и твоя мать.
– О… на жи-жи… ва?
– Та несчастная женщина? По правде говоря, я этого не знаю. Но если и нет, то страшный случай, о котором я рассказал, здесь ни при чем. Она ушла из моего дома по своей воле и казалась вполне здоровой. И все благодаря твоей матери.
Некоторое время Брансен сидел тихо, обдумывая услышанный рассказ, а потом с любопытством взглянул на Гарибонда.
