Колодец Единорога - Прэтт Флетчер (книги бесплатно без .txt) 📗
Немногие явились приветствовать Валька, когда он возвратился в страну. Когда же он вновь прибыл сюда, на виллу Графская Подушка, здесь ждал его лишь мой дед-сторож и с ним один-единственный гость — представьте себе, ставорненский аббат, вот уж воистину святой человек!
Мы не знаем, о чем они беседовали поначалу — только то, что ни слова не было сказано ни о каком возвращении в монастырь. Добрый аббат поздравил их с обретением мира» но тут на лица влюбленных легла какая-то тень.
«Долгим было путешествие», — сказала госпожа Эгонилла, граф же добавил:
«И холодная встреча в конце. Что-то я не чувствую пока никакого умиротворения! Ос Эригу по-прежнему грозится войной, только все дела с ним ведут теперь советники, как если бы я уже лишился короны!»
«Колодец никогда не обманывает, — ответил аббат. — Разве на корабле вы не вкусили мира и счастья вдвоем, как вам мечталось?»
«О да, конечно», — пробормотал Вальк и хотел, казалось, молвить что-то еще… но промолчал.
«Колодец никогда не обманывает, — повторил аббат. — Дело лишь в том, что никому не дано знать заранее, какого рода умиротворение ему суждено. Никто не волен понуждать Господа нашего поступать именно так, а не иначе. Наш долг — следовать тому пути, что Он нам предначертал…»
И вот тогда-то, милостивые государи мои, дама Эгонилла, все больше молчавшая с самого начала беседы, подняла голову, и прекрасные черты ее озарились внутренним светом:
«Святой отец! Отверзлись глаза мои, теперь я вижу свой путь! Так вот почему наша страсть обернулась унынием и скукой. Это потому, что я уклонилась от своего истинного пути! Нет мира и любви, кроме любви к Богу, ибо она есть сущность всякой другой любви. О, простите меня, отец!..» — и она повалилась на колени перед аббатом.
Вот как обернулось дело, и кто бы мог ожидать!.. Почтенный мой дед, находившийся тогда с ними в комнате, рассказывал: кровь бросилась Вальку в лицо, и, выхватив смертоносный кинжал, он воскликнул:
«Ты не посмеешь отнять у меня Эгониллу! Я лучше убью и ее, и тебя!»
«Спокойствие, сын мой, — ответил аббат. — Здесь больше нет Эгониллы…
— И, вынув скляночку святой воды, окропил коленопреклоненную даму: — Нарекаю тебе новое имя: отныне ты Деодата, сиречь Предназначенная Богу и к Богу Вернувшаяся. А теперь убей нас, если желаешь, сын мой, только помни, что вы пили с ней из Колодца, желая умиротворения. И ты обретешь умиротворение — хотя бы пришлось понудить тебя к тому розгой…»
Вскоре он уехал и увез с собой Деодату, точно так же, как сам граф некогда увез из монастыря Эгониллу. Вальк остался один. Говорят, спустя некоторое время он раскаялся в своей яростной вспышке и отправился следом за ними, желая помириться с Деодатой и подарить ей кое-что на память. А надобно молвить, святой аббат был тогда уже стар и не решился ехать в Белоречье горной дорогой, изобиловавшей оползнями. Вот и вышло, что они с Деодатой отправились на восток, через Хестингу, граф же поскакал на запад и в ближайшем хуторе Белоречья узнал, что они там не проезжали. И тогда-то, милостивые государи, неправедный гнев разгорелся в нем с утроенной силой.
«Они обманули меня! — вскричал граф. — А теперь пытаются скрыться! Но нет, от меня им не уйти!..»
И повернул коня, и поскакал, как безумный, через перевалы Драконова Хребта, по кручам и чащам. Он настиг их как раз у выхода на равнину, налетел — и добрый аббат, обливаясь кровью, рухнул наземь с коня!
Мы не знаем, молил ли Вальк Деодату вернуться с ним сюда в горы, на Графскую Подушку. Но если и молил, так без толку: она лишь холодно глянула на него и поехала дальше — прочь. А вскоре на графа и на все его государство обрушились новые беды, ибо Империя объявила его вне закона за надругательство над Миром Колодца, а Храм предал его анафеме за расправу над добродетельным аббатом. Тогда непокорные дейлкарлы учинили восстание, и часть валькингов, подумать только, приняла их сторону. Пришлось графу Вальку вновь облачаться в боевую броню; но тут оказалось, что у прежнего несравненного полководца больше не было ни сил, ни желания драться, так что скоро враги оттеснили его назад в родные пределы. Проиграв наконец битву в Северной Хестинге, он бежал в горы Корсора. Погоня мчалась за ним по пятам, вскоре были схвачены все его люди, и он остался один. И вот под вечер попалась ему на глаза неприметная тропка, уводившая куда-то в сторону. Поехал по ней граф и вскоре увидел пещеру, а перед пещерой — источник. Граф расседлал измученного коня и направился к пещере, думая отсидеться в ней либо ускользнуть от погони — и что же? Не успел он войти, как чья-то рука отдернула завесу у входа, и глазам его предстала госпожа Деодата.
Говорят, она сделалась еще краше с тех пор, как он ее последний раз видел, вот только теперь ее черты были отмечены воистину божественным спокойствием и благодатью. Она ужаснулась, увидев перед собой вооруженного мужчину, которого когда-то, в иной жизни, она так хорошо знала.
«Неужели, — воскликнула она, — ты никогда не оставишь меня в покое и не позволишь жить своей жизнью, как я позволила это тебе?»
Но он лишь горестно рассмеялся:
«Ты, как и прежде, слишком тщеславна и слишком высоко себя ценишь, дорогая моя. Я только что проиграл битву, я, как ты видишь, ранен и одинок — и, конечно, явился сюда лишь за тем, чтобы тебя похищать. Отойди-ка с дороги: я собираюсь дорого продать свою жизнь. Есть ли другой вход в эту пещеру?»
В это время из долины послышались крики, и вот Деодата поглядела на него долгим взором, а потом спросила:
«Примешь ли ты умиротворение?»
И он ответил ей столь же долгим взглядом и преклонил перед нею колени:
«Да».
Так, коленопреклоненным, и застала его погоня.
«Госпожа! — вскричали подъехавшие — ибо в те времена все местные жители чтили святую монахиню. — Госпожа, позволь нам удалить с твоих глаз недостойного графа Валька, предателя и изменника!»
«Успокойтесь, — отвечала она, — ибо здесь больше нет графа Валька… — И, зачерпнув пригоршню воды из источника, окропила его: — Нарекаю этого человека новым именем. Отныне он зовется Теофилоном, что на древнем языке означает: Любящий Бога…»
И вот, милостивые государи, — те люди, что гнались за ним, принадлежали к Епископской партии, а посему не осмелились перечить ей и предпочли удалиться. Сказывают — после того, как граф Вальк вновь припал к Храму, он сделался славен не менее, чем сама Деодата; не зря его называют Благословенным и причисляют к Святым. А еще тогда же был издан указ, чтобы эта вилла, именуемая Графской Подушкой, вечно сохранялась в назидание потомкам, и чтобы при ней всегда жил кто-нибудь, кто давал бы приют всем проезжающим и рассказывал им эту историю. Вот так-то, государи мои!
18. Конец тропы. Предводители совещаются
…Спуск, как и ожидалось, оказался куда труднее подъема. И намного длинней: изрезанные оврагами долины Белоречья лежали гораздо ниже высокогорного плато Хестинги, опиравшегося на плечи Драконова Хребта. Тропа вилась по головокружительным уступам, и скоро они в самом деле лишились нескольких лошадей — как и предсказывал Эвименес. Хорошо хоть, горец Рогей чувствовал себя здесь в родной стихии: самолично разведывал опасные участки пути, а в одном месте, где тропа огибала скалу, нависая над бесновавшейся внизу рекой — заставил своих мариоланцев соорудить на скорую руку плетень, чтобы неверный шаг ни для кого не оказался последним.
Но кто мог предвидеть, что однажды, когда они заночуют в расщелине и совы бесшумными призраками заснуют в отблесках костров — девушка-воин Эвадне вдруг поднимется на ноги и поманит Эйрара за собой в темноту?..
Мгновение Эйрар промедлил, растерянно соображая, следовало ли идти, но тотчас решился: собственно, а почему бы и нет?.. И шагнул вслед за Эвадне, негромко наказав товарищам отдыхать.
