Заклятие немоты - Дарт-Торнтон Сесилия (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Сианад отрешенно почесал подбородок.
— И молотильщик он был знатный, овинный-то. Не знаю, что бы мы без него делали по осени… Все равно крестьянская жизнь не по мне. Не могу сидеть на месте. Вот разыскивать силдроновую шахту — всегда пожалуйста. Даже если все это шутка и ничего там нет. Я ведь ни одной душе про карту не проболтался, один хотел. И племянника Лиама с собой не взял…
Он погрузился в молчание. Имриен пошуровала палкой в очаге; у девушки слипались глаза.
— Пора спать! — Сианад потянулся и пристроился на скамье, положив под щеку ранец. Имриен свернулась в комок под маленьким одеяльцем, укрывшись с головой, и моментально заснула.
Долго ли, коротко ли, но пробудиться ей пришлось. Что-то неимоверно тяжелое ползло по ногам девушки и шумно дышало. Мерцающий огонь очага высветил неподалеку ее товарища — огромный храпящий утес. Имриен с силой отшвырнула от себя неведомое существо, которое тут же метнулось за дверь, и вскочила на ноги. Сианад проснулся мгновенно. В руке его сверкнула холодная сталь.
— Что это было? Ты видела?
Девушка помотала головой, взяла полено и направилась к выходу. Сердце скакало в ее груди перепуганным кроликом. Выглянув наружу, Имриен не заметила ничего подозрительного, одни лишь темные силуэты деревьев да звезды, что качались на водной глади. В мельничном пруду мирно квакали лягушки.
Сианад растопил очаг пожарче, и путники сели спинами к огню, вглядываясь в окружающие тени. Пламя металось и потрескивало. Кровь гулко стучала в висках девушки.
В соседней комнате что-то завозилось, застучало, заскрежетало о камень… Сианад выглянул, и звуки сразу прекратились. Потом начались удары в стену, будто в нее бросали чем-то тяжелым, а то и били молотом, как по наковальне.
— Фу ты! Это всего лишь жалкая кучка лешачков! Они нас просто пугают.
«И с большим успехом», — подумала Имриен.
Снаружи кто-то заревел. Жалобный вой оборвался хохотом. Загремели ржавые цепи. Сквозь щели в полу и стенах в комнату пробивались ослепительные огни, которые с шумом взвивались вверх и необъяснимым образом исчезали. По воздуху летали тяжелые камни. То тут, то там громко хлопали двери — вот только дверей-то на мельнице не было. Уснуть путникам больше не удалось.
Когда настала тишина и очаг уже еле мерцал, на мельницу наведался Фуатан — злобный водяной, принявший вид отвратительного карлика в оборванных зеленовато-серых одеждах, которые мерзко хлюпали при каждом шаге.
— Кто вы? — вопросил он. — И как вас зовут?
— А ты кто? — нашелся эрт. — И как твое имя?
— Я сам, — вывернулся лукавый Фуатан.
— А мое — Собственной Персоной, — небрежно проронил эрт. — А моего друга зовут Это Я.
Путники продолжали сидеть у огня. Водяной подсел к ним, как можно ближе к очагу. У ног Фуатана вскоре натекли две большие лужи, однако одежда его ничуть не просохла. Девушка сидела очень тихо. Сквозь дверной проем в комнату заползали глубокие черные тени.
Неустрашимый Сианад резко разворошил угли. И зря! Искры и горячая зола вырвались на свободу и опалили карлика. Тот подпрыгнул, яростно завертелся и завыл (откуда только взялась такая силища в тщедушном тельце?):
— Горю! Горю!
Тут из-под камелька раздался ужасный голос:
— Кто посмел обжечь тебя?
— Прячемся! — зашипел Сианад, увлекая Имриен за собой под каменный стол.
Еще миг — и было бы поздно. Путники забились во тьму и мелко задрожали, услышав во второй раз:
— Кто посмел обжечь тебя?
— Это Я и Собственной Персоной! — вопил Фуатан.
— Будь это смертный, я отомстил бы за тебя, — ответствовал голос. — Но раз это ты, и собственной персоной, я ничего не могу поделать.
Водяной застонал и бросился вон. На мельницу упала вязкая, плотная завеса тишины.
Остаток ночи бедняги провели, скорчившись под столом и едва смея дышать. Они почти не надеялись дожить до утра. Но вот оживленный сорочий стрекот возвестил о приближении рассвета, и с первым проблеском солнца путники были спасены.
Сианад и девушка собрали пожитки и спешно вернулись в город. Небосвод был ясным и каким-то твердым, будто нарисованным на эмали. Утро выдалось на редкость жаркое.
— Ох, жизнь моя непутевая! — простонал рыжий великан. — Эти ночевки выматывают почище дневных переходов. Или я отосплюсь в ближайшее время — или стану похожим на одряхлевшую ищейку. Тачи, во рту так паршиво, точно я съел эту самую ищейку.
Он отхлебнул из бурдюка, но тут же сплюнул на дорогу.
— Тьфу ты! И не напиться теперь. Чтобы вода из горной речушки отдавала тиной? Склизкий Фуатан! Его проделки, чьи же еще! Ясно, что только полоумный назовет себя «Я Сам»! Тут нам повезло. А вот его таинственный защитник из-под камелька… Коли здесь водятся такие твари, надо быть готовыми ко всему. Эх, нам бы еще парочку заклятий да крепкий палаш!
Сианад предложил девушке отойти за полуразрушенную стену и вывернуть одежды наизнанку. Над дорогой нависала крона могучего ясеня. Эрт выломал пару дубинок.
— Этим любой твари башку проломишь!
Так они и шли по широким улицам и переулкам Заброшенного Города — две темные фигурки в вывернутых одеяниях, с тяжелыми палками наперевес.
Вдруг руины огласил чистый звон, словно задрожали на ветру все голубые колокольчики, позвякивая серебряными язычками.
— Близится шанг, — заметил Сианад, привычно потянулся к завязкам капюшона. Но потом передумал и беспечно отбросил его назад. — С какой стати? Двумя картинками больше, двумя меньше — их здесь и так пруд пруди! И потом, не знаю, как ты, а я ни на какие чувства уже не способен. Разве что увижу призрак мягкой перины!
Имриен улыбнулась. Эрт и в самом деле напоминал понурого гончего пса: глаза налиты кровью, под ними темные мешки, ввалившееся лицо… Интересно, а сама она сейчас — что за пучеглазое чудище?
Сианад разделил с ней корабельный сухарь, разгрыз свою долю и с набитым ртом проворчал:
— Нечего радоваться!
Но у Имриен были причины для веселья. Статуи с потрескавшимися плечами, дикие побеги молодой зелени, выросшие из каждой щели в мраморе, теплый ветер, что беспрепятственно гулял по вымершим дворцам, — чем не повод для радости? Кроме того, приближалась бродячая буря.
Первый же порыв шанга поднял в воздух листья из сточных канав и стремительно закружил их небольшими смерчами. Лилово-черные тучи сокрыли светлый лик солнца. Имриен ощутила знакомое покалывание: тоненькие волоски на коже становились дыбом.
— Боишься, шерна?
«Нет».
— Хорошо, тогда идем дальше, посмотрим, что нам покажут.
День превратился в ночь, а солнечный свет — в лунное сияние. Начались вспышки, а с ними проявились и молчаливые живые картинки, сильно поблекшие от времени.
Через створчатое окно прощались друг с другом возлюбленные. Оба беззвучно плакали. Богатые парчовые одеяния и драгоценности печальной пары вышли из моды столетия назад. Мужчину ждал блестящий экипаж, запряженный четверкой вороных. Кони грациозно выгибали шеи, встряхивая пенящимися гривами так, что искры летели во все стороны. Прежде чем сесть в карету, влюбленный обернулся в последний раз. Женщина махала на прощание кружевным платком. Дверцы коляски затворились — на каждой из них был изображен геральдический щит, — и экипаж медленно тронулся, покачивая мерцающими фонарями. Но вот он исчез, чтобы появиться вновь на прежнем месте, и возлюбленные снова зарыдали у окна.
В заброшенном саду ребенок со смехом летал взад-вперед на качелях, золотые цепочки которых висели в небе ни на чем: старое дерево давным-давно рухнуло и сгнило.
На улице появилась погребальная процессия. Роскошно убранные похоронные дроги тянула шестерка гнедых. Упряжь коней отливала серебром, на головах их качались пышные черные султаны. Гроб был покрыт тканью и щедро усыпан цветами. Впереди шагали шестеро сухопарых мужей в черных цилиндрах, а за ними влачились все остальные участники процессии. Их были сотни — конных рыцарей, дам в темных вуалях и мужчин в траурных костюмах старомодного покроя. Тусклое видение прошло так близко, что Имриен померещился тихий шелест шелковых платьев.
