В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
* * *
Парень сидел на корточках у дороги. Молодой, по нефорски одетый: кожанка, джинсы, в руках мотоциклетный шлем. Патлы до плеч. Все бы ничего, нормальный парень, если бы не два «но». Первое. На улице июль, полдень, самое пекло. Какой идиот оденет кожанку с высоким воротником от ветра в такую погоду? Мне и в футболке тошно: сорок градусов которую неделю держится! Второе «но» вытекало позже, после того, как обратишь внимание на первое. Парня не было.
Точнее он был, я видел его собственными глазами, но… в том же диапазоне, что и Эльвиру с Консуэлой. В обычной, реальной жизни его не было.
Заинтересовавшись очередной загадкой, я подошел и присел рядом. Парень повернул голову, с тоской и безразличием глянул на меня и отвернулся, как ни в чем не бывало.
— Хорошая сегодня погодка, не правда ли? — сказал я, пытаясь завязать разговор по-английски, начиная с погоды. — Тепло. Даже жарковато что-то.
Тот немного помолчал, а затем, как бы нехотя ответил:
— Да, везет сегодня.
И продолжил сидеть в той же позе.
— А тебе не жарко? — прямо спросил я.
— Не-а. — Так же равнодушно ответил он. — Нормально.
— Может снял бы куртку?
— Зачем? — парень пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги.
Я не нашел, что ответить. Помолчали. Тут спросил он:
— А какой сейчас год?
Я постарался ничему не удивляться. Мало ли, с кем разговариваю? Всё-таки парень из другой «картинки», не из нашей.
— Две тысячи шестой.
— Ооо! — многозначительно и в то же время безразлично потянул он. — А кто сейчас генсек?
— Кто? — не понял я.
— Ну, генсек. Президент. При мне Горбач был. Перестройку затеял.
Я задумался. Что можно на это ответить? Подруги мои крылатые молчали, впервые с самого утра. Окликать их не хотелось — опять лаяться начнут, не заткнешь!
— Путин. Мурло то еще! Все под себя гребет! А до него, после Горбатого, Ельцин был. Алкаш и пьяница. Он Союз развалил. Теперь мы пятнадцать независимых друг от друга государств.
— Круто! Много я пропустил!
— Да. КПСС запретили, потом она распалась. Коммунисты у нас, конечно, есть, но это так, пародия. Не они страной правят.
— А кто? — искренне удивился парень и повернул свою патлатую физиономию.
— Демократы-дерьмократы хреновы! И олигархи.
— Демократы? Диссиденты что ли?
— Да не! Теперь они не диссиденты. Теперь они элита, чтоб им всем обосраться!
— А КГБ куда смотрит?
— И КГБ больше нет. Тоже распалось. Есть одна структура, ФСБ, Федеральная служба безопасности. Да только это тоже лишь пародия на былое.
Парень помолчал, задумавшись, и заметил:
— А название прикольное. Федеральная служба! Прям как в Америке!
Я тяжело вздохнул.
— Да, у нас теперь почти все, как в Америке. Все свое порастеряли, сломали, выкинули и забыли. Мы теперь больше вообще не держава. Так, сырьевой придаток Запада. О былом величие только ядерные ракеты и напоминают. Страна нищая, работы нет, почти все заводы стоят. Управляют всем бандюки, ставшие вдруг олигархами. Причем, управляют как на зоне, по понятиям. Милиция, прокуратура и суд продажны, все под бандюками ходят. Молодежь спивается и скалывается. Перспектив никаких. Черные с гор поспускались, свои порядки устанавливают. Где так, а где и с автоматами в руках. В общем, бардак у нас сейчас знатный!
— Да, хорошо, наверное, что я умер. Не застал всего этого.
Мы помолчали.
— Раньше еще, какое-то время назад, свобода слова была. Ну, это типа гласности. Когда говорить всё можно было и обо всех. А теперь и этого нет. Везде цензура. Во всех газетах и по ящику показывают только то, что мы молодцы и как у нас все хорошо в стране. И с каждым днем все лучше!
Он усмехнулся.
— Знакомо. Можешь не рассказывать. А не говорят, когда коммунизм построят?
— Да нет, мы вроде теперь капитализм строим. Хотя во всей Европе уже социализм давно…
— Ну, это как обычно. Здесь я ничего не пропустил.
Опять помолчали. Я разговаривал с призраком! С ума можно сойти! Так, как опыта подобного общения у меня еще не было, как вести себя не знал. А подмывало спросить много о чем.
— Михаил. — Я решил вести себя как ни в чем не бывало. Будто с живым человеком разговариваю. — Назаренко Михаил. Можно Миша.
— Денис. — Ответил он. — Пономарев Денис. — И протянул свою руку.
Я честно попытался пожать ее, хоть и помнил, что было пять минут назад с Эльвириной попыткой. Но не мог же я оскорбить чувства собеседника, который первым протянул мне руку для знакомства?
Как и ожидалось, ничего не произошло. Моя рука прошла сквозь его. При этом я ничего, совершенно ничего не чувствовал! Его ладонь не была ни холодной, как описывают многие книги про призраков, ни прохладной, как у Консуэлы, ни теплой. Я не чувствовал никакого шевеления волосков, никакого биополя или электромагнитного излучения вокруг его духа. Ровным счетом ничего. Пустота. Его рука находилась в одной картинке, моя в другой, и они никак не накладывались.
— Ну, будем считать, что познакомились! — кивнул призрак на мою руку, безуспешно пытающуюся нащупать его в пространстве.
— И многие тебя видят? — задал я следующий мучавший вопрос.
— Ты второй. За почти двадцать лет. — Продолжил он. — Только первый можешь не считать. Это дед был один, сумасшедший. У него шарики за ролики закатились. Ходил, сам с собой разговаривал. Пургу всякую нес, думал, что с нами, неупокоенными говорит. Потом исчез. Забрали, наверное. В соответствующее заведение… — парень усмехнулся.
— А много вас здесь вообще… — я обвел рукой вокруг. — В районе, в городе… Призраков?
— В городе не знаю. Я далеко отсюда не ухожу. Не могу. В районе есть еще парочка неупокоенных. Тоже бедолаги! У всех свое горе. Возле старого кладбища их много, они прям там тусуются. Это из тех, кто там похоронен. В большинстве своем нормальные ребята, хотя попадаются среди них те еще индивидуумы! — он опять усмехнулся. — Далеко не заходил. Нельзя мне. Вот тут, по Калинина, вдоль дороги, женщина ходит. Сумасшедшая. Все ребенка зовет. Я говорил ей на ту сторону перейти, не слушает.
— Сумасшедшая? Сумасшедший призрак?
— Ну, почему призрак? Не люблю это слово! Неупокоенные мы. Призрак — это то, чего нет, что только мерещится. — Потом добавил с ноткой гордости. — А мы то есть!
— И что? Вас же не видят? Значит, призрак!
Парень опять вздохнул, покачал головой и грустно уставился на дорогу.
— Души у нас неупокоенные. Не можем мы туда. — Он ткнул палец вверх. — Не берут.
— Почему не берут? За грехи?
Денис пожал плечами.
— Не знаю. Вряд ли. За грехи б наверное в ад забрали. Других же забирают куда-то? Я думаю, это особое наказание за какое-то преступление.
— Какое?
— Наверное, у каждого свое. Неспроста ж эта сумасшедшая ребенка зовет. Может, сама и придушила. Нечаянно. Или не уследила. Или еще что-нибудь сделала. В ад не берут, рай не заслужила. Вот здесь и держат. Чтобы мучалась.
— По мне — жестоко это. — Продолжил он. — Уж лучше сразу в ад, чем так. Сидишь! Ждешь! И не знаешь, простят тебя или нет… Или вечность вот так сидеть суждено? И сделать ничего не можешь. Был бы жив, повесился бы. Или с моста б спрыгнул. В реку. Или под поезд. Лишь бы не мучатся. А так: ну что я могу сделать? И так мертвее мертвого! Даже тела нет! Кстати, был на могиле недавно. За ней уж никто и не ухаживает. Может, уехали куда? Родные мои? Но кто-то ж должен был остаться? Забыли?..
Парень помрачнел.
— А может умерли? Все-таки, двадцать лет прошло…
— Да нет, мамка б пришла ко мне. Навестила, прежде чем туда идти — он опять поднял вверх палец, указывая куда именно. — Она придет, когда время настанет, я чувствую…
Он чуть не плакал. Обида и одиночество исходили от него огромной сметающей все на пути волной. Ни один живой точно не вынесет такое. Действительно, повеситься, только б не терпеть…
