Шпора дракона - Грабб Джефф (мир книг .TXT) 📗
Томас кивнул и пошел наверх к Джиджи.
— Может, нам лучше начать с комнаты леди? — спросил слуга.
— Томас, я только что там был. Я же сказал тебе, что этот незваный гость исчез, когда госпожа Кэт закричала.
— Там могут быть, ммм, следы, или какие-нибудь другие улики, сэр, — предположил Томас.
— Хм. Ты прав, — согласился Джиджи.
Он развернулся и пошел обратно в сиреневую комнату. Томас шел сзади. Дверь была открыта. Кэт уже поднялась с постели и оделась. Она стояла у окна и смотрела вниз.
Джиджи постучал по дверному косяку, чтобы объявить о своем присутствии.
Волшебница резко повернулась, в руке у нее сверкнул обнаженный кинжал.
— Это всего лишь я и Томас, — сказал Джиджи. Кэт облегченно вздохнула. Она подошла к Джиджи и оперлась на него.
Прежде, чем войти в комнату, Томас вежливо кивнул Кэт.
— Можно, я воспользуюсь этой лампой, сэр, — сказал он.
Джиджи вручил ему фонарь. Пока дворянин стоял рядом с Кэт, наблюдая как слуга исследует окна, что-то слегка коснулось его ног. Джиджи вскрикнул и отскочил в сторону.
Огромный черно-белый кот посмотрел на него и раздраженно замяукал.
— Пятныш! Томас, это же Пятныш! — сказал Джиджи, подняв кота с пола и гладя его по голове. Кот сразу же замурлыкал.
— Может быть, госпожа Кэт, — начал Томас голосом, которым обычно разговаривают с людьми, когда не уверены в твердости их рассудка, — это Пятныш попытался лечь к вам, и вы приняли его за подушку? Когда вы закричали, он естественно спрыгнул на пол. Его тень в лунном свете показалась вам больше, чем на самом деле. Когда он спрыгнул, то исчез из вашего поля зрения и, возможно, спрятался под мебелью.
— Нет, это был не кот, — настаивала Кэт.
— Должно быть, кто-то проник внутрь дома, Томас, — сказал Джиджи.
— Я проверю все окна и двери, сэр, хотя конечно возможно, что кто-то проник каким-то волшебным образом, но в этом случае он мог таким же образом скрыться.
— Даже в этом случае, Томас, нам нужно лучше осмотреть дом.
Господин и слуга обошли все комнаты в доме, но не нашли ни сломанных дверей, ни разбитых окон, ни кого-нибудь, кто проник внутрь.
Джиджи отпустил Томаса, а сам поднялся по лестнице и вернулся в сиреневую комнату.
— Ничего, — сказал он Кэт, — возможно, Шут послал кого-нибудь вместо себя, чтобы выполнить эту грязную работу, кого-нибудь менее умелого, чем он сам?
Кэт побледнела.
— Я не знаю, — прошептала она. Возможно.
— Думаю, что только ради твоей безопасности тебе лучше спать на моей кровати. А я останусь здесь.
Кэт кивнула. Джиджи проводил ее в свою комнату. Он посмотрел за занавесками, под мебелью и под кроватью.
— Все чисто, — сказал он.
— Не знаю, смогу ли я уснуть, — сказала Кэт.
— Ты должна попробовать. Если понадоблюсь, то я — в соседней комнате.
Чувствуя немного больше уверенности, Джиджи наклонился и поцеловал Кэт в лоб. Затем он развернулся и вышел из комнаты.
Вернувшись в сиреневую комнату, Джиджи сел на край кровати и подумал о том, что, может быть, Томас прав и Кэт приняла кота за нападавшего. Дворянин, конечно, очень на это надеялся, ради безопасности женщины.
«Но, вероятно, Томас ошибается, — думал он. Кто, если не Шут, желает навредить Кэт? Кэт уверена, что Шут не мог не убить ее, если бы хотел этого, но, может быть, колдун предпринял нападение ради предостережения? Возможно, Шут хочет страхом вернуть Кэт на свою сторону?»
«Я должен найти способ защитить ее от него», — с решимостью подумал Джиджи.
Он лежал и думал, рассказывать или нет Садкару о Кэт и Шуте. Но прежде, чем Джиджи принял решение, он уже спал. Несмотря на все тревоги дворянина, его больше не беспокоили ни крики, ни кошмары.
В постоялом дворе Мелы, где Оливия сняла комнату на зиму, останавливались только исключительные клиенты. Хотя цены здесь были умеренными, а сам дом чистым и комфортабельным, не всякий мог остановиться у Мелы. Дело в том, что Мела была хафлингом и содержала постоялый двор для хафлингов в самом центре Приморья.
Оливия могла остановиться в комнате в «Пяти Рыбах». «Рыбы» были центром ночной жизни При-морья, и Джейд выбрала именно их. Хотя привлекательность «Рыб» не могла сравниться с комфортом постоялого двора Мелы. У Мелы хафлингу не нужно было вскарабкиваться на стулья, кровати и диваны, пониматься по лестнице при помощи рук, вставать на цыпочки, чтобы посмотреть в окно, или становиться на стул, чтобы закрыть дверь на замок. У Мелы потолки были достаточно низкими, чтобы Оливия чувствовала себя уютно. Но самой прекрасной вещью в доме Мелы была кладовая, всегда полная и к тому же не запиравшаяся.
Первым действием Оливии по возвращении в дом Мелы прошлой ночью было посещение этой кладовой. Остатки набега лежали на туалетном столике в спальне Оливии. Хафлинг откусила еще кусочек окорока, вытерла руки и посмотрелась в зеркало на столике.
Прошлой ночью она часа полтора отмачивала и драила руки и ноги, пытаясь отмыть грязь, в которой испачкалась накануне в катакомбах. Проснувшись сегодня утром, она тщательно осмотрела свое лучшее платье и, прежде чем надеть его, зашила дырку в воротничке и оттерла пятно от пряной горчицы. Теперь она очистила свои волосы от случайных соломинок.
С отвращением хафлинг рылась в куче грязного вонючего белья у своей кровати, пока не вытащила свою стеганую сорочку. Держа сорочку на коленях, она вывернула внутренний карман и отстегнула от него булавку.
Эта булавка, арфа и полумесяц, была подарком от Безымянного Барда — Путеводца Драконошпора. Отложив сорочку в сторону, она достала банку со средством для полирования, которую стащила вчера в кладовой, и начистила драгоценность до блеска. Глубоко вздохнув, хафлинг приколола ее на платье ближе к сердцу.
Она никогда раньше не выставляла напоказ символ арферов, который некоторые люди находили замечательным. Хотя немногие знали арферов, но слухи о их силе и добрых делах были так широко распространены, что их символ заставлял уважать его владельца — хотя и не обязательно защищал его.
Однако Оливия поняла, что просто обладание символом не делало ее арфером, даже если этот символ подарил ей другой арфер — Безымянный. К тому же Безымянный был отступником. Оливия была достаточно проницательной, чтобы понять, что любой другой арфер может посмотреть на нее не очень-то благосклонно и то, что, чем дальше она путешествует на север, тем больше вероятность встретить настоящего арфера. Поэтому, даже хотя этот символ и придавал ей веру в собственное певческое мастерство — так как большинство арферов были либо певцами, либо путешественниками, — но здравый смысл перевешивал, и она всегда прятала его.
«Но не сейчас. Это крайний случай, — подумала Оливия, — и ни один, даже самый высокомерный и замечательный арфер не удержит меня от желания свершить правосудие. Кроме того, я хочу сделать только то, что должен делать настоящий арфер — наказываю зло».
Годы общения с людьми и знакомство с их предрассудками сформировали у Оливии уверенность, что не стоит вверять правосудие в руки властей. Она сомневалась, что кто-нибудь из них, даже арферы, заинтересуются такими людьми как она и Джейд. Она думала, что никто не поверит истории о Шуте, и никто не предпримет соответствующих мер.
Хотя она была уверена, что Джиджи Драконошпор не такой. Ему она должна была раскрыть свой секрет.
«Джиджи, — представляла она, — будет польщен, если узнает, что я — арфер, и ему никогда не придет в голову проверить мои верительные грамоты. Насколько он знает, я — известная певица, а Кэт уже настроила его против Шута. Будет не очень трудно заставить его поверить правде.
Кроме того, как он сможет отрицать полезность женщины, которая вернет его семье шпору дракона?» — думала Оливия, любуясь блеском своих волос в зеркале.
Хафлинг понимала, раз придется иметь дело с Шутом, благодарность кормирского дворянина, даже такого как Джиджи, может быть очень полезной.
