Дорога шамана - Хобб Робин (читать книги онлайн .TXT) 📗
Вечера в свой последний год дома я проводил за книгами, а после этого еще тренировался во владении оружием. Двух законных часов свободного времени в день мне больше не полагалось. Детское увлечение коллекционированием камней пришлось забыть ради более серьезных, взрослых занятий. Слушать, как Элиси играет на музыкальных инструментах, или помогать Ярил собирать цветы для украшения нашего дома теперь считалось для меня пустой тратой времени. Я скучал по сестрам, но прекрасно понимал, что пришла пора повернуться лицом к миру мужчин.
Некоторые из изучаемых мной предметов были ужасно скучными, но я старался делать все, что мне задавали, прекрасно понимая: отец и наставники оценивают меня не только по тому, как хорошо я сделал уроки, но и смотрят на мое прилежание. Человек, вознамерившийся стать командиром, должен сначала научиться выполнять приказы. И не важно, какой чин я получу, всегда найдется кто-то, кто будет занимать более высокое положение и перед кем мне придется склонять голову. И потому я считал, что должен с радостью подчиняться дисциплине. В те дни единственное, о чем я мечтал, это вести себя так, чтобы моя семья могла мной гордиться, и заставить-таки отца изменить мнение обо мне.
Вечерами, после обеда, вместе с отцом и Россом я сидел в гостиной и вел взрослые разговоры о нашем поместье, политике и обсуждал последние новости. Поскольку во время обучения в Академии запрещено курить и употреблять спиртные напитки, отец посоветовал мне воздержаться от табака и ограничиться легким вином, которое у нас подают за обедом, а также одной рюмкой бренди после трапезы. Я принял его совет как вполне разумный.
Всю третью неделю каждого месяца я получал настоящее удовольствие. Эти дни были полностью отданы «подготовке к выпускным экзаменам», как в шутку говорил сержант Дюрил. Теперь Гордец перешел в полное мое распоряжение, и я старался заботиться о нем, чтобы быть достойным такого замечательного коня. Сержант Дюрил решил сделать из меня закаленного всадника и потому отрабатывал множество трудных элементов верховой езды.
На последнем месте службы Дюрил занимался с новобранцами и прекрасно знал свое дело. Он открывал мне секреты верховой езды, а затем отрабатывал отдельные элементы до тех пор, пока я не доказал, что чувствую все до единой мышцы Гордеца и знаю, как подстроить движения своего тела под любой аллюр лошади. Мы тренировали боевой галоп, удары копытами и вращения, торжественный и очень сложный медленный шаг.
Мы часто выезжали в дикую степь и теперь, когда я стал взрослым мужчиной, Дюрил разговаривал со мной более свободно. Он рассказывал мне про растения и животных в этих краях и о том, как он и солдаты под командованием моего отца использовали их в походах. Постепенно он стал брать все меньший запас воды и пищи, пока я не научился обходиться тем, что нам удалось добыть самим. Он был требовательным наставником, порой даже более суровым, чем Девара, но Дюрил показывал мне все на собственном примере и никогда не переходил к оскорблениям.
Я знал, что в его седельных сумках имеются провиант и вода на крайний случай, но он ограничивал себя так же, как меня, и, глядя на него, я понял, до чего же мало нужно человеку, если он достаточно изобретателен. Когда сержант требовал, чтобы я научился находить кактусовых червей, он сначала показывал мне, как отыскать крошечные дырочки на плоских листьях, а потом как с минимальными для себя потерями прорубаться к самому сердцу этого жуткого колючего растения. После чего уже не составляет особого труда извлечь на свет жирных желтых личинок, которые могут обеспечить отбившегося от своих солдата питательным, хотя и не совсем приятным на вид ужином.
Дюрил был отличным рассказчиком и участвовал в огромном количестве военных кампаний. Свои уроки он иллюстрировал яркими примерами, почерпнутыми из собственного опыта, ведь война на равнинах стала историей его жизни, и я нередко жалел, что в моих учебниках нет ничего подобного. Дюрил никогда не требовал, чтобы я сделал нечто такое, чего он не мог сам, и за это я бесконечно уважал своего ворчливого наставника.
Когда наступила невероятная летняя жара, мы с Дюрилом отправились в пятидневный поход по лишенным воды, безжизненным районам, расположенным на востоке Широкой Долины, чтобы я показал ему, чему научился. На третий день сержант, не говоря ни слова, забрал у меня шляпу и заставил ехать под лучами палящего солнца с непокрытой головой. В конце концов я остановился и соорудил себе из веток полыни уродливую панаму, и он с довольным видом улыбнулся. Я боялся, что сержант станет надо мной потешаться, но вместо этого он сказал:
– Молодец. Ты понял, что важнее защититься от солнечного удара, чем сохранить видимость достоинства. Некоторые офицеры, даже когда попадали со своими людьми в экстремальные ситуации, пеклись о собственном так называемом авторитете больше, чем о необходимости сохранять способность ясно мыслить и принимать правильные решения. Это еще хуже, чем когда командиры не позволяли солдатам делать то, что они считали необходимым, чтобы выжить. Например, капитан Херкен. Однажды во время патрулирования его отряд подошел к источнику, на который он рассчитывал, но воды там не оказалось. Его люди хотели использовать свою мочу. Ее можно пить, если нет ничего другого, или намочить одежду, чтобы было не так трудно идти по жаре. Он запретил. Сказал, что от его отряда никогда не будет пахнуть мочой. В результате около трети его людей умерли от обезвоживания. Так что уж лучше командир в дурацкой шляпе, но с ясным умом, чем глупые приказы дурака, страдающего от солнечного удара.
Только после моего восемнадцатилетия Дюрил начал рассказывать мне о грубой правде военной жизни. Я никогда не спрашивал о подобных вещах отца и, разумеется, не повторял этих историй дома. Думаю, отдав меня на попечение сержанта, отец показал, что одобряет все, чему тот посчитает нужным меня научить. Дюрил был не знатного рода, но сыном солдата, и мой отец его уважал.
Вечером мы остановились около маленького пруда, заросшего терновником, и развели костерок из упругих веток, которые страшно дымили. В этот раз разговор зашел об истории каваллы. Для Дюрила она представляла собой не даты, отдельные места на карте или стратегию кампаний. Это была его жизнь. Он начал службу, едва выйдя из подросткового возраста, в те дни, когда кавалерийские отряды только патрулировали границы Гернии, охраняя их от жителей равнин. Тогда казалось, что его ждет не слишком многообещающая карьера.
Думаю, только я один на целом свете знал сокровенную тайну Дюрила. На самом деле он не был сыном-солдатом. Ему выпало родиться четвертым сыном в семье башмачника, жившего в Старом Таресе. Мальчика отдали в королевскую каваллу в каком-то смысле от отчаяния. Городу не нужны лишние сапожники, и если бы он остался дома, то умер бы от голода или стал вором. Дюрил рассказал мне пару историй про Гернию тех дней.
Долгая война с жителями Поющих земель закончилась нашим поражением. Тогда страной правил его величество Дарвел, отец нынешнего короля. Несколько десятилетий войны привели к тому, что мы потеряли прибрежные земли и самый богатый район добычи угля. Обитатели Поющих земель захватили наши порты, отрезав нас таким образом от Внутреннего моря. Лишившись одновременно и морской торговли, и угля, Герния начала слабеть, как человек, вынужденный голодать. Военно-морской флот, проигравший войну, покрыл себя позором, у нас отобрали корабли и прекрасно оборудованные гавани. Армия и кавалла стали предметом насмешек, и многие солдаты, сняв форму, были вынуждены просить милостыню, а тех, кто решил остаться, все презирали за трусость и неумение воевать. Вот как обстояли дела, когда сержант Дюрил поступил на военную службу. Он начал с того, что чистил офицерам каваллы сапоги, которые те почти не надевали, поскольку враг одержал над ними победу и они не видели необходимости достойно выглядеть.
Дюрил прослужил три года, а потом король Дарвел умер, и его корону унаследовал его величество Тровен. По словам Дюрила выходило, что молодой король в одиночку спас Гернию от неминуемого падения в пропасть. Он оплакивал отца три дня, а затем, вместо того чтобы собрать Совет лордов, призвал к себе военачальников. Когда он предложил им остатки казны на восстановление армии Гернии, аристократы принялись возмущаться и твердить, что они больше не желают сражаться против жителей Поющих земель. Они жаловались на то, что война, затянувшаяся на четыре поколения, почти полностью их разорила, но страна все равно потерпела поражение.
