Маг-целитель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗

— Анжелика! Детка! Соберись!

Я тут же выругал себя за полную утрату самообладания и красноречия. За то, что недодумался облечь мысль в стихотворную форму. Я обшарил память в поисках подходящего стихотворения.

Да, я понимаю, вышло не слишком изящно. Можно даже прямо сказать — сущая безвкусица. А у вас, думаете, лучше получилось бы вот так, с пылу с жару? Ну-ну. И тем не менее помогло! Ну хоть капельку, а помогло. Кусочки и полоски повисли в воздухе, и впечатление было такое, будто Анжелика просто слегка увеличилась в размерах. Я снова поднатужился, пытаясь вспомнить стишок, в котором бы более четко говорилось о необходимости соединения разрозненных элементов. Но вдруг за моей спиной прозвучало:

Надо отдать должное Фриссону — он довольно ловко обращался с размером и рифмами. И у него тоже получилось: частицы Анжелики начали слипаться, соединяться одна с другой.

Я в изумлении обернулся и увидел: Фриссон сидит на одеяле и лихорадочно перебирает листы пергамента. Мне стало как-то нехорошо, но я собрался и принялся тянуть на себя магический канат. Кто тянет за другой его конец — этого я не знал.

Анжелика приобретала все более и более прочный вид, но затем снова начинала расслаиваться, распадаться. Вложив в голос последнюю надежду, я крикнул:

Насчет повелителя — это я погорячился. После моего приказа Анжелика не укрепилась, не стала прочнее. Маленькие и большие кусочки ее призрачного тела отплывали друг от друга, и теперь в них уже с трудом можно было признать женщину. В общем, только на одну минутку мне удалось приостановить распад Анжелики.

Но этого вполне хватило Фриссону, который успел сунуть мне пергамент с новым стишком. Я мигом пробежал стихотворение глазами и прочел вслух:

На некоторое время мы вздохнули. Кусочки Анжелики с потрясающей быстротой начали склеиваться, она почти превратилась в единое целое. Да... Фриссон, пожалуй, сам не знал, на что был способен. Целостность девушки восстановилась настолько, что она очнулась от наркотического сна и начала испуганно оглядываться.

Я понял: медлить нельзя ни секунды, и...

Я, конечно, немного погрешил против правды. Но с другой стороны — я нисколько не сомневался, что некий возлюбленный когда-нибудь к Анжелике непременно придет, и она его обязательно узнает. А соврал я или нет — не важно, потому что Анжелика снова стала почти что целая, а Фриссон отыскал еще один кусок пергамента и вручил мне. Не скажу, чтобы от этого произведения я пришел в невыразимый восторг, но все же прочел его:

Сработало! Даже лучше, чем нужно! Кусочки Анжелики с такой скоростью начали собираться, что мне даже показалось: я слышу, как они стукаются один о другой.

Но вот напасть: девушка снова начала распадаться, и притом так же быстро. Вражеский чародей наверняка вложил в последнее заклинание все свои силы. Я был потрясен. Я начал физически ощущать, как воздух давит на меня все сильнее и сильнее. Я был мухой, пойманной в паучью сеть. У меня мелькнула мысль: не так ли чувствует себя электромагнит, когда рывком резко поднимают напряжение? И еще... меня словно кто-то толкал — словно чужое силовое поле боролось с моим собственным. А это на что похоже? Может, так себя чувствует электрон в транзисторе?

Паутина невидимой магической силы пронизывала меня все более отчетливо. Чужое поле пересиливает мое, стараясь разорвать Анжелику на части. Разум мой помутился. Мне казалось, будто меня самого тянут к себе два могучих двигателя. Два великана сражаются в перетягивании каната, и канат этот — я. Мелькнула паническая мысль: призрак Анжелики способен исчезнуть для меня (правда, Жильбер и Фриссон, наверное, будут по-прежнему видеть некое его подобие) только из-за этого моего нахождения меж двух, так сказать, огней.

В отчаянии я выкрикнул первое пришедшее на память стихотворение:

Обрывки Анжелики снова потянулись друг к дружке, вот они ближе, ближе... Я еще и опомниться не успел, а Фриссон уже вложил мне в руку свеженакарябанный стишок. Я прочел, даже не задумываясь:

Вдруг послышалось вполне явственное злобное шипение, что-то взметнулось и заставило нас упасть ничком на землю. Голова кружилась, но я тут же вскочил и обнаружил, что напряжение пропало. Два могущественных источника энергии вроде бы отключились, а Анжелика зарыдала и бросилась ко мне на шею, обняла, прижалась. Она плакала и плакала от страха и изнеможения.

Я непроизвольно обнял ее, стараясь не очень сильно прижимать к себе, и принялся бормотать какие-то успокоительные слова. На самом деле я был не в том состоянии, чтобы как следует оценить прикосновение к призрачной девушке. Что-то такое было — какое-то покалывание, что ли, но я предпочел об этом не думать. Глянув сквозь прозрачную голову Анжелики на Фриссона, я выдохнул:

— Спасибо.

Фриссон только кивнул. А глаза его сверкали, между прочим, сверкали так, что мне стало зябко. Но тут Анжелика заговорила, правда, совершенно неразборчиво. Я сказал ей:

— Не бойся, теперь все хорошо, тебе ничто не грозит. Все будет хорошо. (Мне бы еще самому в это верить — совсем бы славно было.)

— О, да, — всхлипнула она, — но как же это было ужасно! Эти прикосновения — я просто чувствовала, как они пачкают меня!