Издалека - Бояндин Константин Юрьевич Sagari (серия книг .TXT) 📗
И кивнула ему.
Настоятель никак не мог взять в толк, почему вполне обыденные, мирские заботы, призванные обеспечить монастырям процветание, всё время приводили Айзалу в смущение. Ну да ладно. Он прекрасно справляется с подобными заботами за двоих.
— Можешь на меня положиться, — ответствовал Унэн. — Ну что же, тогда я собираюсь…
— Не забудь оставить мне ключ, — перебила его Айзала. — Кодовая фраза действует всего лишь раз, так что какая–то надежда останется. Да, и не откажи в любезности — покажи реликвию!
— Какую? — не понял Унэн.
— Ту, из–за которой ты так рвался открыть шкаф.
Монах заметил, что жрица хитро прищурилась, а Шассим открыл, наконец, глаза.
Не говоря лишнего слова, монах протянул руку, и положил на стол перед Айзалой старинную, покрытую множеством трещин, потемневшую от времени деревянную чашу для подаяний.
— По слухам, принадлежала ещё моему великому предку, — сообщил Унэн в пространство, любовно стирая с чаши пыль рукавом.
Впервые за много лет Айзала не нашла, что сказать.
Последний раз они сидели рядом у костра, глядя на звёздное небо и прислушиваясь к полным жизни звукам ночного леса. Те, кто не утруждал себя попытками понять, как устроен мир и каково их место в нём, просто продолжали жить. Аймвери порой хмуро думал, что кажущиеся неразумными животные, птицы и растения во многих случаях были мудрее обременённых разумом. Потому что последние, ради спасения той крохотной искорки, которая позволяла им употреблять слово «Я», зачастую были готовы уничтожить всё остальное.
Услышанные где–то слова о том, что надо просто сдаться и принять тот конец Зивира, который ему предназначен, обретали всё более убедительную силу. Однако вкус этих слов был горьким. Сдаться сейчас, подумал Повелитель леса — значит, признать, что всё, чем мог бы гордиться Зивир, никогда не станет ничьим достоянием, не имеет никакого значения, было бессмысленно с самого начала. Так ли это?
— Раздумываете о том, что будет? — повернул Гость к нему лицо. На нём была та же задумчивость; но, к великому изумлению человечка в зелёном, ни тени угрюмости на лице Науэра не мелькнуло. Он выглядел почти что безмятежным.
— Да, — коротко ответил Аймвери. Вечер был изумительным. В который раз я сижу у костра? — неожиданно для самого себя подумал человечек. Скольких Гостей я проводил в этот путь — в последний, жуткий и никому не нужный? Ледяной холод пополз по его спине, просочившись сквозь тёплый ветерок.
В первый, ответил другой голос утомлённо. Не было никого другого, Аймвери, ты просто утомился. Вспомни, как вместе с Правителем вы сочиняли Послание, как отправляли его за пределы Зивира — множество крохотных маячков, сообщающих о грядущей катастрофе. Это было… как давно это было? Аймвери потёр виски руками и понял вдруг, что не помнит.
— Я почти перестал беспокоиться, — Гость бросил в огонь ещё одну сухую ветку. — Пока размышлял, ужасно боялся, если честно. Но стоило решиться — и сразу успокоился. Забавно, не правда ли?
Аймвери кивнул.
— Я знаю это чувство.
Вновь воцарилось молчание.
— Мне почему–то кажется, что всё это уже было, — добавил Аймвери, рассматривая пляшущие язычки пламени. — Что я не в первый раз провожаю кого–то к Реке, сижу ночью у костра, вспоминаю о прошлом и не знаю, что делать с будущим. Там, в Игле, подобные мысли никогда не приходили.
— Но Правитель Мондерел, — Гость отчего–то поёжился, — утверждает, что я — первый.
— Там мне тоже так казалось, — кивнул Повелитель. — Но когда я встречал вас, выходящего из Ворот, мне не давала покоя мысль — пройдёт ли всё удачно на этот раз?
— Странно, — вымолвил Гость шёпотом. — Но меня подобные мысли тоже посещали. Даже там, в Игле, — он искоса взглянул на Аймвери и решил признаться. — Когда я оставался один.
Человечек долго смотрел ему в глаза, затем прикрыл их и отвернулся.
— Это должно быть ужасно, — голос его стал хриплым. — Вам кажется, что всё это затеяно зря?
Если он скажет «да», завтра я сам отправлюсь в Моррон, и будь что будет, холодно подумал Аймвери.
— Мне кажется, — осторожно ответил Гость, вновь подкармливая пригасшее пламя, — что во всё это постоянно вмешивается кто–то другой. Или другие. Не могу сказать точно. Но весь Зивир — и я в том числе — по–моему, лишь фигурки на игровом поле. Вы понимаете меня?
Человечек кивнул. На лице его возникло ужасное выражение — словно он вот–вот разрыдается от бессилия.
— Что вы знаете о белом замке за Семью Холмами? — поинтересовался Гость.
— Замке? — переспросил Аймвери озадаченно. — Каком ещё замке?
И Гость (представляя, что делает следующий шаг внутрь ловушки), рассказал Повелителю леса о своём видении. И о том, что с ним стало.
— В высшей степени… — начал было человечек, и замолчал. Напряжённо думал о чём–то минут пять, глядя в густо усеянное звёздами небо. — Помню, — произнёс он неожиданно чуть охрипшим голосом. — Помню! — он вскочил на ноги и чуть хлопнул в ладоши. Песчаный бугорок, рядом с которым прижималась к земле раскидистая, искривлённая старая сосна, потёк и туман заклубился над ним. А когда туман рассеялся, возникло крохотное изображение пейзажа, от которого у Гостя сжалось сердце. Долина, усыпанная цветами и величественный замок, бесстрашно возвышающийся у северного края её.
Гость и Аймвери осторожно склонились над возникшим из песка замком, заворожённые происходящим.
…Где–то вдалеке от них проснулся Норруан — проснулся оттого, что у него неожиданно заболело сердце. Раньше такого никогда не случалось, мрачно подумал Владыка Моррон, роясь в своей обширной коллекции лекарственных снадобий. Голос отвлёк его от поисков и заставил забыть о боли. Книга звала его. Ей что–то угрожало и Норруан, сжимая в руке пузырёк, бегом направился в кабинет.
…Где–то совсем в другом месте Унэн, уже запиравший свой кабинет, остановился и, распахнув двери, быстрым шагом вернулся к шкафу. Там… ощущение было такое, словно он по ошибке закрыл внутри что–то живое — и сейчас оно, глотая последние крохи оставшегося воздуха, тщетно взывало о помощи, которая не могла прийти. Монах оглянулся и, не оставляя себе времени на сомнения, извлёк из рукава ключ. Второй. Который, как и первый, позволял и запирать, и отпирать шкаф.
…Тнаммо вздрогнул и прервал чтение долгой формулы, которая была почти совсем завершена. Магический состав перестал светиться, и спустя несколько секунд безнадёжно испортился; два дня работы впустую. Но Пятого это нисколько не волновало — он быстро добежал до лестницы, ведущей на крышу и вот уже стоял на дозорной башенке, повернувшись лицом в ту сторону, откуда услышал Голос. Три раза вторгался Голос в его жизнь, и всякий раз рушилась привычная к тому моменту картина мироздания.
…Воин со множеством шрамов на лице поднял глаза к небу. Там постепенно проявлялись отметины — отвратительным образом похожие на следы огромного солдатского ботинка. Каждый следующий возникал всё ближе — кровавые следы на незапятнанном небе. Проклятье, выругался воин, и пришпорил коня. Во что бы то ни стало нужно найти себе укрытие, пока Следы не добрались до него. Хвала всем демонам мрака, впереди показался небольшой домишко.
…Где–то ещё…
…Когда–то ещё…
Некто, задремавший у камина с любимой книгой в руке, проснулся и долго не мог понять, что встревожило его сон. Взглянув на свернувшегося у ног кота, он откинулся в старинном кресле и смежил веки.
И книга медленно исчезла из его рук.
— Пятнадцать садов, — указал Аймвери тонкой веточкой, стараясь не прикасаться к «макету» — до того хрупким казался он. На лице Повелителя леса горела детская радость — вызванная тем, что наконец–то можно было поиграть любимой игрушкой. Впрочем, об этом Гость подумает намного позже.
— Каждый служил для особой церемонии, — продолжал Аймвери, прикрыв глаза, — и мне как–то раз довелось побывать на некоторых из них. Замок этот звался… звался… сейчас вспомню… — он опустил руку с веточкой и прижал пальцы левой руки к губам — словно те могли помочь заблудившемуся в памяти слову выйти на свободу.
