За гранью долга - Горъ Василий (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Заяц виновато посмотрел на свои ноги, поежился и зачем-то пошевелил пальцами. Стопы тут же закололо острыми иголочками…
— Видимо, нет… — угрюмо буркнул Кугс. — Кстати, если бы не твой «уже совсем взрослый» сын, мы бы уже давно были в Запруде. И, получив свои деньги, спокойно спали бы на сеновале…
Представив себе сеновал над крепостной конюшней, тарелку с наваристой солдатской кашей и добродушное «кушай, постреленок» поварихи Магды, Суор с трудом удержал наворачивающиеся на глаза слезы. Потом наклонился, подобрал с земли очередной чурбачок и медленно побрел к дороге.
— Тяжелая, сожри ее тля… Еле вытянули… Сейчас передохну, поставим колесо на место и начнем грузить дрова… — утерев со лба пот, сказал отец. — Кстати, Заяц, как там твоя рука? Болит?
— Почти нет… — стараясь не смотреть на свои порядком опухшие и то и дело простреливающие болью пальцы, соврал мальчишка.
— Приедем в крепость — покажешь руку лекарю. Эти чурбачки, к которым я ее примотал, конечно, не дают костям двигаться, но если они срастутся неправильно… — Комель вдруг прервался на полуслове и, вскочив на ноги, принялся за работу.
Суор грустно усмехнулся — то, что будет, если рука срастется не так, он знал не хуже отца. Говорили, что их деревенский калека Бертон по прозвищу Кривой, тощий, еле переставляющий ноги мужчина с изможденным и вечно голодным взглядом, некогда был писаным красавцем. И собирался жениться на дочери самого деревенского старосты! А еще ему прочили место егеря в имении графов Шорров с окладом чуть ли не в две серебрушки в месяц… Увы, все надежды самого завидного жениха деревни рухнули в одночасье — однажды ранней весной он вернулся с охоты на носилках. С перебитыми ногами и разорванной грудью. Надсадно кашляющий и мечущийся в лихорадке.
Деревенская травница Марфена сделала все, что могла — Бертон выжил. И через год с небольшим снова научился ходить. Однако превратился в жалкого и никому ненужного калеку, живущего на то, что успевал заработать за лето пастухом…
— А он что, станет меня смотреть? — запретив себе думать о своем будущем, воскликнул Заяц.
— Будет… — кивнул отец и вцепился в валяющееся рядом с телегой колесо. Увы, особенной уверенности в его голосе Суор не услышал…
…Последний чурбак занял свое место часа за три до рассвета. И обе телеги наконец сдвинулись с места и медленно поползли вниз по ущелью.
В этот раз обеими правили мужчины — дядя Кугс, пробормотав что-то вроде «мал он еще, чтобы править лошадьми», забрался в первую и, вцепившись в поводья, от души хлестнул дрожащую от холода Гриву…
Несмотря на то что фраза звучала достаточно обидно, Зайцу было не до нее — свернувшись калачиком под обоими кусками овчины, он никак не мог согреться. И слышал исключительно перестук собственных зубов.
Рука отца, опустившаяся на его затылок и слегка потрепавшая его по волосам, оказалась такой же ледяной, как и ветер, задувающий под овчину. И вместо успокоения принесла новую вспышку боли — попытавшись сжаться в комок, Суор неловко пошевелил сломанной рукой и чуть не прокусил себе губу от новой волны огня, прокатившейся от кончиков пальцев и до самого плеча.
— Терпи, сын… — невесть как почувствовав его состояние, еле слышно прошептал отец. — Через час доберемся до Запруды, покажем тебя лекарю, и все будет хорошо…
«Это вряд ли… — мрачно подумал мальчишка. — Лекарь наверняка давно спит. Встанет он не раньше восхода солнца и займется своими делами… Что ему какой-то мальчишка с Волчьего подворья? У него там граф Шорр, челядь, воины, в конце концов… Хотя… воины не падают с телег и не ломают руки! Их ранят только во время войны… Или во время учебных поединков… А какие поединки по ночам? Значит…»
— Комель! Ты слышал? — в громком шепоте дяди Кугса, разорвавшем тишину ущелья, Зайцу вдруг послышался страх.
— Что именно? — встревоженно поинтересовался отец.
— Лязг железа, Комель! Ну, что-то вроде удара меча по щиту… Что смеешься? Я слышал! Точно!!!
— Тренировочный выход, брат… — усмехнулся отец. — Сотник Лоут лютует. Я в прошлом году наткнулся на них у ущелья Ледяного Водопада. Помнишь скалу над развилкой?
— Ну?
— Так вот под ней четверо черно-желтых бились против двадцати шорровских солдат… — в голосе отца Зайцу почудилось непонятное ощущение гордости. — Почти час… И устояли…
— Час? — не поверил дядя. — Да там тебе от поворота и до поворота ехать от силы минут пятнадцать…
— А я стоял и смотрел… Интересно же…
— Вот опять… Слышал? — чуть поспокойнее поинтересовался Кугс.
— Что-то было… — согласился отец. — Здорово. Сейчас увидишь сам… Судя по всему — это там, за поворотом…
— А Вилы уже видны? — негромко спросил Суор. И тут же почувствовал себя дураком: разглядеть хребет с тремя белоснежными пиками посередине в свете звезд мог, наверное, только филин. Или сова…
— Нет… — усмехнулся отец. — Но только потому, что темно… Зато днем их не увидит только еле…
— Крик! Ты слышал ЭТОТ крик, Комель?! — перебил его Кугс. И от его тона Зайцу стало не по себе.
— Да… — хрипло ответил отец и, изо всех сил дернув за поводья, заставил Гриву остановиться…
— Лежи тут… Мы быстро… — голос отца донесся откуда-то издалека. И у Зайца тут же перехватило дух от дикого, ни с чем не сравнимого ужаса. Он мгновенно оказался на ногах и, стараясь не шевелить примотанной к груди правой рукой, аккуратно сполз с телеги. А потом, по дуге обойдя Гриву, с трудом нашел взглядом два полусогнутых силуэта, бесшумно скользящих вдоль нависающей над дорогой скалы…
Как ни странно, никаких криков Суор так и не услышал. В ущелье было тихо и спокойно — прыгая по камням, негромко журчала река. В наваленных на телегу бревнах еле слышно посвистывал ветер. Негромко похрапывали лошади, радующиеся короткой остановке…
«Может, им показалось?» — подумал мальчишка. И почувствовал, что замерзает: вставать на холодный ветер в мокрой от пота рубахе не стоило.
«Ну, вот, если я еще и простужусь, мама меня вообще убьет… — криво усмехнулся Суор и, вернувшись к телеге, принялся обустраивать свое ложе. — И папу — тоже… За то, что позволил мне заболеть. Поэтому накрываемся овчиной и стараемся заснуть: как говорит Марфена, лучше сна травника нет…»
— Заяц, ты что, опять спишь? — почувствовав рывок за плечо, Суор не удержался и взвыл от боли.
— Тихо!!! — Широченная, покрытая мозолями отцовская рука со всего маха запечатала ему рот. — Уходим отсюда! Немедленно!!!
— Комель! Что встал? Лошадь выпрягай!!! — услышав горячечный шепот Кугса, Суор почувствовал, что снова трясется от страха: в голосе дяди четко слышался ужас!
— Ни слова, понял? — легонько встряхнув сына, отец убрал руку с его лица и, сорвавшись с места, принялся резать постромки.
Грива, почувствовав волнение хозяина, нервно переступила на месте и негромко заржала.
— Что смотришь? Помогай!!! — взвыл отец, и тут же откуда-то из-за поворота ущелья раздался еле слышный лязг…
— Услышали… — выдохнул Куге и, взлетев на свою Гриву, попытался поднять ее в карьер. Старая кляча, забывшая, что такое двигаться бегом, возмущенно фыркнула и, слегка поддав задом, неторопливо двинулась вверх по ущелью.
— Руку… — не дожидаясь, пока сын среагирует на его шепот, Комель вцепился в его рубаху и рывком посадил его перед собой.
Невесть как удержавшись в сознании, мальчишка судорожно вцепился в отцовскую рубаху… и чуть не упал с лошади, услышав следующую фразу:
— Запруда пала… За поворотом ущелья — делирийцы… Добивали пару посыльных…
Глава 25
Граф Томас Ромерс
…Тридцати шести сменных лошадей на почтовой станции, естественно, не оказалось: вбежав в конюшню, Том ошалело оглядел полупустые ряды стойл и схватился за голову: о продолжении скачки в том же темпе, каком отряд двигался с утра, можно было забыть.
— Все нормально… Седлаем тех, которые есть… — проскользнув между плечом Ромерса и дверным косяком, усмехнулся один из подчиненных шевалье Пайка. — Да не дергайся ты так: для такой деревеньки, как эта, коней вполне достаточно! Вон, аж двадцать штук! Главное, чтобы их хватало его высочеству, его телохранителям и тебе. А мы можем и пешим по конному…
