Артур-полководец - ап Хью Дэвид (читать книги онлайн полностью txt) 📗
«Вот так вот! – мысленно съязвил Питер, довольный собой впервые с той минуты, как приземлился на страницах Мэлори. – Может, мне и не стоит так сильно бояться этого Куты?»
Он согнул руку в локте, поражаясь тому, какие у Ланселота могучие мышцы и превосходное чувство равновесия, и все это наработано годами драки с топором, десятками военных кампаний. «Да уж, мисс Селли так тебя разэтак Корвин, тебя, голубка моя, тоже ожидает масса весьма неприятных сюрпризов! Вот только выслежу – держись!»
Питер надел на лезвие топора чехол, подобрал копье и убрал в прорези на седлах и оседлал Эпонимуса – примерно столь же изящно, как в прошлый раз, после чего поскакал обратно к вилле.
Глава 27
Боясь опоздать хоть на миг на назначенную встречу с Анлоддой, Корс Кант торопливо одевался. Помня о том, как придирчиво его возлюбленная относится к чистоте, он вымылся три раза и осмотрел одежду – нет ли где хоть пятнышка. Под мышками он намазал душистым парафином, который стащил из покоев Кея, когда тот в последний раз выступал в Совете.
Корс Кант поспешил к южным воротам (не тем, что возле стадиона, а к другим) и был на месте к третьей цимбале. Анлодда же не появилась до полудня.
Одета она была ярче, чем на пиру. Туника на ней была светло-кремовая. Из-под туники выглядывала нежно-зеленая, цвета морской волны, сорочка. Между тем скромной такую одежду не назовешь: туника была чересчур коротка. Такие туники носили сородичи Анлодды – дикие, неотесанные кельты. Туника открывала длинные, крепкие, стройные ноги, чуть тронутые загаром. Сапожки Анлодда отчистила.
«И не по-кельтски, и не по-римски», – подумал бард, сердце которого болезненно заныло. Тунику Анлодды украшала вышивка – три маленькие зеленые лесные ящерки. Довольно богатая одежда для простой вышивальщицы. Такая больше подошла бы дочери всадника или сестре магистрата.
«О боги! Уж не позаимствовала ли она одежды у Гвинифры?» – Корс Кант в страхе оглядывался по сторонам, дабы удостовериться, что никто сейчас не видит Анлодду и не расскажет ничего ее госпоже.
– Готов? – небрежно поинтересовалась Анлодда. Корс Кант кивнул, все еще волнуясь за девушку.
– У меня кое-что есть для тебя, – продолжала она. – Подарок. Святые дары, точнее.
С этими словами она извлекла из торбочки маленький кувшинчик и вынула из него пробку. Вытрясла на ладонь что-то, похожее на кусочек высушенного мяса, и подала Корсу Канту. Тот уставился на подношение и понял, что перед ним какой-то незнакомый гриб.
Бард принюхался. Никакого запаха.
– Мне съесть это?
– Так, как если бы то была моя плоть, – сказала Анлодда, загадочно улыбаясь.
Корс Кант поднес гриб к губам, но Анлодда взяла его за руку.
– Ты веришь мне? – спросила она.
– Да, – поспешно ответил он. Слишком поспешно.
– Гусеницы превращаются в бабочек, – сказала Анлодда, отпустив его руку.
– В этом состоит их чудо. Головастики становятся лягушками. А нам, людям, приходится проглотить волшебное снадобье для того, чтобы с нами произошло превращение. Помни об этом, Корс Кант Эвин, ученик барда.
Он долго ждал. Желудок у него скрутило. Все ясно: она дала ему отраву, какое-то жевательное зелье. Ну и насколько же он ей действительно верил?
Она бесстрастно следила за ним, не выдавая своих мыслей.
«Глупый я бард, – распекал себя Корс Кант, – побоялся узнать, что это такое!» Но разве Гвидион испугался перед тем, как испробовать напиток речи и понимания?
Корс Кант жевал сушеный гриб, а тот был жестким, как кожа, и чем дольше жевал его Корс Кант, тем он становился горше. Юноша проглотил гриб и чуть не поперхнулся.
Анлодда потянулась к нему, быстро поцеловала в лоб – холодновато, по-сестрински.
– Пошли, добудем лошадей, – сказала она.
Они пересекли circus maximus , спустились вниз с холма и перешли улицу Флавия Валентиниана – мощеную дорогу, которая двадцатью годами раньше называлась улицей Вортигерна. А тогда Вортигерн привел в Кент купцов-саксов и перевернул весь мир вверх ногами.
«Даже улицы – и те рассказывают всякие истории», – размышлял Корс Кант. Анлодда положила руку ему на плечо. Он весь сжался от ее прикосновения, чуть не задохнулся, а она рассмеялась. «О чем я думаю? Ноги Анлодды стоят мириадов почивших Вортигернов. Подумать только! Ведь уже двенадцать месяцев миновало с тех пор, как остыла зола, оставшаяся после его погребального костра!»
Они миновали беленые, не разрисованные северные ворота, именовавшиеся Триумфальными, и вошли в Камланн – в город Камланн. Солнечные лучи, отражавшиеся от белокаменных стен, слепили Корса Канта. За годы жизни в Каэр Камланне бард научился избегать определенных районов города, предпочитая посещать только дворец, бани и библиотеку. Мирддин не поощрял увлечения учеников городской жизнью.
А теперь Анлодда вела его по улицам, где он бывал и раньше, но торопливо пробегал, мимо лавок, которые он видел и прежде, но никогда не разглядывал. Она держала юношу за руку, указывала на каждое здание и рассказывала его историю. Корс Кант изумленно смотрел на Камланн, которого никогда не видел.
– Посмотри! – воскликнула она в восторге. – Погляди, каждая insula – городская площадь, пересекается множеством дорожек – это следы от древних дорог, которые лежали тут прежде, пока вы не понастроили этих чудовищных римских сооружений! – Говорила Анлодда так, словно и сама видела город впервые. – Нет, признаюсь, я тоже уважаю дороги, которые не уклоняются в сторону перед такими мелочами, как горы или океаны, но ты только посмотри – видишь, как эти дороги нежно повторяют все изгибы и впадины земли Рианнон? Чего-нибудь это да стоит, если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь. Корс Кант.
– В банях ты бывал, конечно? – спросила она. – В настоящих, а не в тех, что на вилле?
– Конечно, бывал… Там я познакомился с Бриганцией.
– В банях? – Голос Анлодды прозвучал если не оскорбленно, то уж по крайней мере недоверчиво.
– Нет, рядом с ними.
Как-то раз Кей сказал Корсу Канту, что женщины страшно интересуются интрижками других женщин. Корс Кант волочился за Бриганцией, которая была значительно старше него, три недели. Распевал любовные песни под ее окном, пока ее братья не прогнали его.
– Гм-м-м. Ладно, про нее мы говорить не будем, – фыркнула Анлодда. – Теперь ее здесь нет, верно? Так обращай внимание на меня, договорились? Ты когда-нибудь обращал внимание на это непримечательное здание возле бань?
– А-а-а.., нет.
Корс Кант озадаченно разглядывал гладкие каменные стены. Здание наверняка было общественное, вот только никак нельзя было понять, для чего оно предназначалось.
– Это место, где распределяют воду, потом эта вода идет по трубам. Если ты не платишь налог, воду перекрывают.
– Налог?
– Налог на воду. Ой, прости, совсем забыла. Ты же все время торчишь в Каэр Камланне. Не станет же Артус перекрывать свою собственную воду.
– За воду приходится платить?
Анлодда сделала большие глаза, выразив тем самым презрение к невежеству барда. Они прошли по улице Валентиниана, затем повернули на более узкую улочку. На жилом доме Корс Кант заметил надпись: «Vious Aetheopae» – улица эфиопов. Дома имели заброшенный вид.
Вскоре они оказались на задворках очень большого строения полукруглой формы.
– Знаешь, что это такое? – спросила Анлодда. – Уж тут-то ты сотни раз бывал, не сомневаюсь!
– А.., а! Это же амфитеатр, верно?
Корс никогда не видел амфитеатр с обратной стороны. Артус и его придворные всегда входили сюда через улицу Ромула – парадный вход.
– Молодец, угадал! – Анлодда сжала руку Корса Канта, и ему показалось, будто его согрело солнце, хотя небо было затянуто тучами. А Анлодда щебетала:
– Я тут смотрела пантомиму на прошлой неделе. Я видела вас с Мирддином в ложе Артуса, вот только вышивальщиц на консульские места не допускают, поэтому я сидела там, где мне дозволяется. Ну а здесь находится вход для рабов.
