Безупречный элемент (СИ) - Северная Ирина (книги онлайн .txt) 📗
Однажды Вагнер по обыкновению попросил спуститься в библиотеку.
Собираясь отвечать очередной «урок» по магическому бреду, Фреда впервые осознала, что какие-то обрывочные знания уже потихоньку «утрамбовываются» в ее голове, складываясь в нечто осмысленное. Понимая, что читает вовсе не практические справочники, обучающие заклинаниям и учебники по магическому искусству, а какие-то исторические хроники и трактаты, она все же почерпнула оттуда что-то, сложившееся в некое понимание.
Магия — это не просто нечто, во что кто-то верит, а кто-то нет.
Магия — это сама природа, она есть во всем, что нас окружает. Ее пока неизвестные или не осмысленные законы не укладываются в формы, привычные большинству.
Магия — это энергия, выделяемая при сплетении, пересечении и взаимодействии всего на свете. И энергию эту можно научиться вызывать, контролировать и применять во вред или во благо.
Идя по коридору в комнату с камином, Фредерика впервые за долгие дни улыбалась расслабленно и отстраненно, чувствуя почти умиротворение от того, что обрела что-то, делающее ее более уверенной и цельной.
Она невольно положила руку на Custos, висевший на груди. Возможно ли, что именно этот предмет поспособствовал всему?
Пытаясь постигнуть непостижимое, прикасаясь к неведомому, преодолевая что-то в себе, она тоже затрачивала энергию и вдруг поняла, как же устала.
С этими мыслями и вошла в библиотеку
— Вы изменились, — сказал Вагнер, уже ожидавший ее. — Я не чувствую в вас сегодня напряжения и прежнего недоверия.
— Я по-прежнему напряжена и не доверяю, но учусь с этим справляться.
— Успешно учитесь, — одобрительно заметил Регент.
— Вампиры умеют тонко чувствовать эмоции других? Ведь так?
— Это не умение. Это также естественно для нас, как дыхание для живых. Мы безошибочно определяем состояние человека и многих других существ по чисто физическим показателям — дыхание, сердцебиение, состояние зрачков, температура и влажность кожи. Даже запахам. У каждой эмоции свой оттенок аромата. Есть и другие критерии. Сейчас я вижу, что вы не только стали спокойней, но и чувствуете усталость. Тоску. Грусть. Разочарование. Вы в чем-то нуждаетесь?
— Странный вопрос для так тонко чувствующего, — усмехнулась Фреда. — Чувствующего, но не понимающего.
— Поясните.
— Ох, да что же здесь непонятного? Моя голова забита небылицами. Я устала. Я скучаю по дому, по прежней жизни. По родным запахам. По виду из окна, наконец! Ведь в этой вашей Цитадели нет даже окон! А скоро Рождество. Витрины, фонарики, наряженные елки и все такое…
— Поднимитесь к себе и оденьтесь потеплей, — вдруг сказал вампир.
— Что?! Опять какое-то испытание в развалинах?! — воскликнула Фреда.
— Испытание, но, скорее для меня, а не для вас, — проворчал Вагнер, проходя мимо девушки. — Одевайтесь, я жду вас в холле.
…Он вывез ее на прогулку по ночной Праге, во время которой вампир неторопливо кружил на внедорожнике по улицам города, а она молча смотрела, стараясь ничего не упустить и запомнить каждую мелочь.
Город жил своей привычной жизнью, готовясь к праздникам, а Фреда наблюдала со стороны, проезжая мимо и не чувствуя себя больше частью всего этого. Она изменилась, стала иной, и ее место в этом мире стало иным.
Фреда была так удивлена поступком Регента и так заворожена видом предпраздничного города, что опять забыла отследить месторасположение таинственной Цитадели…
***
…Вагнер привычно сдерживался, чтобы не сжимать сильнее плечи девушки крепкими и холодными, как сталь пальцами.
Сильнее. И еще сильнее… И продолжать сжимать, пока не услышит стон боли, не почувствует горячую кровь, сочащуюся из-под пальцев, глубоко вонзавшихся в живую мягкую плоть.
Эти картины приходили в его сознание каждый раз, когда он питался от людей. И каждый раз вампир проживал все это лишь в своем воображении, сдерживая свой Голод, естественный и неудержимый, всецело соответствующий его природе.
Нетерпеливо, но осторожно отстранив от себя безвольно обмякшее на диване тело девушки, вампир быстро встал. Промокая салфеткой испачканные остывшей кровью губы, он направился к выходу из помещения и, не останавливаясь, небрежно бросил кому-то дежурную фразу:
— Сделай все правильно.
Правильно — это тихо и незаметно вынести введенную в транс «жертву» из Цитадели и вернуть, целую и почти невредимую, в ту реальность, из которой она была извлечена. Она не будет помнить и знать ничего из того, что происходило в этих стенах. Ранки на шее запечатаны и уже почти не видны, а придя в себя в привычном месте, легкое помутнение сознания «жертва» объяснит как-нибудь сама.
Регент вышел, и в свете тускло горящей лампы появился невысокий, крепкий вампир, одетый в тесные джинсы и кожаную куртку. Он легко поднял неподвижное тело девушки на руки и исчез в темной глубине помещения. Тихо скрипнула скрытая от глаз дверь, щелкнул замок, и в комнате воцарилась тишина.
Вагнер всегда питался только в одном помещении Цитадели и после того, как процесс завершался, комната запиралась до следующего раза. Больше сюда никто и никогда, кроме чистильщика, не заходил.
Вагнер не нуждался в частом питании, но когда природа брала свое, ему требовалась только живая кровь. Пакетированная донорская кровь не могла обеспечить вампиру-магу тот энергетический потенциал, какой подпитывала и поддерживала в нем кровь из «источника». Приходилось прибегать к услугам доноров, которые далеко не всегда были добровольными, но всегда был надежный способ избавить их сознание от лишних откровений о том, какие услуги они оказали, сами того не ведая.
Вампир направился в Синюю гостиную, в которой более чем где-либо предпочитал проводить время. Запутанные при помощи магии коридоры-лабиринты Цитадели никогда никого не выводили к Синей гостиной. Регент мог позволить кому-то отыскать Библиотеку, Общую залу, жилые помещения для адептов и посетителей, но не Синюю гостиную.
Квадратное, достаточно просторное помещение, стены, обшитые матовыми деревянными панелями. На полу ковер — рукотворное чудо, оттенка «персидская синь» с золотистыми узорами. Некогда это роскошное произведение искусства Вагнер привез из страны, которая в ту пору и звалась еще Персией.
Ковер почти полностью покрывал пол гостиной и отлично заглушал шаги. Обстановка комнаты являла собой смешение стилей и эпох, которые вовсе не диссонировали, а странным образом дополняли друг друга. Современный письменный стол прекрасно смотрелся в паре с креслом эпохи Короля Эдуарда. К дизайнерскому дивану пристроились антикварные столики, рядом вальяжно соседствовал французский сибаритский шезлонг красного дерева с шелковой обивкой, а на стене напротив размещалась плазменная панель.
Вагнер плотно прикрыл за собой дверь, как делал всегда, даже зная, что сюда никто никогда не войдет без его на то позволения. Регент развернул кресло спинкой к письменному столу и уселся в него.
Он смотрел на стену, где в проеме между двумя драпировками из тяжелого аквамаринового шелка, имитирующими шторы на несуществующих окнах, висела картина.
Вытянутое по вертикали полотно изображало фантастический мир, словно поделенный пополам. Нижняя часть — погруженный во мрак пейзаж, хмурая, пустынная долина с острыми хребтами горной гряды на заднем плане. В этом мире не было ни единого источника света, ни звезд, ни луны, и лишь воды реки, пересекающей пейзаж, чуть мерцали слабым отражением невидимого светила. Над этим сумрачным видом простиралось темное и статичное облако-пелена, которое и делило холст на две половины. В верхней части картины было изображено сразу два источника света — солнце и полная луна. Их сияния — яркое золотистое и холодное голубоватое — смешивались, образуя единый слепящий отсвет, заполнявший верхнюю часть полотна, и не способный проникнуть сквозь облако.
Пейзаж замер, застыл в ожидании чего-то. Некой Силы, или Явления, которое возникнет вдруг (или НЕ вдруг) и что-то изменит. Нарушит плотность облачной завесы, пропустив в мир сияние светил.
