Фамильное древо (СИ) - Ахметова Елена (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

Я поймала себя на мысли о том, что, даже если бы трубы фонтана были видны, то все равно не произвели бы должного впечатления: в трубу перепускной системы запросто прополз бы сам Третий на карачках. Что после этого значит та медная мелочь, которая снабжает водой фонтан?..

- Вы не учили ее чертить? - спросила я.

- Нет, - с легким удивлением откликнулся принц. - Учитывая проблемы с поиском учителя рисования…

- Да, разумеется, найти учителя черчения было бы еще сложнее, - смутилась я. - Просто мне пришло в голову, что трубы было бы гораздо интереснее чертить, чем зарисовывать… или, к примеру, совместить чертеж с пейзажем.

На том конце на несколько мгновений воцарилась удивленная тишина, и я уже подумала, что предложение оказалось излишне авангардным, когда сенсоры снова ожили:

- У нас сохранилась готовальня, - тоном опытного змея-искусителя сообщил Третий, и я, не выдержав, все-таки фыркнула в чашку - по счастью, уже пустую.

Оставался, впрочем, один неизменно сложный вопрос. Он и раньше порой вызывал у меня затруднения, но теперь я и вовсе не знала, как к нему подступиться.

Какое платье надеть?..

***

Убедить тетушку отпустить нас с Джоаной на прогулку после столь опрометчивого разговора тет-а-тет с бароном Джинринн оказалось проще, чем я ожидала. Достаточно было напомнить, что в Лиданге свежий воздух отсутствовал как класс, что плохо сказывается на цвете лица, и деликатно намекнуть, что на выставке собирались показаться весьма высокопоставленные персоны.

Леди Джейгор мгновенно припомнила, кого из высокопоставленных персон я умудрилась уговорить на посещение моего творческого вечера, и тотчас сдалась. Третий мог вить из людей веревки, не произнеся ни одного слова, не показавшись на глаза и понятия не имея, что, собственно, вьет веревки.

Мне ужасно хотелось поделиться с тетушкой своими неожиданными выводами, вполне объяснимыми, но неискоренимыми страхами и заранее попросить прощения за то, что будет происходить с репутацией семьи весь следующий год, а то и не один; попросить совета, показать список требований - вдруг я что-то упустила? Жизненный опыт все-таки не заменить одной только логикой… но пришлось в очередной раз промолчать и пойти радовать Джоану внезапной сменой планов.

День выдался чудесный. Пожалуй, следовало выйти из дома пораньше и действительно посвятить некоторое время прогулке, но предстоящее приглашение во дворец отчего-то вогнало меня в состояние, близкое к мандражу, и я почти все утро провела в ванной комнате, изведя половину пузырьков с полосканиями, пенами и гелями. Выйти меня убедила старая камеристка, вежливо намекнувшая, что леди, конечно, должна кушать как птичка и весить как перышко, но это вовсе не повод бурчать голодным животом на престижной выставке. Пришлось прислушаться к голосу разума и спуститься к ланчу, чтобы лишний раз убедиться: одна небезызвестная леди в минуты стресса ест вовсе не как птичка, и компания за столом ей просто необходима, чтобы не терять лицо (и фигуру). К счастью, тетушка и Джоана знали меня как облупленную, и сразу после чая мы с кузиной без лишних разговоров отправились на Оплавленную Аллею.

Выставка уже открылась; художники расставили свои картины вдоль прогулочных дорожек, в тени деревьев, и солнце и листва рисовали поверх готовых изображений свое собственное творение. Художники из Гильдии никогда не выставлялись на открытом воздухе именно из-за причуд естественного освещения. По их мнению, картины нужно рассматривать в том же свете, в котором они были нарисованы.

Свободные художники же никогда не выставляли свои творения в галереях - потому что картины должны быть прекрасны в любой обстановке.

Мы с Джоаной скоро остановились, очарованные танцем солнечных зайчиков на полотне с изображением королевского дворца с гигантским перепускным каналом между башен. Настоящие блики на нарисованном водопаде, низвергающемся с желоба на крыше древнего строения, оказались настолько к месту, что, пожалуй, достигнуть подобного эффекта нарочно не удалось бы даже самому талантливому художнику.

Чрезвычайно довольный собой творец дежурил у своего полотна и рассказывал всем желающим историю строительства королевского дворца и все те хитрости, которые пришлось применить строителям, чтобы пустить горный ручей прямо по кровле. Когда он пошел по второму кругу, мы с Джоаной опомнились и отправились дальше. Картина, что говорить, была сказочно хороша - на солнце, с резными тенями листвы и золотистыми бликами на воде; но в сдержанном свете комнат особняка она смотрелась бы совершенно по-другому. Да и тетушка вряд ли бы сочла уместным вешать на стену изображение того, на что можно преспокойно полюбоваться из окон третьего этажа.

Слегка охрипший художник поглядел нам вслед с откровенной досадой, но окликать не решился.

Вдоль южного окончания аллеи выстроились пейзажи Нальмы - не всей, разумеется, а исключительно верхних районов. Площадь со спиральными фонтанами со всех ракурсов, десяток изображений королевского дворца, Государственного Драматического театра, Королевской оперы и Национального музея Ирейи - и я поймала себя на внезапной мысли, что маленькой принцессе здесь было бы скучно. Все это Ее Высочество видела изо дня в день, и оттого, что привычная архитектура оказалась перенесена на полотно, она не стала ни загадочней, ни красивее. Всего лишь изображения, вызывающие не больше чувств, чем обычные голограммы - просто предмет интерьера. Ничего нового, ничего действительно интересного.

Но в гостиных приличных домов другого и не вешали, и художники привычно реагировали на спрос.

- Мама решит, что мы ее обманули и гуляли с Эрданом и Аиданом, если вернемся без картины, - уныло прокомментировала Джоана, отвернувшись от очередного изображения школы Изящных Искусств.

В малой гостиной, граничащей с библиотекой, у нас уже висело очень похожее полотно - разве что автор был куда как именит.

- Если не найдем ничего интереснее, вернемся к виду на спиральные фонтаны с верхней точки Облачного района, - вздохнула я - и тут же резко остановилась, встревоженная и еще не до конца понимающая, что привлекло мое внимание.

Этот художник был вопиюще молод и хорош собой; он определенно напоминал мне кого-то, но в первое мгновение я лишь скользнула по нему взглядом и застыла, как привороженная, перед его триптихом.

Для своего творения он выбрал не привычное полотно, не дешевую бумагу и не экзотичные папирусы. Это было толстое стекло с легким голубовато-зеленым отливом на срезе.

Сюжет отсутствовал как таковой. На трех витражах радужной волной взлетали ввысь десятки, сотни бабочек - и ни одна не повторялась, не совпадала ни оттенком, ни рисунком на крылышках, ни их формой; но что-то общее пронизывало всю картину, заставляя ее казаться цельной, завершенной и невероятно волнующей в своем стремлении вверх.

Солнечный свет беспрепятственно проходил сквозь изображение и падал на траву многоцветными лучами.

- Павеллийские самшитовые крылатки, - прокомментировал художник, заметив наш интерес, - в течение своей жизни постоянно меняют окрас. Их миграция - просто невероятное зрелище.

- Они ведь ядовитые, - тихо сказала Джоана и чуть сильнее сжала пальцы на моем предплечье.

- Леди прекрасно эрудирована, - ослепительно улыбнулся художник. - Крылатки становятся ядовиты, как только превращаются в бабочек.

Я наконец смогла оторвать взгляд от смертельной радужной волны на стекле - и снова прикипела.

Пожалуй, я впервые в жизни видела мужчину, способного поспорить красотой с Третьим.

То есть… менее похожие типажи было еще поискать. Его Высочество собрал в себе лучшие черты старой ирейской аристократии: изящное телосложение, точеное лицо, великолепные манеры и поставленная самыми именитыми хореографами пластика движений. Вся его внешность - сдержанная, исполненная достоинства; над его образом работал не один десяток человек. Перед принцем хотелось склониться, признавая его превосходство.