Дальневосточный штиль - Мясоедов Владимир Михайлович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Во-первых, Олег поджег фитили раньше, чем полностью осознал габариты монстра и впал в состояние шока. Иначе бы он просто не сумел сконцентрироваться в достаточной мере, чтобы даже жалкую пару искорок у себя между пальцами пропустить. Во-вторых, гранаты были хоть и устаревшими, но большими, тяжелыми и мощными. Их конструкцию утвердили еще в те времена, когда, кроме черного пороха, армия никакой иной взрывчатки не признавала, а с тех пор химия успела шагнуть вперед. В-третьих, рванули взрывные устройства дружненько во рту чудовища как раз в тот момент, когда опасное блюдо, разбрасывающее в разные стороны осколки, оказалось ближе всего к мозгу чудовища. Случись эти взрывы снаружи — и покатый череп человекоподобного гиганта максимум пару новых отметин бы получил — такую кость явно следовало вскрывать только артиллерийскими снарядами, причем не самого малого калибра. Но немертвый камикадзе выполнил свою миссию с блеском, и потому не успевший выпрямиться гигант пошатнулся, сплюнул на землю литров сорок слюны вперемешку с кровью, ошметками гнолла и обрывками языка, а затем рухнул и затрясся в агонии. В-четвертых, упала эта громада не на Олега и стрельцов, а в сторону от них, иначе бы песенка людей оказалась спета. Не задавило бы их сразу, так размазало в кашу пару секунд спустя.
Тело монстра жаждало жить, оно было очень большим и сильным, даже зимовка с вынужденным отказом от приема воды и пищи не сильно сказалась на его мощи. Однако созданный древними колдунами по образу и подобию нормальных позвоночных, гигант умирал и ничего не мог с этим поделать. Главный нервный узел его организма оказался в десятках мест испорчен разворотившими все на своем пути кусками железа и как следует взболтан воздействием неоднократно отразившейся от стенок черепа ударной волны.
— С… с… — люди пялились на агонию чудовища, длящуюся уже минуты три, и понимали, что в этот раз им повезло. Олег выдохнул, расслабляясь в достаточной мере, чтобы больше не бояться помереть на месте от разрыва сердца. Но все же в недостаточной, дабы полностью вернуть контроль над речевым аппаратом. — С… с…
— Слава тебе, Господи? Спаси и сохрани меня, грешного? — наивно предположил Афанасий, который был то ли очень храбрым, то ли очень глупым, поскольку не только остался рядом с оцепеневшим от ужаса командиром, но и почти не проявлял признаков паники. Все остальные стрельцы давно уже убежали кто куда, и у боевого мага заранее болела голова при одной мысли о том, как он будет их собирать. С таким стимулом было бы немудрено убежать и в Японию, пройдя по морю, разделяющему материк с островами, аки посуху. И даже не заметив этого. — Славься, Пресвятая Богородица, что избавила нас от гибели неминуемой?
— Сволочь? Сука? Стерлядь? — пришел ему на помощь голос с макушки ближайшей елки, как оказалось принадлежавший Петру под номером два. Зачем он туда залез, вряд ли было понятно даже ему самому. Начинающий потихоньку прекращать свои конвульсии гигант достал бы оттуда человека своей лапищей, даже не вставая на цыпочки. Скорее всего, сработал оставшийся с крестьянского прошлого рефлекс. В любой опасной для жизни ситуации — лезь на дерево. У лишенного нормального оружия гражданского человека шансов выжить при использовании подобной методики было куда больше, чем при вступлении в неравный рукопашный бой с какой-нибудь кикиморой или хотя бы просто волками.
— С… с… скальный великан, мать его ети! — наконец-то смог полностью выговорить свою мысль боевой маг, все же сумевший опознать едва было не сожравшее их всех чудовище. Уж слишком много признаков теперь было, как говорится, налицо. Размеры, относительная человекоподобность и каменная в прямом смысле слова шкура, которая придавала монстру сходство с маленькой горой. — Третье по опасности существо сибирского леса! Хуже него только мамонт-лич и древние гиперборейские големы-стражи, которые святилища кащенитов охраняют! Пятый ранг по международной классификации магических тварей!
Оба стрельца понимающе закивали, хотя при одном взгляде на их лица сразу было понятно, что про всяческие там «-фикации» они раньше и слыхом не слыхивали. Впрочем, в том, что сегодня у двадцать второго десятка получилось завалить редкостную зверюгу, мужики явно не сомневались. И были чертовски правы! Не каждый день семерым недавним призывникам и одному инвалиду, пусть даже числящемуся боевым магом второго ранга, удается справиться с монстром, который в честном бою один на один может расправиться с младшим магистром! Ну или парой-тройкой сотен обычных пехотинцев, если в простых солдатах измерять.
Каменная шкура скального великана не поддавалась обычным пулям. Револьверы ведьмаков-десятников с зачарованными боеприпасами не могли быстро наковырять в нем достаточно больших дырок, чтобы с ходу завалить гиганта. А из артиллерии в необычайно проворную для своих размеров тушу еще надо было умудриться попасть. Боевые заклинания, вплоть до плетений истинных магов, тоже вязли только так в каменной коже гиганта, либо вообще не нанося ущерба, либо оставляя лишь не сильно мешающие дальнейшей жизнедеятельности царапины.
Лучшей тактикой против подобного врага считалось ослепить цель при помощи снайперов, а потом расстреливать с разных сторон и молиться, чтобы на слух монстр ориентировался не слишком умело. Этой махине даже не обязательно было бить свою цель руками или каким-нибудь импровизированным оружием вроде вырванной с корнем корабельной сосны; скальные великаны назывались скальными еще и потому, что от рождения умели применять некоторые чары из арсенала геомантов. Вот только вкладывали они туда столько силы, что могли на месте мостовой устроить засасывающие всадников с головой зыбучие пески или посоревноваться с артиллерийским расчетом в дальности поражения пудовым каменным ядром.
— Штаны сухие, даже странно, — раздался вдалеке обескураженный голос кого-то из стрельцов. — Наверное, это потому, что давно ничего не пил и потел много, когда с теми псоглавцами плясал. И после, когда его ведьмажество лечил, тоже.
— А у меня, похоже, мокрые, — мрачно констатировал еще один боец, которого Олег из-за разделяющего их расстояния едва слышал. — Стыдно-то как… И самое обидное — сам не понял, как так получилось.
— Зато, в отличие от нас, ноги согрел, пусть и ненадолго, — возразил ему Петр под номером два, опасливо ерзающий на своей елке. Похоже, он хоть и взобрался на ее макушку со скоростью, доступной не каждой испуганной кошке, но с обратным маршрутом возникла заминка. Видимо, бывший крестьянин, подобно многим усато-полосатым мурлыкам, испытывал некоторые проблемы с контролируемым спуском. И, в отличие от них, даже начать жалобно мяукать, взывая о помощи, не мог.
Стыдливо пряча глаза, принялись возвращаться удравшие было кто куда стрельцы. Ужас, гнавший их как можно дальше от пробудившегося чудовища, заставлял то и дело поворачивать голову назад, чтобы удостовериться, не несется ли монстр конкретно за ними. А потому и смерть гиганта люди тоже не пропустили, пусть и не сразу смогли в нее поверить. Единственным исключением оказался Ефим, которого едва удалось отыскать по оставленным им в снегу глубоким следам. Как выяснилось, этот солдат при наличии подходящего стимула умеет бегать очень быстро и далеко, хотя на тренировках даже близко подобного результата не показывал. Возможно, он бы даже оказался вынужден возвращаться в крепость один, если бы во время своего марафона не споткнулся о спрятавшийся под снегом поваленный ствол и не влетел на полном ходу головой в дерево. Только толстая зимняя шапка спасла стрельца, открывшего в себе талант атлета, от сотрясения мозга, но сознание он все-таки потерял.
— Ты глянь, серебро! — Едва успевшие перевести дух солдаты ради успокоения нервов решили порыться в припасах покойных гноллов. И, к своему удивлению и огромной радости, нашли среди них немало ценного, по своим меркам. Видимо, нелюди пришли в эти края откуда-то издалека и все самое ценное предусмотрительно несли с собой. Да и то сказать, а как же им иначе? Столь явных людоедов в банки пускать почему-то не принято, хотя на фоне обитающих там акул большого бизнеса они и могут являться практически вегетарианцами. — Да крупный-то какой самородок!
