Наследие. Трилогия (ЛП) - Джемисин Нора Кейта (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Наши души не так-то уж отличаются от ваших. И мы думали, что после смерти душа Энефы отправится в дальнее странствие. Что все будет как обычно. Но когда Итемпас… Одним словом… Случилось вот что. Когда Итемпас убил Энефу, он не убил ее целиком. Кое-что осталось, и это что-то он спрятал.
Ничего не понимаю. Сиэй, видно, это чувствовал и говорил быстро-быстро. Я даже хотела успокоить его — не части, не части, говори помедленней. Но не стала.
— Если бы он не сохранил этого… кусочка… жизни во вселенной пришел бы конец. Погибло бы все созданное Энефой — за исключением единоличных творений Нахадота и Итемпаса. Вот. Этот кусочек — единственное, что осталось от ее власти над творением. Смертные называют это Камнем Земли.
Перед моими закрытыми глазами проплывали образы. Маленький, отвратительный комок потемневшей от синяков кожи. Абрикосовая косточка. Серебряная подвеска среди вещей моей матери.
— Камень оставался в пределах этого мира, и душа вместе с ним. Не связанная телом, она бесцельно текла среди вещей. И затерялась. Мы поняли, что случилось, лишь несколько столетий назад. Мы нашли душу Энефы, но в каком состоянии! Истерзанная, лишенная целостности — словно парус, который забыли зарифить перед штормом. Оставался один способ исцелить душу. Снова поместить ее в тело.
Он вздохнул:
— Не скрою, сама мысль вырастить душу Энефы в теле ребенка из рода Арамери выглядела невозможно привлекательно. По множеству причин.
Я кивнула. О, это я могла понять.
— Если мы сможем исцелить душу, — продолжил Сиэй, — у нас появится надежда на освобождение. Именно Камень — залог нашего подчинения. И заточения в этом мире — и в человеческих телах. Итемпас захватил Камень не потому, что так заботился о жизни на земле, нет. Он сделал это, чтобы направить силу Энефы против Нахадота. Двое из Троих — против одного. Но сам он не мог направлять силу — Трое слишком отличны друг от друга. Только дети Энефы имеют власть над силой Энефы. Либо богорожденные, вроде меня. Либо смертные. В войне участвовали и те и те. Мои братья и сестры — и одна жрица Итемпаса.
— Шахар Арамери, — проговорила я.
Он кивнул — я это поняла по тому, как качнулась перина. Чжаккарн выжидающе застыла — статуя да и только. Я мысленно нарисовала лицо Чжаккарн и сравнила его с тем, что увидела на стене в библиотеке. Те же черты — заостренный подбородок, высокие скулы. Хотя постойте. Все трое на нее похожи. Хотя на первый взгляд не выглядят как братья и сестры. И даже как представители одной расы. В облике всех детей Энефы есть что-то от нее — какая-то черта, напоминающая мать. У Курруэ — взгляд. Прямой, иссекающий, как ланцет хирурга. А у Сиэя — глаза. Цвета нефрита.
Как у меня.
— Шахар Арамери, — вздохнул Сиэй. — Она была смертной и, как смертная, могла управиться лишь с частью силы Камня. Но именно она нанесла решающий удар. В тот день Нахадот отомстил бы за Энефу. Но она помешала.
— Нахадот говорит — вам нужна моя жизнь.
В голосе Чжаккарн послышалось раздражение:
— Он что, так тебе и сказал?
Сиэй сердито одернул ее:
— У него природа такая! Он не может ей долго сопротивляться!
— Это правда? — спросила я.
Сиэй замолчал. Так надолго, что мне надоело держать глаза закрытыми, и я их открыла. Встретившись со мной взглядом, он отшатнулся. Плевать. Переживет. И хватит с меня подсадных душ и загадок! Я — не Энефа! И я не обязана его любить.
Чжаккарн опустила руки — в жесте чувствовалась скрытая угроза.
— Ты так и не заключила с нами союз. И ты можешь выдать нас Декарте.
Я посмотрела на нее с той же убийственной злобой, что и на Сиэя.
— С чего бы это? — процедила я, тщательно выговаривая каждое слово. — С чего бы мне выдавать вас — ему?
Чжаккарн быстро взглянула на Сиэя. Тот улыбнулся — правда, как-то безрадостно.
— А я говорил ей, что ты так и скажешь. Ты, Йейнэ, можешь не верить мне, но я всегда был на твоей стороне.
Я ничего не ответила. Чжаккарн все еще мерила меня свирепым взглядом, и я не собиралась отводить глаз. А смысла мериться силой нет. Если я прикажу, она все мне расскажет. И я навсегда потеряю ее доверие. Мой мир рухнул и лежал в руинах, но другого способа узнать правду не было.
— Моя мать продала меня вам, — проговорила я, обращаясь в основном к Чжаккарн. — Конечно, она пребывала во власти отчаяния, и, возможно, я бы на ее месте сделала то же самое. Но все равно — она меня продала. И сейчас я совершенно не расположена к Арамери. А вы и вам подобные — боги. И меня совсем не удивляет, что вы играете смертными жизнями, как фишками в игре никким. Но люди склонны вести себя приличнее.
— Вы созданы по нашему образу, — холодно ответила она.
Ах, какая своевременная ремарка. Аж противно.
Ну что ж. Как говорится, есть время сражаться — и время отступать. Во мне живет душа Энефы. Это все меняет. Теперь Арамери — точно мои враги. Потому что Энефа — враг Итемпаса, а Арамери — его слуги. Но это не делает из Энефадэ моих безусловных союзников. Я же, в конце-то концов, не Энефа.
Сиэй вздохнул, прерывая тягостное молчание.
— Тебе нужно поесть, — сказал он.
И вышел из спальни, и я услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
Я проспала три дня подряд, не меньше. Да, я тут только что злобно орала, что сейчас встану и уйду, но орала я больше для порядку. Руки у меня тряслись, да и ноги не особо держали. Я посмотрела на жалко дрожащую руку и с неудовольствием подумала, что раз уж Энефадэ умудрились подсадить мне божественную душу, могли бы и озаботиться телом покрепче. А то смотреть противно.
— Сиэй любит тебя, — вдруг сказала Чжаккарн.
Я положила руку на кровать — так она меньше дрожала.
— Я знаю.
— Нет, не знаешь.
Чжаккарн проговорила это таким резким тоном, что я вздрогнула и посмотрела на нее. Она стояла злая-презлая. Не из-за союза, который я отказалась заключать. Она злилась на то, как я обошлась с Сиэем.
— А ты бы что сделала на моем месте? — мрачно отозвалась я. — Если бы тебя окружали сплошные загадки, а твоя жизнь зависела от отгадок?
— Я бы поступила как ты.
А вот это уже интересно!
— Я бы изо всех сил пыталась выжать из окружающих как можно больше сведений, и плевать мне было бы на их чувства и желания. Но я — не мать, по которой Сиэй так долго тосковал.
Так. И до каких пор они меня собираются сравнивать с этой своей богиней?! Ну уж нет, благодарю покорно!
— Я ему тоже не мама, знаете ли! — разозлилась я.
— А Сиэй знает! Но все равно тебя любит! — Чжаккарн горько вздохнула. — Он же ребенок…
— Ребенок? Да он старше тебя!
— Возраст тут ни при чем. Дело в природе, в сущности. Сиэй избрал путь детства. И идет по нему. Это трудная дорога, между прочим.
Еще бы. И ребеночек трудный, ничего не скажешь. Нет, мне их никогда не понять. Похоже, душа Энефы никак не способствовала более глубокому проникновению в тайны божественной природы.
— Так что вам от меня нужно? — резко спросила я.
Я устала — хотя, возможно, просто проголодалась.
— Мне что, прижать его к груди, когда он вернется? Покачать на ручках? Сказать — все будет хорошо, малыш? Может, мне и тебе спеть колыбельную и все такое?
— Не обижай его больше, — веско ответила Чжаккарн и исчезла.
Я долго смотрела на место, где она только что стояла. И все еще таращилась на него, когда вернулся Сиэй — с целым блюдом еды. Он осторожно поставил его передо мной.
— Слуги здесь привыкли не задавать лишних вопросов, — непонятно пояснил Сиэй. — Меньше вопросов — меньше проблем. Поэтому Теврил не знал, что ты болела. А тут я возьми и появись. Я же за едой для тебя ходил… в общем, он сейчас с твоих слуг шкуру спустит, ох…
А на блюде — о, на блюде лежали всевозможные даррские деликатесы. Маашевые лепешки. Рыба, запеченная в листьях каллены. На гарнир — обжаренные золотистые перчики. Целая чашка соуса из серри — к тоненьким, зажаренным до хрусткости полосочкам мяса. В Дарре так готовили некоторые виды ленивцев, но это, похоже, говядина. А еще — какая красота! — целый запеченный гран-банан. Мой любимый десерт, хотя как Теврил про это прознал, ума не приложу.
