Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Тралл Сенгар различил в ее взоре крайнюю уверенность в собственной красоте; и была в этих больших глазах некая темнота, словно Майен с удовольствием готова использовать свою красоту для достижения господства и обретения свободы исполнения самых жарких своих желаний.
Много есть таких, потенциально опасных желаний, и жадное стремление к ним говорит не о добродетели, но о порочности. Тралл снова терзался сомнениями, наблюдая, как мать радушно подходит к девушке, приветствуя ее в семейном доме. Возможно, все это тени, отбрасываемые им самим…
Опершись спиной о стену, он отыскал глазами Фира. Неуверенная гордость. Во взоре старшего брата было еще что-то неотчетливое — хотя это могло быть просто беспокойство за завтрашнее путешествие или тревога о судьбах Эдур. За его спиной стоял Рулад, пожирающий Майен глазами, словно само ее присутствие удовлетворяло жесточайшие желания брата.
Сама Майен не сводила взора с Уруфи.
«Поглощает. Все эти трепещущие волны внимания, она их притягивает и поглощает. Храните меня Сумерки, неужели я сошел с ума? Неужели эти думы сочатся из темных тайников моей души?»
Положенное приветствие окончилось. Уруфь отступила, и Майен скользнула к столу из черного дерева, на котором уже стояла первая перемена блюд. Она должна занять ближайшее место, напротив Томада. Слева от нее сядет Фир, справа Уруфь. Бинадас за Уруфью, Тралл — за Фиром. Рулад сядет справа от Бинадаса.
— Майен, — заговорил Томад, когда все расселись, — приветствую тебя у очага Сенгаров. Горько, что эта ночь станет также последней ночью присутствия дома моих сыновей. Они совершат путешествие по приказу Короля — Ведуна, и я молюсь за их счастливое возвращение.
— Я полагаю, что северные ледяные поля не представят большой угрозы для воинов Эдур, — ответила Майен. — Но в ваших глазах тревога и огорчение, Томад Сенгар.
— Беспокойство старого отца, ничего более.
Заговорил Рулад: — Арапаи редко выходят в ледяные поля, страшась злобных духов. Кроме того, лед может ослепить, а мороз крадет жизнь, словно ты сочишься кровью из незримой раны. Как говорят, там есть и звери…
Фир прервал его: — Мой брат ищет в неведомом громкой славы, Майен, так что можешь взирать на нас с восторгом и восхищением.
— Боюсь, его слова породили во мне только страх, — ответила она. — Мне придется беспокоиться о ваших судьбах.
— Мы все равны перед грозящими бедами, — торопливо вставил Рулад.
«Не считая болтливого языка одного не омытого кровью идиота». Все наполнили кубки вином, и через некоторое время заговорила Уруфь: — Если не заешь, чего искать, лучшей броней послужит осторожность. — Она поглядела на Бинадаса. — Среди вас ты один странствовал за восточные границы арапаев. Каковы опасности ледяных полей?
Бинадас нахмурил брови: — Древнее волшебство, о Мать. Но оно, кажется, дремлет. — Он помолчал, размышляя. — Племена охотников, что живут во льдах — я видел только следы. Арапаи говорят, они охотятся ночью.
— На кого? — спросил Фир. Брат пожал плечами.
— Нас будет шестеро, — сказал Рулад. — Зерадас и Мидик Буны. Ведь всем известно мастерство Зерадаса. Хотя Мидик не омыт кровью, он почти равен мне в искусстве боя на мечах. Ханнан Мосаг верно выбрал, послав воинственных сыновей Томада Сенгара.
Его заявление, перенасыщенное скрытыми значениями, повисло в воздухе, словно каждый старался уразуметь его на свой лад. Таков яд подозрительности. Тралл прекрасно знал, что у женщин есть свои верования, и теперь они явно смотрят на шестерых перечисленных с сомнением, гадая, почему Король выбрал именно их. «А Фир, в свою очередь, думает о своем, зная то, что знаем и мы. Все сыновья Томада Сенгара».
Тралл уловил общее замешательство и начал размышлять о себе. Ведь Фир стал Мастером Оружия всего Союза и должен заботиться о переделке военной структуры Эдур. От Мастера Оружия — к Владыке Войны. Рисковать Фиром — это кажется капризом. А Бинадас считается одним из способнейших колдунов всех племен. Они двое станут основой успеха завоевательной кампании. Зерадас — непревзойденный вожак морских набегов. «Пожертвовать в нашей экспедиции можно лишь мною, Руладом и Мидиком. Стало быть, дело в недоверии?
Что же за дар мы должны раздобыть?»
— В последнее время произошли зловещие события. — Майен метнула взгляд на Уруфь.
Тралл заметил, как поморщился отец, но Майен, должно быть, уловила одобрение во взоре Уруфи, ибо продолжила: — В ночь бдения во тьме бродили духи, недобрые по сути своей. Они вторглись в святые места, и наши призраки бежали.
— Я в первый раз об этом слышу, — отозвался Томад.
Уруфь взяла кубок и подала рабу, чтобы тот наполнил его. — Тем не менее о них слышали, муж. Ханнан Мосаг и его Отряд К'риснан растревожили темные глубины. Вздымается прилив перемен. Боюсь, вскоре он смоет всех нас.
— Нет, это мы взнесемся на приливной волне, — потемнев лицом, сказал Томад. — Одно дело — тревожиться о поражении; но сейчас, жена, ты сомневаешься в победе.
— Я говорю о грядущей Большой Встрече. Не наши ли сыновья рассказали о призывании из глубин и похищении душ летерийских моряков? Когда те суда придут в гавань Трейта, как ты думаешь, чем ответит Летер? Мы начали танец войны.
— Если так, — резко отозвался Томад, — мало будет толка в переговорах.
— Может, мы только хотели оценить их, — сказал Тралл, припомнив слова отца, сказанные в день его возвращения из залива Келеч.
— Мы уже давно оценили их, — ответил Фир. — Летерийцы станут делать с нами то же, что сотворили с нереками и Тартеналами. Большинство из них не помнят о своих ошибках и грехах. А те, что помнят, не могут или не желают обсуждать принципы, только методы их исполнения, и потому осуждены повторять ужасы прошлого. Любой неудачный результат для них — лишь подтверждение необходимости твердо держаться незыблемых основ. Если вокруг прольются реки крови, они будут исследовать детали. Поколебать основные убеждения такого народа нельзя, потому что они не слушают вас.
— Тогда будет война, — прошептал Тралл.
— Она идет вечно, — ответил брат. — Веры, слова и мечи. История полнится их бесконечным звоном.
— И хрустом костей, — сказал Рулад, улыбнувшись, словно хранил некую тайну.
Глупая ошибка с его стороны. Томад все заметил и склонился к младшему сыну: — Рулад Сенгар, ты говоришь, как слепой старик с вязанкой злых духов. Я чувствую побуждение протащить тебя по столу и сбить ухмылку с лица!
Тралл ощутил, что по спине течет пот. Кровь отхлынула от лица Рулада. «Ох, Отец, ты нанес рану более глубокую, чем можешь представить!» Оглянувшись на Майен, он с удивлением заметил в ее взоре какую-то алчность, злобу, едва прикрытый восторг.
— Я уже не малыш, Отец, — прошипел Рулад, — да и ты не так стар, чтобы бездумно швырять слова…
Томад ударил кулаком по столу так, что зазвенели тарелки и кубки. — Тогда говори как взрослый, Рулад! Раскрой нам всем те тайные знания, которые уже недели заставляют тебя извиваться при каждом шаге! Или ты думаешь, что эти бабьи манеры раздвинут перед тобой хотя одни славные ножки? Думаешь, ты первый воин, погнавшийся за женской юбкой? Сынок, жалость — плохой путь к ублажению похоти…
Рулад в ярости вскочил на ноги. — А что за шлюху ты приготовил мне, Отец? Ту, которой я обещан? Во чье имя? Приковал к селу и смеешься над всеми моими потугами сбросить цепи! — Он сверкнул глазами на сотрапезников, напоследок остановив взор на Тралле. — Когда начнется война, Ханнан Мосаг принесет жертву. Он должен сделать это. Нужно пролить кровь на нос главной ладьи. Не меня ли он выберет?
— Рулад, — сказал Тралл, — я о таком не слышал…
— Он сделает это! Я разделю постель с тремя дочерьми! Шелтатой Лор, Сакуль Анкаду и Менандорой!
Из рук одного из рабов вылетела тарелка, разбилась о стол, обрызгав гостей мидиями. Когда невольник рванулся убирать следы ошибки, Уруфь схватила его за руку и вывернула ладонь. С нее была сорвана кожа. Красная, потрескавшаяся плоть сочилась сукровицей.
