Отважная лягушка. Часть 3 (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (библиотека электронных книг .txt) 📗
- Спасибо, но как-нибудь в другой раз, - покачала головой Ника, с тихим ужасом представив, как будет выглядеть с подобным украшением на поясе. - Сейчас я должна принести жертвы небожителям и не могу думать больше ни о чём другом.
Оставив озадаченного таким ответом торговца, она подошла к Торине Септисе, как раз отсчитывавшей деньги за трёх голубей со связанными крыльями и лапками.
- Не трать понапрасну деньги, - неожиданно проворчала бабуля, сунув внучке испуганно дёргавшуюся птичку. - У этих обманщиков никогда нельзя купить ничего стоящего. Я отдам тебе свой талисман. Он много лет хранил меня от бед и несчастий. Теперь пусть послужит тебе.
- А как же вы? - запротестовала девушка. - Я не могу принять такой подарок.
- Мне уже ничего не нужно, - отмахнулась старушка. - Я своё отжила.
"Положу в корзину, и пусть валяется", - моментально решила Ника судьбу эротического амулета, осторожно подхватывая маму регистора Трениума под локоть.
Примерно на середине лестницы пришлось сделать остановку. Торина Септиса запыхалась, но когда внучка попыталась взять у неё голубя, решительно отказалась.
Пока бабуля восстанавливала дыхание, девушка рассматривала мраморные колонны, поддерживавшие казавшийся лёгким и воздушным фронтон, украшенный барельефами трёх богов-покровителей. Из большого круглого окна под самой крышей неторопливо струился дымок.
Их то и дело обгоняли люди, жаждущие милости небожителей, а те, кто уже обратился к бессмертным со своими чаяниями, довольно улыбаясь, возвращались обратно.
Стена за колоннами сверкала свежей побелкой, сквозь которую тем не менее просматривались очертания каменных блоков, из которых её сложили искусные строители.
Мельком оценив толщину дверей, изукрашенных медными и, кажется, даже серебряными накладками, путешественница вошла в зал, воздух которого наполняла густая смесь ароматов душистой смолы, можжевельника и горелого мяса.
В отличии от других храмов, где ей уже довелось побывать, помещение здесь имело форму не прямоугольника, а трапеции. Прямо напротив входа возвышалась бронзовая статуя Питра с курившимся перед ним алтарём, справа - Сухара, слева - Аксера.
Утренняя церемония поклонения богам уже закончилась, но Торина Септиса Ульда без труда отыскала жреца, который за несколько риалов согласился провести обряд для каждого из небожителей.
Боги получили жертвенную кровь, а святилище, кроме трёх голубиных тушек, ещё пятьдесят серебряных монет от матери регистора Трениума и десять от его племянницы за помощь в благополучно завершённом странствии.
- Надо бы ещё Нону почтить, - озабоченно бормотала старушка, спускаясь вниз по мраморным ступеням. - Но сегодня я уже что-то устала.
Успевшие заскучать рабы бодренько подали паланкин, а вот незнакомый коскид смылся, оставив Минуца одного сопровождать родственниц покровителя.
На обратном пути уставшая Торина Септиса задремала, пригревшись под меховым плащом, а младшая внучка, перебравшись к двоюродной сестре, понизив голос до шёпота, засыпала ту вопросами:
- А правда, что варвары поедают своих пленников живыми, и у них рот на животе? Неужели их женщины настолько уродливы, что всё время ходят с закрытыми лицами, а если увидят своё отражение - то падают замертво? Ещё я слышала, что у дикарей за океаном лошадиные копыта вместо ног.
Кроме того, девочка очень хотела знать: видела ли её собеседница одноглазых великанов, и несут ли заокеанские птицы яйца со скорлупой из чистого золота.
Ника терпеливо отвечала, дивясь про себя слишком детской наивности вопросов. На их фоне Вестакия Картен, дочь морехода, купца и по совместительству консула Канакерна, смотрелась гораздо более здравомыслящей и просвещённой. Та по крайней мере не спрашивала про людей с копытами и ртом на животе.
Однако Гэая не походила на дурочку. Возможно, здесь дело в том, что отец Вестакии успел побывать во многих далёких землях, где ему так и не попались ни птицы с золотыми яйцами, ни одноглазые великаны, а для Итура Септиса - всё, что дальше Даросских островов или Ольвии, уже легенда.
- Так вы прямо в лесу жили? - внезапно раздался скрипучий голос Торины Септисы.
- Там везде лес, - пожала плечами внучка, нисколько не удивляясь тому, что бабуся подслушала их разговор. - У аратачей нет ни городов, ни деревень. Они постоянно переносят свои стойбища с места на место. Поэтому отец построил нам свой дом.
- Как построил? - захлопала густыми ресницами Гэая.
- Руками, - не найдя более подходящего ответа, усмехнулась двоюродная сестра. - Сложил из камней стены, покрыл крышу, вкопал столбы под навесы.
Мать регистора Трениума презрительно фыркнула, плотнее закутываясь в плащ, а дочка, покосившись на бабулю, задала очередной умный вопрос:
- А что вы там кушали, госпожа Юлиса?
- В основном - мясо и рыбу, - ответила та. - Ягоды, орехи, съедобные корешки. Всё, что удавалось добыть в лесу.
- Сын сенатора Госпула Юлиса Лура из древнего рода ковырялся в глине, подобно жалким рабам, и словно варвар гонялся за дикими зверями, чтобы не умереть с голоду! - возопила Торина Септиса, всплеснув руками. - О, моя бедная дочь, за что тебя так наказали боги!? В родительском доме Тейса лишь ткала да вышивала, не забывая ухаживать за руками. Ей так хотелось, чтобы они выглядели гладкими и молодыми... А там, на краю света, среди дикарей, куда увёз её муж, моей ненаглядной доченьке приходилось самой свежевать животных, ковыряться в холодных, вонючих рыбьих потрохах!
Старушка закрыла лицо руками, её костлявые плечи затряслись.
- Неужели моя дочь это заслужила? И как только небожители такое допустили?! Да разве с таким умом, красотой и образованием она достойна жизни в лесу?
- Отец рассказывал, что предлагал маме вернуться к родителям, госпожа Септиса, - пробормотала девушка, смутившись при виде искреннего горя матери, потерявшей свою дочь.
- Если бы Лаций захотел - он мог бы ей приказать! - вскричала собеседница, потрясая высохшими кулачками. - Как подобает настоящей радланке, Тейса не посмела бы ослушаться мужа и осталась бы живой. Вместо этого твой отец затащил её на край света к диким варварам, заставил работать, как последнюю невольницу, и тем погубил мою доченьку!
Глаза старушки полыхали яростью, а в дребезжащем голосе звенела такая ненависть, что Ника невольно подумала: "Вот так божий одуванчик! Наверное, Наставник слишком хорошо знал свою тёщу, вот и решил остаться доживать у аратачей".
Видимо, заметив её реакцию, Торина Септиса как-то резко сникла, словно воздушный шарик через неделю после праздника. Губы бабушки скривились в жалком подобии улыбки.
- Прости Ника. Ты-то ни в чём не виновата. Должно быть, коварная Исми затуманила мне разум.
Не зная что ответить, внучка, кивнув, отвернулась и стала смотреть на улицу.
В паланкине повисла вязкая, неприятная тишина, которую не решилась нарушить даже притаившаяся, как мышонок, Гэая.
А в доме регистора Трениума их ждал сюрприз в виде толстой, рыхлой женщины в длинном, щедро украшенном лентами платье, и с высокой причёской, которая ей абсолютно не шла.
Окинув её быстрым, оценивающим взглядом, Ника обратила внимание, что вместо привычных сандалий или башмаков на ногах гостьи бесформенные чувяки, чем-то напоминавшие мокасины аратачей.
- Здравствуй, мама! - вскричала она хриплым, отдышливым голосом, встретив Торину Септису с внучками у ступеней, ведущих из прихожей в первый внутренний дворик. - Рада видеть тебя в добром здравии.
- И ты здравствуй, Анна, - ласково проворчала старушка, обнимая гостью. - Хвала богам, ты наконец-то нашла время проведать свою старую мать!
- Всё дела, - виновато улыбаясь сквозь слёзы, оправдывалась дочь. - И тяжело. Ты же знаешь, как я в холода мучаюсь? Сколько денег на лекарей извели, храму Пелкса золотую чашу пожертвовали, а дышать всё равно тяжело.
Отступив на шаг, она перевела взгляд на девушку.
- Так это и есть дочь Тейсы?
