Песнь ножен - Хантер Ким (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Солдат кивнул:
— Я видел львов, сэр. И драконов.
— Львы есть и здесь, а вот драконы!… Вот кого я хотел бы повидать. Я ведь не только воин, но и ученый.
У Бакбара загорелись глаза. Люди, проходящие через его землю, нередко говорили о драконах. Моряки рассказывали истории о водяных драконах, путешественники упоминали драконов земных. Воистину, Дальний Катай был удивительным местом, где встречи с подобными существами происходили сплошь и рядом…
— Расскажи мне о драконах, — попросил вождь.
Солдат вонзил зубы в кусок мяса и отхлебнул вина, поданного дочерью Бакбара. Фианда то и дело бросала на гостя томные взгляды и улыбалась, показывая белые зубы. Ее намерения были ясны, и Солдат встревожился. Не хватало ему сейчас связаться с женщиной, в особенности — с дочерью вождя дикого берберского племени. Он слабо улыбался ей в ответ, делая вид, что не понимает намеков и воспринимает ее внимание исключительно как дань вежливости гостю.
Засим Солдат принялся удовлетворять любопытство Бакбара, рассказывая ему о драконах. Он начал с истории о своем собственном драконе — маленьком создании из Фальюма, который на его глазах вылупился из яйца. Этот дракончик теперь считал Солдата своим родителем и называл его «кер-роу», что на языке драконов-самцов обозначает «мама». Бакбар был изумлен рассказом, но попросил еще. Солдат знал немало сказок и анекдотов, где упоминались драконы, и поделился ими с радушным хозяином, а напоследок припас историю об Айсвинг.
— Белоснежный дракон! — выдохнул Бакбар, пережевывая высушенную палочку козьего мяса. — Его тень оставляет ледяную дорогу… Это, должно быть, султан всех драконов, не так ли? А ты видел это создание собственными глазами?
— Мы оба видели, — внезапно перебил Маскет, обиженный тем, что его обошли вниманием. — Я первый ее заметил. И вообще я знал об этом драконе еще из тех сказок, которые мне рассказывали, когда я был ребенком.
— Был ребенком? — рассмеялся Бакбар. — А сейчас ты кто?
— Совсем недавно я был вороном, сэр. Вороном с черными крыльями, когтями и клювом.
Маскет говорил горячо и возбужденно, глядя в глаза Бакбару. Солдат забеспокоился. Что, если хозяин примет их за чародеев? Он понятия не имел, как берберы относятся к колдунам и ведьмам. В его родных краях, например, колдунов сжигали или топили… Но волноваться не стоило. Бакбар с горящими глазами выслушал историю и поверил, что мальчика превратил в ворона злой волшебник. Он расспрашивал Маскета, каково это — быть птицей, и дивился рассказам мальчика о полетах, поедании червей и личинок, гнездовьях в печных трубах.
— Какие гости забрели ко мне нынче вечером! — восхищался Бакбар. — Утром я возьму перо, пергамент, красные, зеленые и черные чернила и все запишу. Такие истории бесценны для ученого вроде меня, а эти записи однажды изумят мир. Они прославят имя Бакбара Бербера, и оно прозвучит в Александрии, что в Египте, и до самой Индии… и даже дальше.
Маскет наклонился к уху Солдата и прошептал:
— Никогда не слыхал названий, о которых он говорит. Что такое «Индия»?
— Не важно. Я тебе потом объясню, Маскет. А пока сиди и помалкивай.
— Вы наелись? — Бакбар перевел взгляд на дочь. — Можно ли задать вопрос личного свойства, рыцарь? Сколько у тебя жен?… Ох, я забыл. Христианам разрешается иметь только одну, да? Какая жалость. Ну да ничего… У тебя есть жена?
— Да, сэр. Она не только моя жена, но и моя королева, правительница небольшого отдаленного государства, как я уже рассказывал вашей дочери.
— Ты сказал: «отдаленного»? — Вождь наклонился вперед, приблизив губы к самому уху Солдата. — Я тебе кое-что скажу, странник. Моя дочь положила на тебя глаз. Да-да. Если страна, где правит твоя царственная жена, так далеко отсюда, может статься, что ты никогда туда не вернешься. В таком случае есть возможность найти жену поближе. Она совсем рядом… Красивая девочка с чудесным характером. Разумеется, ты — неверный и потому недостоин ее, но ради такой красоты можно и поменять своего бога на нашего. А? Подумай!
Нужно было отвечать — и отвечать быстро. Солдат сказал:
— Сэр, но вы же ничего обо мне не знаете. Что, если я — подлец и негодяй? Что, если я — лжец и мошенник? Вор или убийца? Как вы можете столь безоглядно доверять мне?
— Твоя правда, — нахмурившись, пробормотал Бакбар. — Я доверчивый человек. Некоторые говорят: слишком доверчивый. Но ты кажешься мне человеком чести. У тебя открытое лицо и твердый взгляд. Люди, подобные тебе, идут дорогой правды и отваги.
— О да, он славный рыцарь, можете быть уверены, — пылко воскликнул Маскет. — Он самый честный человек в Гутруме.
— Помолчи, парень, — прошипел Солдат сквозь зубы. — Не влезай в разговоры старших.
— Нет-нет, мальчик говорит истину, — сказал Бакбар.
— Сэр, — вздохнул Солдат, — он мой оруженосец, мой вассал… — Это прозвучало не слишком-то убедительно, поэтому Солдат принялся лгать напропалую. — Он… он мой приемный сын. Разумеется, он верит, что его отец — самый уважаемый и почитаемый человек в мире. А какой сын думает иначе?
Бакбар снова помрачнел.
— Тоже, правда… Ну, я в растерянности. Давайте пока что оставим эту тему. Может, ночью сны раскроют мне, как решить столь деликатное дело. Фианде придется разочароваться… По крайней мере, на эту ночь.
Испустив вздох облегчения, Солдат покосился на Фианду, которая и впрямь выглядела несколько разочарованной. Но, очевидно, она твердо намеревалась убедить отца, что разыскала мужчину своей мечты. Солдат лишь отсрочил казнь.
Женитьба на Фианде отнюдь не казалась жестоким приговором. Красавица вовсе не выглядела злой или сварливой. Будь Солдат холостым, он, возможно, не стал бы с ходу отвергать столь щедрое предложение. Однако сердце Солдата было занято: он безумно любил свою дорогую Лайану и не хотел никого иного.
Как говорится, у моряка по жене в каждом порту. А у Солдата появился шанс завести по жене в каждом мире!
Бакбар разговаривал с Маскетом, который развлекал хозяина историями о Гутруме и других королевствах своего родного мира. Несмотря на незнакомые названия, которыми сыпал мальчик, бербер был убежден, что речь идет о Дальнем Катае, и уже не удивлялся его чудесам. Гутрум, Да-тичетт, Уан-Мухуггиаг, Карфагу, Бхантан он считал провинциями этого государства. Бакбар всегда знал, что Дальний Катай — дивная, необыкновенная страна, где люди сильно отличаются от здешних жителей, а странные вещи и события там норма жизни.
Солдат же погрузился в свои собственные мысли. Он пытался понять, почему его внезапно выкинуло обратно в родной мир. Тому непременно должна быть причина… Но если бербер не только воин, но и ученый, если они попали в шатер мудреца, почему бы не загадать ему загадку?
— Сэр, — сказал Солдат, — позвольте задать вам вопрос?
— Конечно, — отозвался Бакбар, вновь переключая внимание на главного гостя. — Он личного свойства?
— Нет-нет. Это своего рода загадка.
Бакбар рассмеялся.
— Случайно не загадка сфинкса? Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером — на трех? Ты, разумеется, знаешь ответ. Все его знают.
— Кроме меня, — пискнул Маскет. — Что это? Какое-нибудь чудовище?
— Что ж, можно и так сказать, — отозвался Солдат. — Это человек. На заре жизни он ползает на четвереньках, ходит прямо, став взрослым, и опирается на палку — третью ногу, — когда стареет.
— Умно! — воскликнул Маскет, хлопая в ладоши. — А теперь загадай ему наши загадки, Солдат. Скажи ему о нерожденном ребенке.
— Да, расскажите мне о нерожденном ребенке.
— Что ж, сэр, слушайте. Золотое нерожденное дитя в чужом доме.
Бакбар нахмурился.
— И все? Больше ничего.
— Именно так, — кивнул Солдат. — Как вы думаете, что это может быть?
Бакбар глубоко задумался.
— Возможно, — сказал он, наконец, — что нерожденное дитя — какое-нибудь яйцо. Мальчику виднее, какое именно. Но я не представляю, что обозначает «чужой дом».
— Яйцо! — воскликнул Солдат. — Да, думаю, вы попали в точку. Но что за чужой дом такой?
