Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ) - Олегович Дмитрий (список книг txt) 📗
Я с сомнением покачал головой, понимая, что те гули перебьют их всех, но Надя не дала мне сказать:
— Смерть Дориана напомнила мне кое о чем важном — мечтах, которыми я питалась все это время, поэтому я не пойду. Это мое решение. Мне известно, где у них склад с боеприпасами. Стоило туда сразу заглянуть, но мы пошли по другому пути. Уходи. Бери эту мразь и уходи.
Ее глаза горели решимостью, и я просто кивнул. Да и кто я такой, чтобы говорить ей, что делать? Мне едва девятнадцать зим стукнуло, и уже за то, что она послушалась и не убила мясника, можно поблагодарить. А ведь эти люди ее как скот погоняли на медленную смерть.
Бегло описав женщине, что я слышал у хранилища, я получил скупую улыбку и неловкое объятие. Кажется, она забыла, как делать и то и другое.
Храм поражал своей величиной и качеством отделки. Величие — одним словом. Высокие потолки, арки, толстенные резные двери без видимой гнили; на потолке хоть и пустые, но здоровенные люстры с огрызками свечей. Даже не представляю, сколько им точно лет. Все стены в изображениях каких-то событий, росписях. Все это поражало своим размахом. Сейчас не строят так… так вычурно, будто произведение искусства. Разве что королевский дворец.
Мясник вел уверенно. Я считал повороты и запоминал путь обратно на случай, если он хочет меня где-нибудь бросить. Но вот мы оказались в чем-то похожем на вестибюль без приключений и разговоров. Огромные двери нараспашку, снаружи сумерки.
Пока я пытался высмотреть на улице гулей, мой провожатый нарыл фонарь, заряженный накопитель к нему и две свечи-клетки. Последние крепились на груди ремнями и железным подсвечником со стеклянной колбой. Он помог мне закрепить свою свечу, а я его. Всё без слов.
Я так и не узнал, боятся ли новые гули солнца как их дикие предшественники, но на улице никто не дежурил. Мы спокойно покинули территорию храма, прислушиваясь к шуму, и я снова потопал следом за надзирателем.
Полуголая равнина, которую я запомнил последней, сменилась на лесистую местность. Деревья были укутаны зеленью, а почва почти вся покрыта травой. Роса моментально намочила ботинки, но это было даже приятно. Вокруг кипела жизнь: часто хлопали крылья, кричали четырехлапые, звенели насекомые.
Луна не была полной, но сумерки отодвигали мрак, и с каждой рим становилось светлее. Надзиратель вел на запад, обходя не так хорошо сохранившийся забор. И мы шли не меньше часа по только ему одному ведомому пути. В какой-то момент я засомневался и, занервничав, сжал дверс, но мясник так упорно шагал вперед, а я даже не знал, где примерно нахожусь.
— Скоро будем на месте, — обронил мой провожатый, запыхавшись заметно больше, чем я.
— Как выглядит выход?
Он замедлился, указал рукой:
— Видишь гору впереди? Будто пень от великанского древа, в нем тоннель с замаскированным входом. Если не знаешь, что искать, вряд ли различишь.
Я давно заметил эту красоту. Никогда не понимал, откуда берутся такие чудные горы. Надзиратель верно подметил — будто спилили древо мира. А может это столешницы богов? В Дарсии тоже такие имеются, где-то меньше, где-то больше. Есть даже такие, что выстроены из удивительно ровных, почти идеально шестиугольных, вертикальных колон, будто некто или нечто создало их намерено. Невероятное зрелище.
— Ты был там? — спросил я, прикрывая лицо от ветки.
— Был один раз. Гевону нужны были верные люди, чтобы кое-что вывозить, — ответил он, огибая деревья.
— И ты как раз такой весь верный ведешь меня туда, — хмыкнул я.
Мясник замер, повернулся ко мне и прорычал:
— Я не предатель! Он бросил меня умирать, а значит сделке конец!
Ухнула сова, прервав тишину после его пылких слов, и мне только и оставалось, что кивнуть да подтвердить верность его решения. Плевать вообще, что там у них было.
— Так ты, значит, новенький? — спросил я получасом спустя.
— Да, месяца еще не пробыл. Мой отец работал на него когда-то, вот и… Мы на месте.
Надзиратель остановился, не дойдя двухсот шагов до каменного пня, затем сделал пятьдесят шагов влево, отсчитывая вслух, и подошел вплотную. Я даже открыл рот, когда он сдвинул самый обычный камень и целый пласт горы, размером с входную дверь храма, уехал вбок, полностью спрятавшись там. Темный зев неприветливо глянул на меня.
— Поспешим, — сказал я, приглашая его вперед с фонарем.
— Так не пойдет, — сказал он без своей привычной неуместной улыбки, — дай слово, что не убьешь меня, как только мы найдем этих двоих.
Я выгнул бровь, выразительно посмотрев на открытую дверь тоннеля, мол, что мне мешает сделать это сейчас. И правда, что мешает? Я ведь Наде именно об этом и говорил.
— Там куча разветвлений. Сутки плутать будешь, пока не станет поздно. Дай слово!
А вот это уже хреновые новости. Я и так очень задержался и неизвестно, что обнаружу, а здесь еще и бесов лабиринт? Что ж, похоже, выбора нет.
— Даю, — нехотя сказал я.
— Отлично, — хмыкнул он. — Ты хоть и младшой, но я сразу понял, что это для тебя не пустой звук.
— В таком случае, ты тоже дай слово, что не ударишь в спину, — остановил я, уже рванувшего вперед мясника, и он без раздумий повторил за мной.
Почему-то я был уверен, что для него это тоже не пустой звук. Но от этого стало неприятно. Будто нас с ним что-то связывает. Даже если это просто принципы.
Тумблер щелкнул, и желтый луч выстрелил строго вперед, разбивая мрак, а огонь факелов творил с воображением жуткие вещи. Далее была сырость, колея для телеги и много паутины. Мы шоркали ботинками наперебой, периодически спотыкаясь о камни и замедляясь перед развилкой, но провожатый вел уверенно.
Первый признак присутствия других людей появился неожиданно: эхо мужского голоса донеслось до нас. Это был приказ, что-то вроде "не отставай". Огонь предвкушения развязки запылал неистово и моментально перекрыл раздражение от густого мрака и данного слова этому психу, так сильно напомнившего мне того маньяка. Надзиратель без каких-либо указаний выключил фонарь и поставил его на пол.
— Похоже он решил-таки сбежать этим путем. Старый лжец, — негромко сказал мясник. — Помни, ты дал слово.
Я кивнул.
Встал вопрос о красном огне. Его видно в темноте достаточно хорошо и далеко, подкрасться незаметно никак не выйдет. Не выйдет еще и потому, что у Гевона тоже есть свет, но я быстро нашел выход: небольшое углубление в стене, как раз для одного человека. Такие штуки были вырезаны по всему тоннелю, и в них, похоже, раньше что-то хранили.
Сказал мяснику отойти назад, до последней развилки. Он задумчиво уставился на меня и его взгляд придирчиво пробежался по одежде. Я уж было подумал, что он догадался про камешек, но это невозможно, ведь вещица даже не выглядывала наружу, а покоилась на коже, под рубахой. В итоге провожатый просто кивнул и пошел назад.
Спустя пять рим снова появился мужской голос, и мое сердце забилось чаще. Отблески факела заиграли на стене напротив моего укрытия, и я вжался в углубление. Медленно взвел курок, прикрыв ладонью.
Шаги двух человек. Нет, трех! Что? Как трех? Гули ведь говорили, что их двое. И старик тоже. Бес их задери!
И в подтверждение догадки, мимо меня прошло трое. Двое мужчин и девушка. Один широкоплечий, невысокий, крупный. Черные волосы и борода с седыми побегами. В руке факел, а на груди такое же приспособление со свечой.
Глава 36
Второй — долговязый, тощий, рыжий. Левой рукой мужчина прижимал к брюху небольшой сундучок. Он неуклюже споткнулся прямо напротив меня, едва не шлепнувшись на пол. Стеклянная колба выскочила из креплений на подсвечнике и разбилась. Фитиль потух.
У Ки́миты был кляп во рту и цепи на ногах. Одежда та же, что и была, за исключением босых ног. Она нехотя топала вперед, ведомая за руку. Глаза смотрели в пол, и складывалось ощущение, что она витает где-то в другом месте.
— Чтоб тебя, Гевон! Чтобы я, Ранд Кусанов, бродил по этой мерзости! За что я тебе платил? Почему кучка неизвестных тварей уничтожила твоих людей за каких-то полчаса? И кто это вообще был? — недовольным тоном пропищал долговязый, поднося свечу к факелу.
