Все Грани Мира - Авраменко Олег Евгеньевич (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Тем временем смерч, пронёсшись по равнине, достиг опушки леса, вырвал с корнями несколько деревьев и исчез так же внезапно, как и появился. Вслед за тем с неба пошёл мелкий дождь, который быстро прибил пыль к земле.
Зрелище, представшее перед нашими взорами, чем-то напоминало лунный ландшафт, с той только разницей, что здесь пылью были покрыты не моря и кратеры, а двор замка, башни, крепостные стены и вся равнина вокруг. То тут, то там на равнине шевелились небольшие холмики, а спустя какое-то время они приобретали очертания людей, которые затем вставали, отряхивая одежду и волосы, откашливаясь и нещадно протирая глаза.
К нам на башню взбежал Гарен де Бреси. Он тяжело дышал от волнения, а его изумрудные глаза лихорадочно блестели.
— Ну, что?
— Всё в порядке, — сказал ему инквизитор и попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился жуткий оскал. — Теперь можно пускать в ход мечи.
Взгляд герцога погас. Робкая надежда, что светилась в его глазах, уступила место угрюмой покорности судьбе.
— Так они… мертвы?
— Они свободны, монсеньор. Пусть эта мысль утешит вас. Вместо того, чтобы столетиями искупать вину предка, ваши дети найдут покой и прощение там, где дано оказаться лишь избранным. А сейчас берите своих людей и заканчивайте этот спор неправых с ещё более неправыми. Иначе нельзя.
Скорбно опустив голову, герцог сошёл вниз, за ним последовали все воины, которые были с нами на сторожевой башне. Вскоре со двора послышались его чёткие команды. Защитники крепости, миновав арку разрушенных ворот, взяли под контроль поваленный мост и стали быстро продвигаться по насыпи. Уцелевшие после буйства стихии разбойники не вступали в схватку и даже не пытались бежать, а тут же складывали оружие, сдаваясь на милость победителя. Впрочем, пленных оказалось мало. Большинство присыпанных пылью холмиков на равнине скрывали под собой мёртвые тела вражеских воинов. Где-то среди них лежали сыновья герцога, лишь после смерти обрётшие свободу, и их злой гений, Женес де Фарамон, чья чёрная душа сейчас находилась на пути в мрачные глубины Преисподней…
Словно отзываясь на наши мысли, де Каэрден заговорил:
— Вот и всё, его больше нет. Хотя, начистоту, от этого мне легче не стало. Я тоже доживаю последние минуты… Странно, мне всегда казалось, что человек, осознавая близость и неминуемость смерти, должен подводить итог своей жизни, вспоминать всё, что сделал в ней хорошего, а что — плохого… Я же с горечью думаю о тех радостях, которые не испытал, о тех соблазнах, перед которыми устоял. Когда всю свою жизнь без остатка подчиняешь одной цели, пусть и высокой цели, когда посвящаешь себя служению другим, то в самом конце начинаешь сожалеть, что не успел пожить немного для себя. Тяжело умирать, ни разу не познав настоящей страсти, не говоря уже о любви… — Он поднял на нас грустный взгляд, и мы увидели как затухают в его глазах искорки жизни. — Когда мы уходим туда, то ничего не оставляем здесь. Мы уносим с собой все свои боли и радости, и глуп тот, кто думает, что, преступая черту, мы получаем пропуск в новую жизнь, лишённую тягот предыдущей. Это полнейшая чушь. Поверьте человеку, который знает, что говорит.
Он умолк, подошёл к зубцу крепостной стены и, прислонившись к нему спиной, медленно сполз к основанию и закрыл глаза.
„Инна! Я не могу уловить ни единой его эмоции. Он словно…“
— И не пытайтесь, молодой человек, — бесстрастным голосом произнёс инквизитор; его лицо начало каменеть, а рот открывался и закрывался с неестественной автоматичностью. — Нельзя уловить эмоций уходящего. Я уже на пути туда, а все мои разглагольствования — только вступление к последней моей миссии в этом мире. И если я немного ударился в сантименты, то лишь по причине их недостатка в земной жизни. Вы уж простите меня и постарайтесь не перебивать, иначе я обязательно о чём-нибудь забуду. Хорошо?
Мы оба кивнули. Де Каэрден вновь заговорил:
— Я ухожу, когда всё в этом мире меняется. Великих уже нет, и теперь судьба человечества в его собственных руках. Магия больше не правит миром, а лишь удерживает в нём хрупкое равновесие. Те, кто всю жизнь видел свет, испытывают на себе силу тьмы; те же, кто служит тьме, смотрят на свет без содрогания. Только немногие способны сейчас любить по-настоящему; остальные умеют лишь ненавидеть. Вы одни из этих немногих — и я завидую вам, как один из большинства… Запомните мои слова, это послание для вас. Вы должны продолжить путь и искать встречи с последним из уходящих. То, что случилось здесь, ещё не конец, но уже и не начало. Будьте осторожны, но не бойтесь. Рядом с вами — сила прошлого, а впереди — начало будущего. И когда вы поймёте, в чём состоит настоящее, тогда обретёте способность сокрушить тёмную мощь, накопленную веками. Я сделал своё дело, а то, что осталось, меня уже не касается. Помимо своей воли, вы вмешались в древний спор, и теперь вам предстоит поставить в нём точку. В чужом рассказе найдите ключ, с его помощью откройте дверь и ступайте туда, где вы сейчас нужнее всего, там вас будут ждать… Это, пожалуй, всё. Прощайте. И до встречи.
Мы решили, что это уже конец, как вдруг инквизитор шевельнулся и на секунду открыл глаза. Взгляд, который он устремил на нас, не был человеческим взглядом. Это был взгляд высшего существа, неизмеримо далёкого от всего земного. Нам стало жутко и неуютно от этого взгляда… К нашему облегчению, в следующий миг глаза де Каэрдена вновь закрылись.
— Ах да, чуть не забыл. Меня просили передать вам следующее: не бойтесь бездны вовне, бойтесь бездны в себе.
И он умолк. Постояв минуту в нерешительности, я опустился на одно колено и взял его за запястье, пытаясь нащупать пульс.
— Бесполезно, — сказала Инна. — Уже пять минут, как у него остановилось сердце. Так что с нами говорил не просто динамик, а динамик без питания. И то, что он сказал нам, ни в коем случае нельзя считать бредом умирающего. С нами говорил уже мёртвый человек. Вот тебе и магия, которая больше не правит миром!
Я снял с себя плащ и накрыл им мёртвого инквизитора. Затем выпрямился и повернулся к Инне.
— Не люблю, когда со мной говорят загадками, — произнёс я. — Почему бы тем или тому, чьё послание передал нам Ривал де Каэрден, не выразится прямо, без околичностей. А так, единственное, что я уяснил из всего сказанного, напоминает президентский приказ из одного комедийного фильма: «Ты выбываешь, они вбывают». Но куда мы вбываем и почему выбыл инквизитор, всё равно остаётся непонятным.
— Ну, допустим, на вопрос «куда» ответ более или менее ясен, — заметила Инна. — Мы вбываем, точнее, влипаем, а ещё точнее, ужевлипли в противоборство двух сил, которые условно назовём Светом и Тьмой. Естественно, мы оказались на стороне Света. А ещё мы, сами того не желая, вмешались в древний спор. И кто-то (я даже боюсь думать, кем он может оказаться) решил, что теперь последнюю точку в нём надлежит поставить нам. Ривал говорил, что мы найдём ключ в чьём-то рассказе; возможно, это история герцога… — Она вздохнула и растерянно посмотрела на меня. — Боюсь, у нас нет выбора. Мы должны решить этот древний спор.
— Решить древний спор, — с горькой улыбкой повторил я и скользнул взглядом по окрестностям замка. — А не лучше ли будет, если этим займётся кто-то другой? Например тот самый кто-то, о ком ты боишься даже подумать. Если ты не ошиблась в своей пугливой догадке, то именно он всю эту кашу заварил, ему её и расхлёбывать. А мы… Сегодня вокруг нас погибло столько людей, правых и неправых, что я поневоле чувствую себя тёмным ангелом смерти — и уж никак не рыцарем Света.
— Не говори так! — Инна подошла ко мне и склонила голову к моему плечу. — Мы же не виноваты, что оказались здесь в момент развязки.
Я обнял жену и погладил её запорошенные пылью волосы.
— Не пытайся обмануть себя и меня. Мы оба прекрасно понимаем, что им нужны были мы, хоть и не знаем, по какой причине.
