Последний меч Силы - Геммел Дэвид (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Это была настоящая бойня, и готы обескураженно отступили.
Трижды они возобновляли атаку, но смертоносные копья вновь вынуждали их отступить. Склон перед стеной щитов был усеян телами врагов – мертвых или бьющихся в агонии, пока жизнь покидала их вместе с кровью, льющейся из развороченной груди на мягкую землю.
Вдоль первого ряда отступивших готов прошел начальник, что-то приказывая ждущим воинам. Пятьсот из них побросали щиты и двинулись вперед.
– Что они делают, почтеннейший? – спросил Деций, помощник Катона. Тот не ответил: в разгаре битвы полководец не может признать, что понятия не имеет.
А готы волной хлынули вверх по склону, выкрикивая имя Вотана. Копья вонзались в них, но каждый пораженный воин стискивал древко за погрузившимся в его тело наконечником, не давая извлечь его для нового удара. Теперь в атаку бросилось все войско и на этот раз с ужасающей силой обрушилось на британскую стену щитов.
На мгновение стена раскололась, и несколько воинов ворвались внутрь. Катон выхватил свой гладий и ринулся на них. К нему присоединился юный легионер, и вместе они закрыли пролом. Готы отступили. Катон обернулся к легионеру и узнал мальчика, бросившего меч перед началом битвы.
– Молодец, малый!
Но прежде чем мальчик успел ответить, готы оглушительно взревели и возобновили атаку.
Сражение длилось весь день, и победа осталась нерешенной. Однако с наступлением темноты у Катона не оставалось иного выхода, как отступить с холма. Он потерял двести семьдесят одного человека. Враги, по его подсчетам, – около двух тысяч. С чисто военной точки зрения это означало победу, но Катон прекрасно понимал, что, по сути, британцы мало что выиграли. Готы убедились теперь – если когда-нибудь в этом сомневались, – что войско Утера в отличие от меровейского возглавляют умелые военачальники. А британцы убедились, что готы не так уж непобедимы. Но если не считать этого, никаких изменений прошедший день не принес, и Катон увел своих людей по дороге на Эборакум, уже выбрав место для следующего сражения.
– Неужели правда, почтеннейший, что король жив? – спросил Деций, когда они бок о бок ехали верхом впереди легионов.
– Да, – ответил Катон.
– Но тогда где же он?
Катон устал и не в первый раз пожалел, что ему достался такой помощник. Но Деций был сыном богатого купца и заплатил за свое назначение чудесной виллой под Эборакумом.
– Король сообщит нам о своих намерениях, когда сочтет нужным. А пока будем делать то, что он нам поручил.
– Но несколько человек видели его труп, почтеннейший. И уже шли приготовления к похоронам.
Катон пропустил это утверждение мимо ушей.
– Когда будет разбит лагерь для ночлега, обойдешь костры. Легионеры сегодня сражались прекрасно. Пусть они узнают тебя – хвали их, говори, что еще не видел такой храбрости.
– Слушаю, почтеннейший. Как долго мне этим заниматься?
Катон вспомнил о своей вилле и подавил гнев.
– Хорошо, Деций. Ты займись моим шатром, а я поговорю с легионерами.
– Слушаю, почтеннейший. Благодарю тебя.
Сны Галеада были темными и пронизанными болью.
Проснувшись в холоде рассвета, он уставился на золу погасшего костра. Ему приснилось, как Викторин и его двенадцать легионеров въехали в лес, были окружены готами, которыми командовал предатель Агвайн, и на его глазах старый полководец погиб, как и жил, – с холодным достоинством и без колебаний.
Задрожав, он разжег костер. Британии от его сведений большого толку не будет. Вражеские флотилии вот-вот отплывут, король мертв, ничто не может противостоять силе Вотана. И все-таки ненависти он не чувствовал – ничего, кроме страшного бремени скорби, парализующей его дух.
Рядом лежал его меч, и он уставился на него со страхом. Что, недоумевал он, внушает людям желание владеть таким оружием, что толкает их пускать его в ход против таких же людей, как они, – рубить, колоть, убивать?
И ради чего? Что это дает? Лишь редкому воину удается разбогатеть. Большинство же возвращаются в те же бедные хижины и селения, где они выросли, и многие доживают жизнь без руки или ноги или же с уродливыми шрамами – вечным мрачным напоминанием о днях войны.
Рядом с ним на землю спорхнул воробей и принялся склевывать крошки овсяной лепешки, которую он съел накануне. К первому воробышку присоединился второй.
Галеад замер, глядя, как пичужки прыгают возле меча в ножнах.
– Что они говорят тебе? – спросил какой-то голос.
Галеад посмотрел через костер и увидел, что там сидит человек в плаще сочного багряного цвета. Золотистая, тщательно завитая борода, темно-синие глаза.
– Они ничего мне не говорят, – ответил он вполголоса. – Но это мирные создания, и при виде них у меня на душе становится легче.
– А клевали бы они столь же беззаботно рядом с Урсом, принцем, жаждавшим разбогатеть?
– Если бы и да, он их не заметил бы. Кто ты?
– Не враг.
– Это я уже понял.
– Конечно. Твои дарования обретают все большую силу, и ты становишься выше грязных дел этого мира.
– Я спросил, кто ты?
– Меня зовут Пендаррик.
Галеад вздрогнул, словно это имя отозвалось эхом внутри него, в каких-то дальних закоулках памяти.
– Я как будто знаю тебя.
– Нет, хотя я пользуюсь и другими именами. Но мы идем одними тропами, ты и я. Ты сейчас там, где некогда стоял и я, и все мои деяния казались такими же весомыми, как утренний туман. И такими же незыблемыми.
– И какое решение ты принял?
– Никакого. Последовал велению сердца и обрел душевный покой.
Галеад улыбнулся.
– Где, в каком краю здесь могу я найти душевный мир? А если я попытаюсь, не будет ли это верхом себялюбия? Моим друзьям угрожает вторжение страшного врага, и мое место рядом с ними.
– Душевный мир не пребывает в каком-то царстве, городе, селении или даже в убогой хижине, – сказал Пендаррик. – Впрочем, ты сам это знаешь. Что ты сделаешь?
– Найду способ вернуться в Британию. Выступлю против силы Вотана.
– Обретешь ли ты удовлетворение, уничтожив его?
Галеад взвесил этот вопрос.
– Нет, – сказал он наконец. – Однако злу надо противостоять.
– Мечом?
Галеад с отвращением посмотрел на меч у своих ног.
– А есть другой способ?
– Если есть, ты его найдешь. За свою долгую жизнь я открыл одну чудесную истину: те, кто ищет с чистым сердцем, обычно обретают то, что ищут.
– Мне очень помогло бы, если бы я узнал, чего ищу!
– Ты говорил о противостоянии злу, а это, в сущности, вопрос равновесия. Однако чаши весов не просто ходят вверх и вниз. Большое количество зла не обязательно требует для уравновешивания такого же количества добра.
– Но как же так? – спросил Галеад.
– Разъяренный медведь остается смертельно опасным и когда в него вонзится десяток стрел… но чуточку яда на одном наконечнике – и он упадет мертвым.
Порой словно бы бессмысленное маленькое происшествие дает толчок событиям, которые завершаются либо великими страданиями, либо великой радостью.
– Ты хочешь сказать, что есть способ низвергнуть Вотана без помощи меча?
– Я хочу сказать, что все не так просто. Но интересный вопрос для философа, не правда ли? Вотан питается ненавистью и смертью, а ты ищешь противостоять ему мечом и щитом. На войне сражающийся не может не возненавидеть врага. А в таком случае разве ты не даешь Вотану даже больше того, чего желает он?
– А если мы не станем сражаться с ним?
– Тогда он одержит победу и принесет еще больше смерти и отчаяния в ваши края и еще многие другие.
– Твоя загадка слишком уж мудра для меня, Пендаррик. Если мы выступим против него, то проиграем.
Если не выступим, мы проиграем. Твоя философия – философия отчаяния.
– Только если ты не видишь подлинного врага.
– Есть ли что-либо хуже Вотана?
– Всегда есть, Галеад.
– Ты говоришь, как мудрец. И я чувствую, в тебе есть сила. Ты обратишь ее против Вотана?
