Черный завет. Книга 2 - Булгакова Ирина (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Понятно! Во все виновата, оказывается, моя мать! — она вывернулась из-под его руки и метнулась к противоположной стене. — Но при чем здесь я?!
— Ты — моя награда! Теперь я начинаю думать, что не зря для меня прошли годы страданий. Я искупил болью свою вину! Ты послана мне в награду! Мы будем жить вечно. Ты! Будешь жить вечно!
— В качестве кого? Отверженной? Тебе-то самому нравится такая жизнь?
— Я — другое дело. Ты не будешь страдать, нет! Мы будем вдвоем и только вдвоем. Здесь, в замке, все к твоим услугам: осень, зима, лето…
— Не обманывай себя, Берт. Даже Отверженной я не буду с тобой. После смерти ты меня не удержишь. Отпусти меня… Соверши хоть один добрый поступок, пусть и после смерти. Клянусь, я доберусь до Черного Оврага и похороню твое тело. Ты обретешь покой… Отпусти меня, Берт. Это и будет твое прощение…
Граф стоял на месте и отрицательно качал головой. В мертвых глазах, устремленных мимо нее, Роксана читала свой приговор.
Хоть подсвечник оставил, и на том спасибо. Роксана погасила все свечи, кроме одной. Будет разумным зажигать их по очереди, одну от другой, по крайней мере, хватит подольше.
Подсвечник был тяжелым, девушка с трудом удержала его в руках, когда хотела поднять. Долго водила пальцем по причудливым дубовым листьям, огибающим ножку, по гнездам для свечей, вытянутым вперед наподобие открытых детских ладоней. Этим бы подсвечником да по голове с волосами как крыло ворона — мелькнула бесполезная, но утешительная мысль — только не сейчас, а в то время, когда граф был еще жив. Чтобы был у него единственный переломный момент: не встреча с мифической матерью, а один, но точный удар, отправивший его в могилу. Всем от этого было бы лучше — и в первую очередь ему самому.
У каждого своя судьба при жизни и после нее. Девушке было нисколько не жаль графа. Отправляя людей на смерть, поздно в запоздалом раскаянии кусать губы — твоя жизнь не мерило для сотен других, а всего лишь одна их многих.
Загнанной волчицей пробежалась Роксана вдоль стен, дважды останавливаясь перед закрытой дверью. Можно было, конечно, и постучать. Возможно — до чего-нибудь и достучится. Чего допросишься у бездушных созданий, кроме точного удара ножом? И улыбнулась, в угоду собственным мыслям: у нее есть выход — быстрый и практически безболезненный. Если бы это был конец, вполне возможно, дней через пять без еды и питья, доведенная до отчаяния она с благодарностью приняла бы смерть из чужих рук. Но существование в качестве Отверженной, бесчувственное и вечное? Дрожь по телу — неизвестно, каким еще будет проклятье. Вот придется как Мара-морочница людей в лес заманивать и жизнь пить вместе с дыханием. Мара не вечна. Упокоенную морочницу ждет долгожданное забвение. А как скажите убить Душегуба? Вполне может так статься, что его и убить нельзя. Обречена же на вечное скитание Девочка-у-Дороги, проклятое дитя, убившее при рождении мать. Прав был кочевник когда кривился, уж лучше с костром предвечным покой обрести, чем вечное существование в мертвой плоти.
Вместе со страхом пришел холод. Встал за спиной, как жестокий хозяин обнял за плечи, запустил ледяные иголки под кожу.
Напрасно Роксана до боли растирала себе обнаженные плечи — зуб на зуб не попадал. Без остановки ходила по кругу, тщетно пытаясь согреться. И всякий раз, как начало и конец пути — дверь, обитая железом. С заклепками, вбитыми для прочности, изученная до мелочей, она и пугала и манила одновременно. Девушка позволила себе для верности с разбегу навалиться на нее плечом, но откатилась ни с чем, если не считать болезненной ссадины.
От бесполезных попыток в сердце зажглась ярость. Умереть здесь! Не в бою, ловя угасающим сознанием собственный предсмертный хрип, не сорваться в пропасть, захлебываясь в бурном течении реки, не погибнуть под обвалом, вряд ли вообще понимая, что же произошло. Умереть в душном склепе, истаять как свеча, прислушиваясь к звукам, вглядываясь в призрачные образы, являющимся плодом твоего воображения! От голода и жажды превратиться в груду сваленных в углу останков и преподнести себя графу на блюде, слабую, не способную оказать хоть сколько-нибудь достойного сопротивления!
Было от чего застонать, прижимаясь разгоряченным лбом к холодным камням.
Первая свеча догорела. Это отвлекло Роксану от слез бессилия, душной волной подступавших к горлу. Простые действия успокоили, а едва горящий огарок согрел руки.
Без прежней ярости Роксана заставила себя подняться и снова пойти по кругу. Пламя колебалось от ее движения, и ей приходилось быть осмотрительной, чтобы ненароком не погасить свечу. Тишина голодной собакой набросилась на звук ее шагов. Рвала, коверкала, но чаще жадно глотала.
Сколько времени продолжалась бессмысленная ходьба, девушка не знала. Свечи отгорали одна за другой. Настал миг и ей показалось, что она заснула на ходу. Когда открыла глаза, то обнаружила себя на полу, на ворохе тряпья, от которого даже в мыслях старалась держаться подальше. Отскочила, как от пчелиного улья и не рассчитала — наступила на нижнюю юбку. К реальности вернул не только треск разорванной материи, но и стремительное падение, слава Свету, завершившееся лишь очередной ссадиной на колене.
Последняя свеча догорала. Несмелые блики бродили по каменным стенам.
Душный склеп, с ворохом сгнившего тряпья по углам, таившим Тьма знает что, показался Роксане пастью чудовища. Лишь свет единственной свечи останавливал его от того, чтобы захлопнуть ее, сжать крепкие зубы, размять в пыль то, что останется. И каменные плиты на полу, как зыбучая земля, стоит погаснуть свече — шагнешь неосторожно — затянут в темное нутро.
Словно угадав ее страхи, огонек свечи потянулся в сторону, как от сквозняка. Роксана затаила дыхание, боясь неосторожным дуновением погасить его раньше времени. Чем неизбежнее оплывала свеча, тем прочнее в душе селился страх, застилал глаза красным туманом, просился наружу странным именем крылатого демона.
Повинуясь невольному порыву, Роксана шагнула к стене, на то место, где в недавнем сне стоял демон. Единственное, что еще держала ее память: здесь должна была быть дыра. Вполне возможно, когда-то тут было окно или еще один выход, но сейчас плотно пригнанная кладка ничем не отличалась от остальной.
Огонек свечи задрожал и Роксана закрыла глаза, готовясь к кромешной тьме. Горячий лоб холодил бездушный камень. Она постояла так некоторое время, бездумно водя рукой на стене. Еще одно воспоминание подкинула скупая на подарки память — железные когти демона, пронзающие камень как деревянную труху. И как нарочно — ее пальцы скользнули в глубокую трещину.
Вдруг ей почудилось движение и в первый момент она одернула руку. Но то было не одно из тех мерзких животных, что находили приют в глубоких трещинах. Роксана поняла это в тот момент, когда превозмогая отвращение, коснулась камня вторично.
То ли неведомый строитель допустил оплошность, то ли время пришло и раствор, стягивающий камни рассыпался, так или иначе стоило приложить усилие и песок посыпался на пол. Тихий шорох каменной крошки был для Роксаны созвучен гласу Отца Света. Подобно вертихвостке она царапала щель между камнями, откуда с завидным постоянством сыпался песок.
Погасшая свеча остановила девушку ровно на один миг, который понадобился для того, чтобы привыкнуть к темноте. Она продолжала выгребать сухой раствор на ощупь. Острые грани неровно уложенного камня резали пальцы. Меньше всего Роксане было дела до мелких порезов, сочившихся кровью.
Шорох каменной крошки пробуждал надежду. Стоило ему прекратиться и таяла надежда, уступая место отчаянию. Везде, где пальцы могли дотянуться, не осталось песка. Ладонь, погрузившая на всю длину в образовавшуюся щель убедила Роксану, что она на верном пути. Что-то там, в глубине, за гранью представления обвалилось и в склеп тонкой струей потек холодный ветер.
Удерживая бьющееся сердце, Роксана прильнула к щели. Открытым ртом она ловила воздух, как будто его в склепе не было. И так же, как от ледяной воды заныли зубы.
