Великая шаисса (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" (версия книг TXT) 📗
— Лодки уже подготовили, — весело выкрикнул он. — Сейчас придут наши северные друзья и Фирузе — и мы отправимся кататься.
Фирузе прибежала быстро — должно быть, обрадовалась новой забаве. За ней следовали две запыхавшиеся служанки, а лорды Даймон и Нортон неспешно подошли и остановились рядом с Эдвином. Волосы у них растрепались, а на лицах цвели улыбки.
— Тебе понравилась игра, дорогая? — спросила Салмея у дочери.
— Очень, — энергично кивнула та. — Сначала у меня не получалось высоко бросать мяч, но потом все вышло. Даймон сказал, что я даже смогла бы обыграть его сына!
— Лорд Даймон, — поправила девочку мать.
— Да, лорд Даймон. Но он сказал, что я могу звать его по имени.
Салмея неодобрительно покачала головой, но возразить ничего не успела, поскольку к нам подошел Селим.
— Готовы? — спросил он.
— Готовы! — захлопала в ладоши Фирузе.
Некоторая суматоха возникла, когда рассаживались по лодкам. Я хотела бы плыть вместе с мужем, но Селим уже присоединился к Искандеру и жестом предложил Эдвину занять место рядом, а Салмея умоляюще посмотрела на меня. Я кивнула ей и крикнула принцу, уже протягивавшему мне руку:
— Нет, мы поплывем женской компанией.
В результате во вторую лодку забрались мы с невесткой и племянницей, лорды Корвин и Нортон оказались в третьей, а четвертая досталась Баязету и Даймону. Гребец с силой оттолкнул лодку от причала и наше небольшое судно медленно стало выплывать на середину реки.
Наконец мы удалились от берега на такое расстояние, что рассмотреть его могли с трудом. И теперь лодки шли вниз по течению друг за другом. Я знала, куда мы плывем — неподалеку была тихая заводь, где росли лилии. Блики солнца плясали на воде, отражались от поверхности и слепили глаза. Над нашей половиной лодки была натянута ткань, защищавшая нас от безжалостных лучей. Фирузе опустила руку в воду и любовалась тем, как протекают сквозь пальцы прозрачные струйки. Я последовала ее примеру. Вода еще не успела как следует прогреться и приятно холодила пальцы. Салмея, выросшая вдали от реки, сидела с неестественно прямой спиной и кусала губы. Похоже, она боялась лишний раз шелохнуться. Когда же показались первые цветы, Фирузе чрезвычайно оживилась.
— Мама! — воскликнула она. — Амина! Смотрите!
— Сядь на место, — прошептала Салмея. — Дома полно лотосов, хочешь — я прикажу нарвать их для тебя.
Девочка покачала головой.
— Дома не такие. И здесь я могу сорвать цветок сама.
Дальнейшее произошло очень быстро, но мне впоследствии казалось, что эти мгновения тянулись бесконечно. Фирузе наклонилась, чтобы вытянуть лилию из воды. Она уже ухватилась за цветок, потянула его к себе и тут лодку качнуло волной. Не удержавшись, малышка упала в воду. Мир лишился для меня звуков. Я видела раскрытый в крике рот племянницы, прижавшую руки к щекам Салмею, изумленно застывшего гребца. Сама я замерла, не в силах пошевелиться и беспомощно смотрела, как течение относит Фирузе от нашей лодки. Вот голова девочки скрылась под водой, потом опять показалась на поверхности.
А затем раздался громкий плеск и я вернулась в реальность. Я снова могла слышать и двигаться, а время понеслось, а не потянулось. Я увидела мужа, уверенно подплывавшего к племяннице и подхватывающего ее. А потом он поплыл обратно к своей лодке. Рядом со мной тихо рыдала Салмея, изредка всхлипывая. Я погладила ее по спине.
— Все обошлось, видишь, с Фирузе все в порядке. Сейчас мы вернемся и ты сможешь сама обнять ее.
Салмея вцепилась в меня, ее била дрожь.
— С ней точно все в порядке? — спросила она дрожащим голосом.
В соседней лодке Селим уже прижимал дочь к груди и, судя по всему, горячо благодарил как раз взбиравшегося на борт Эдвина.
— По-моему, она даже не успела толком испугаться, — с трудом выговорила я непослушными губами. — Сама посмотри.
Теперь, когда все закончилось, меня тоже начало колотить в ознобе. Жаркий солнечный день внезапно показался мне холодным и пасмурным.
Естественно, продолжать лодочную прогулку мы не стали. Неповоротливо, тяжело наши суденышки развернулись и медленно поплыли обратно. Прозрачная прохладная вода реки больше не привлекала меня и я застыла на мягкой скамье, прижимая к себе трясущуюся невестку. Иногда я бросала взгляд на соседнюю лодку — Фирузе снова склонялась над бортом, но теперь Селим придерживал ее за талию. Похоже, что племянница в силу своего возраста просто не осознала серьезность происшествия.
Едва мы сошли на причал, Салмея тут же бросилась к дочери и подхватила ее на руки. Селим неловко обнял жену и погладил ее по спине.
— Мама, ну что ты, — отбивалась недовольная Фирузе.
— Тебе надо сменить платье, — пробормотала Салмея. — Ты можешь простудиться. Пойдем.
Проходя мимо Эдвина, невестка остановилась и низко поклонилась ему.
— Благодарю вас, принц, — произнесла она тихим мелодичным голосом. — Вы спасли жизнь моей дочери, стало быть — и мою. Без Фирузе мне незачем жить.
— Ну что вы, шани, — Эдвин явно был смущен. — Я просто среагировал первым. Уверяю вас, любой из моих спутников поступил бы так же.
— Однако именно вам я обязана жизнью своего ребенка, — тихо, но упрямо возразила Салмея.
Она еще раз поклонилась моему мужу и удалилась во дворец, ведя Фирузе за руку. За ними поспешили встревоженные служанки. А я обратила внимание на то, как серьезен и мрачен Эдвин. Мне хотелось поговорить с мужем, но я никак не могла подступиться к нему с расспросами. Сначала Селим, то и дело хлопая зятя по спине, повел его во дворец переодеваться в сухую одежду — ее брату пришлось выделить из своего гардероба. Затем, когда они вернулись, Эдвина обступили остальные мужчины, выражавшие ему свое восхищение. А за накрытым в беседке обедом я сидела между Салмеей и братом, поэтому смогла перекинуться с мужем лишь незначительными фразами. И только когда слуги развели всех гостей по предназначенным для них покоям для послеобеденного отдыха, мы с Эдвином наконец-то смогли остаться наедине.
— Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — начала я.
Я сидела, откинувшись на спинку широкого дивана. Муж растянулся на нем, положив голову мне на колени, и я нежно перебирала его волосы.
— Не бери в голову, — отмахнулся он.
— И все-таки расскажи мне, — попробовала я настоять на своем.
Эдвин нахмурился.
— Я даже не знаю, что тебе сказать, Амина. Ведь не произошло ничего такого, из-за чего стоило бы переживать.
— Но что-то не дает тебе покоя, ведь так?
Муж поймал мою руку, поднес к губам и поцеловал пальцы.
— Сегодня, когда Фирузе упала в воду, я сразу же прыгнул за ней. Мне повезло, что течение относило ее как раз к нашей лодке. Знаешь, Амина, я, без преувеличения, хороший пловец, однако же когда я оказался в воде, произошло нечто странное.
Эдвин замолчал, а я нетерпеливо всматривалась в его лицо, однако же торопить его рассказ не осмелилась.
— Я уже отплыл от лодки и подплывал к девочке, когда меня охватила необъяснимая апатия. Захотелось закрыть глаза и сложить руки. Более того, вода вдруг показалась мне вязкой, словно кисель. Каждое движение давалось мне с невероятным усилием.
Я похолодела.
— Эдвин, ты понимаешь, что это означает? Кто-то пытался подавить твою волю к жизни.
Муж приподнялся на локте и с интересом посмотрел мне в глаза.
— Значит, это и есть то, что вы называете колдовством? Неудивительно, что в Империи уничтожают колдунов.
— Счастье еще, что нельзя подавлять волю человека и внушать ему свою слишком долго, — никак не могла успокоиться я. — Видимо, у того, кто покушался на твою жизнь, не хватило сил довести дело до конца.
— Думаю, тут сыграло свою роль иное обстоятельство, — заметил муж.
— Какое?
— Все-таки я не являюсь жителем Империи. У нас, северян, есть свои покровители, к которым мы взываем о помощи в трудную минуту. И уж поверь мне, никаким колдовством их не возьмешь.
— Ты обратился с молитвой к своим богам? — догадалась я.
