Бремя чести (СИ) - "Darling Jen" (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
И он знал, как сильно Вил любит свое семейство.
Разумеется, варвар ничего ему не говорил, варвары вообще не многословны, но это было видно по тому, с какой нежностью Вил держал в руках ленты, купленные жене в подарок, как тщательно выстругивал из поленьев ритуальных кукол дочерям, с какой гордостью слушал рассказы рыцаря об успехах его дылд в науках. Гномы были вполне довольны соседством трех сильных женщин и ничуть не возражали, когда Экроланд попросил их помочь дочерям Вила с математикой и механикой.
«У нас на родине, — говорил иногда Вил. — Неграмотных нет. Это не то, что у вас в городе, где каждый второй не умеет читать и писать, а каждый третий и крестика в виде подписи не осилит. Нет, варварам хоть и тяжело жить в стране вечного мороза, но мы не сдаемся. Наши шаманы передают знания предков детям, и я уверен, что любой наш вождь будет поумнее какого-нибудь вашего мага!»
После таких разговоров Экроланд и озадачил гномов помочь дочерям варвара.
— Я требую, чтобы вы отпустили Вила, — холодно сказал Экроланд. — Он не совершил ни единого преступления перед богом и людьми, и посему невиновен.
— Приказ Наместника есть приказ, сын мой, — довольно сказал Рапен. — Мы, собственно, тебя только в известность ставим, потому как могли бы и не говорить. Ведь мы здесь по другому делу.
Экроланд замер на диване, спина прямая как доска, голова склонилась набок, а в глазах сквозит упрямство:
— Вот как?
— Да. Мы по поводу Дженнайи Ивесси, проживающей непонятно по какому праву в твоем доме.
— Мы уже беседовали с вами на эту тему, отец. Напоминаю, что Дженнайя — моя экономка, — ответил рыцарь мгновенно, будто заранее приготовил ответ.
— Ах, экономка! — иронично воскликнул Рапен, у которого, похоже, беседа в школе напрочь вылетела из головы. Экроланд решил, что священник рисуется перед Орвальдом, — От такой экономки, я полагаю, и сам король не отказался бы, а? Из знатного рода, с пикантным прошлым ведьмы… Или не только прошлым, а, Эри?
— Вы получили письмо, святой отец? — ответил вопросом на вопрос рыцарь. Он уже несколько успокоился.
— Я получил кучу писем, — весело заявил Рапен и вывалил из своей сумки на чайный столик добрый десяток плотных конвертов со вскрытыми печатями. Среди них были и коричневые, солидно выглядящие конверты, принятые в северных провинциях Твердикана, и обманчиво простые белые квадраты с далеких южных областей, и тоненькие, изящные, с серебряными буквами даже не конверты, а произведения искусства, из самого Силвердаля.
— Я вижу, вы послали запрос не только родителям Дженны, — с некоторым удивлением отметил Экроланд.
— О нет! Я отсылал запросы и Архивариусу, и придворному историку, и владельцам соседних от Ивесси поместий. Знаешь, выяснилось множество прелюбопытнейших деталей! Похоже, пристрастие к некромантии у них дело наследственное. И бабка, и прабабка Дженны обладали ярко выраженными способностями. Обеих удалось упрятать в храмы Майринды. В Дженне тоже обнаружили этот сомнительный дар, и отправили с верной четой слуг в деревню. Мы видим, что там произошло. Архивариус пишет мне, что женщины рода Ивесси словно притягивают к себе нечистоты и миазмы.
— Дженна не виновата, — возразил Эри. — Вы же сами только что сказали, что это наследство по материнской линии!
— А я и не говорю, что она виновата. Она не виновата, она просто-напросто опасна! И я настаиваю, сын мой, чтобы ты привел ее ко мне.
— Завтра же я привезу ее в храм, — пообещал Эри.
Священник покачал головой:
— Нет, Эри, твое согласие уже ничего не значит. Или ты думаешь, что присутствие варвара и ведьмы в доме так просто сойдет тебе с рук? С утра я весьма серьезно поговорил с лордом Улином, и мы, в конце концов, решили, что по поводу тебя сегодня соберется Совет ордена.
Экроланд вскочил на ноги и беспомощно оглянулся. Орвальд ухмылялся, жалость в его глазах исчезла после горячей речи Рапена без следа. «Поделом ему!» — говорил весь его облик. Молодые рыцари недолюбливали Гурда, считая его слишком несовременным и фанатичным для рыцаря. Только пожилые и умудренные опытом рыцари высоко ценили Экроланда за доблесть, честь и всепрощение, которое он был готов даровать самым скверным и бессердечным людям.
Орвальду было приятно наблюдать, как Экроланда постигает столь большое унижение: только самых зарвавшихся и развязных рыцарей, тех, которые пропивали все деньги в тавернах или смели совращать знатных девиц, отказываясь потом на них жениться, обсуждали на Совете.
Экроланд стоял, потрясенный. Сам он всегда отказывался присутствовать на подобных советах, считая смешной саму мысль о том, что рыцарь может быть в чем-то виноват. «Рыцарь, — бывало, говорил он, — это человек с высокими моральными принципами, в рыцари избираются лучшие из лучших. Среди них нет преступающих закон. Если рыцарь преступает закон, значит, либо закон неверен, либо это было обусловлено строжайшей необходимостью, и за поступки свои он ответит не перед людьми, но перед богом».
— Сегодня? Во сколько? — пытаясь сохранить спокойствие, сказал Экроланд. Его грудь от волнения вздымалась, но он не позволил себе вздыхать с шумом, словно какая-нибудь чувствительная дамочка.
— В шесть часов. В Холле, — уточнил Рапен, его толстые ручки проворно собрали письма, — так что ждем тебя! — и с сарказмом добавил, — сын мой.
Экроланд склонил голову.
***
Только закрылась дверь за Рапеном и Орвальдом, как вбежала Дженна и бросилась рыцарю на грудь.
— Эри, Эри! Что же теперь будет? Тот рыцарь, Терин, связал Вила и кинул его в карету, как преступника! А Вил и не думал сопротивляться! Почему?
— Все в порядке, маленькая, — улыбнулся Экроланд, с некоторым усилием отрывая от себя Дженну. — Вечером мне надо будет ненадолго отлучиться, так что оставайся здесь за хозяйку. А о Виле не беспокойся. Я позабочусь о нем.
С трудом удерживая обеими руками топор варвара, вошел Аткас. Он был бледен и несчастен.
— Сэр Экроланд! — торжественно обратился он. — Мастер Вил просил передать вам, что он уезжает в Вусэнт. Не по своей воле. Он просил вас сберечь его топор и не забывать о его семье. Топор, сказал он — это его честь, и только в ваших руках она будет сохранена должным образом. Также он сказал мне, что, возможно, его убьют. В этом случае он попросил, чтобы вы оставили топор себе на память и позаботились о будущем его дочерей, а жену пристроили работать у себя дома.
В конце этой маленькой речи голос Аткаса предательски задрожал и сорвался. Дженна тихо заплакала. Ей вовсе не было жаль варвара, она плакала от страха за свою участь, представляя, что не сегодня-завтра придут рыцари, возьмут ее под белы рученьки и поволокут прямиком на костер.
Экроланд бережно принял топор и постоял две секунды без движения, затем повесил его на стену, к остальному оружию.
— Воля моего друга будет исполнена, Аткас. Больше он ничего не сказал?
— Нет, сэр, — ответил юноша и склонил голову. — По правде сказать, он никогда много не говорил.
Эта неказистая шутка не имела никакого успеха. Да, раньше и рыцарь, и домашние весело подтрунивали над замкнутостью варвара, но отныне этому пришел конец. Дженна поежилась. Даже она, не любившая варвара больше всех, почувствовала укол жалости к Вилу.
Экроланд приказал:
— Ступай на конюшню, Аткас, и запряги лошадей в лучшую карету. Отныне ты назначаешься главным конюхом, пока не вернется мастер Вил. Достань мои парадные доспехи. Ближе к вечеру меня ждет поездка.
— Куда ты, Эри? — со страхом воскликнула Дженна и перевела взгляд на стену, где топор выделялся среди другого оружия суровостью линий и пестрыми узорами на топорище, напоминая самого варвара. — Ты едешь выручать Вила?
— Боюсь, что нет, — горько усмехнулся рыцарь и поднял руку. — Так, достаточно вопросов! Аткас, ты еще здесь? Бегом в конюшню. Дженна, ступай и скажи госпоже Сакаре, что к ужину меня не будет.
***
Стараясь не бряцать оружием и доспехами, рыцари занимали свои места в большом зале. Они тихо переговаривались и негромко спорили. На троне посреди зала никого не было. Лорд Улин должен был прийти с минуты на минуту. Виновник собрания — сэр Экроланд Гурд — тоже еще не подъехал.
