Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Вот уже сто лет Щит лох-Хевлена действовал безупречно. Десятки мощных амулетов — насыщенных Силой аспектов, сбивающих магические порталы, таких как Морозный Поцелуй, Собачий Нос или Терние, — приводили к тому, что в радиусе двух миль от центра города ни одна телепортация не могла совершиться с безопасным смещением. А для магов, которые пытались открыть переход непосредственно в один из императорских дворцов, они являли себя бездонной ледяной бездной, где невозможно было установить направление ни одного коридора или комнаты.
В мире, где и посредственный чародей с нужным аспектом умел открыть портал, на безопасности императора и двора не экономили.
Но это служило слабым утешением для путника, которого портал выбросил в двух милях от цели и который последние полчаса волокся раскаленными, словно печка, улицами, чтобы, добравшись до ворот в стене, что окружала императорский сад, и показав Имперскую Печать, продолжить ждать, пока некий службист-капитан из гвардии проверит, с кем они имеют дело.
В этот момент Гентрелл-кан-Овар придушил бы негодяя голыми руками, хотя, с другой стороны, сам приказал бы повесить офицера, если бы тот отнесся к безопасности спустя рукава. Есть правила, которые обязательны для каждого, к тому же Крысиная Нора отвечала за большую их часть.
Наконец ему позволили войти в пустынный сад и направили в левое крыло дома. Он задумался, отчего из трех резиденций императора в Городе выбрали именно эту. Не дворец Калиахэ, главную усадьбу рода бер-Арленс, которая служила центром власти вот уже двести лет, и не сияющую белым мрамором трехсоткомнатную архитектурную аберрацию, известную как Сонверия, окруженную садом в несколько сотен акров. Вместо этого встреча должна была пройти в Менанере, который официально — хотя и несколько на вырост — называли Менанерским дворцом.
Строение находилось в самой старой части города, помнящей начало Империи. Его выстроили сразу после того, как отбили эти земли у культа Реагвира, когда молодое государство, не готовое решиться, желает ли оно идти войной на остальную часть континента или же удовлетворится тем, что уже имеет, пыталось усилить свои границы. Эта часть столицы носила название Кремневого Района, и название точно не было дано на вырост. Здешние улочки, узкие, крутые, легко баррикадировались, дома имели мощные стены, охраняемые тяжелыми дверьми и узкими окнами, а отвесные крыши, покрытые серым сланцем, гарантировали, что брошенный на них факел скатится и умрет в канаве.
Менанер был сердцем этого района, старшим братом любого из домов, он вырастал над этим местом двумя башнями, гордо возносящимися в небо, — истинными защитными столпами с зубцами и скрытыми за ними стрелецкими галереями, откуда можно было вести обстрел во все стороны. А триста ярдов «сада» вокруг — сада, в котором не росло ничего выше молочая, — гарантировали, что лучникам не придется беспокоиться о выборе цели.
Эти триста ярдов измотали кан-Овара настолько же сильно, как и разогретая брусчатка города. Зато когда после очередной проверки он наконец оказался внутри, он стал догадываться о причине того, что встреча была назначена именно здесь.
Стены толщиной в три фута скрывали комнаты, холодные, будто древние склепы. Едва лишь он оказался за дверьми, молчаливый слуга подал ему миску с ароматизированной водой и произнес глубоким звучным голосом с характерным для центральных провинций акцентом:
— Встреча произойдет в Парадном зале. Прошу за мной.
Гентрелл глянул на него, пытаясь понять, получит ли он еще какие-то указания. Императорскими слугами правил — железной рукой — Мавило Ванесарес, прозванный Бурым Ключником. Говорили, что он происходил из одной из восточных провинций, а император якобы лично спас ему жизнь во время Битвы за Меекхан, приобретя тем самым его полную и беззаветную преданность. И это именно Ванесарес, и никто другой, решил, что ни Нора, ни Псарня, ни дипломатическая служба или даже Совет Первых не имеют права размещать при дворе никаких агентов. Императорская семья не падет жертвой войн и толкотни за власть, заявил он, а поскольку император поддержал его решение, то дискуссия на том и закончилась.
Ванесарес, естественно, не имел никакого влияния на то, сколько шпионов попытаются разместить при дворце жрецы, маги или сильные купеческие гильдии, но, насколько знал Третья Крыса, из этого тоже мало что удавалось. Так называемые личные слуги императора, то есть люди, которые непосредственно контактировали с императором, насчитывали не трехсот человек, и каждый из них был лично выбран Ключником. Что же до остальных — тысячи безымянных уборщиков, конюхов, садовников, истопников и дворников, то Нора время от времени получала список фамилий с вежливой просьбой проверить этих людей — и всегда большинство из них оказывалось марионетками, управляемыми извне дворца. Множество двойных агентов появилось таким вот образом, потому между Бурым Ключником и Крысиной Норой существовало нечто вроде неписаного молчаливого союза. Он позволял им использовать некоторых из этих шпионов, они же потихоньку помогали в его стараниях, чтобы ближние слуги императора остались только слугами.
Но Гентрелл-кан-Овар предпочел бы иметь здесь хотя бы одного из своих людей, чтобы, по крайней мере, обладать хотя бы тенью шанса, что он получит информацию, зачем его вызвали столь внезапно, используя магию и отрывая от по-настоящему важных дел. Понкее-Лаа пылало огнем религиозного фанатизма, направленного против матриархистов, а все, что направлено против Великой Матери, направлено также против Меекхана. И хотя Жемчужина Побережья уже не украшала имперскую корону, через ее порт продолжала идти половина императорской торговли. До настоящего времени тамошний Городской Совет руководствовался здравым смыслом, зная, что обе стороны получают от такого холодного, лишенного сантиментов подхода. Уговор этот, хотя и не был нигде записан, оставался прост: княжество Фииланд и город, который на самом деле княжеством правил, не будут чинить препятствий меекханским купцам — не только из-за страха перед Империей, но и потому, что две трети золота, остающегося в Понкее-Лаа, приносила торговля с Меекханом. В свою очередь, империя, удовлетворенная таким сотрудничеством, не вышлет армию, чтобы та вернула Утраченную Провинцию, как звали здесь территории Вольных Княжеств и самого Фииланда.
Этот уговор, прагматичный, словно брак по расчету, прекрасно себя чувствовал последние двадцать лет, и вдруг всего за несколько месяцев все посыпалось из-за — как наивно думали многие — демона религиозного фанатизма. А с фанатиками, особенно из культа Владыки Битв, невозможно говорить рассудительно.
Но скорость, с которой жрецы Реагвира усилили свою власть в Понкее-Лаа, указывала на то, что они получили помощь. Возможно, это было золото, текущее от враждебного Меекхану государства, а может — вмешательство неких сильных магов, хотя союз между жрецами и чародеями казался маловероятным, — а может, даже и из-за Бессмертного, расставляющего своих пешек на игровой доске. Эта последняя возможность пробуждала в Гентрелле настоящий ужас, а потому он лично активировал всех агентов, которых Нора разместила среди имперских жрецов Храма Реагвира. Эта часть культа Владыки Битв, которая была принята в официальный пантеон и подчинена Великой Матери, обладала куда более мягкой формой, чем остальные разновидности культа, находящиеся вне Меекхана, хотя и она находилась под присмотром Крысиной Норы. Мало каким другим Храмам Внутренняя Разведка уделяла такое внимание.
И ничего.
Не было и малейшего доказательства, что Реагвир лично пытался управлять своими жрецами в Понкее-Лаа. Его Царство представляло собой территорию удаленную и закрытую, и даже если молитвы верных преодолевали врата, то ответы на них всегда были довольно загадочны. Если бы, однако, оказалось, что за событиями в Понкее-Лаа стоял именно Владыка Битв, то изысканность и незаметность, с которой он действовал, устыдили бы даже такого старого шпика, как Третья Крыса Империи.
