Первая после бога (СИ) - Снежинская Катерина (книги без регистрации TXT) 📗
– Да нет, не пойду я с тобой через костры прыгать, – разочарованно покачала головой Дира, – дел много. Лучше госпожу Зубер пригласи. Она девочка молоденькая, развлечение как раз по ней.
– Слушай, Кассел, а не пошла бы ты? – поинтересовался красавец.
Не забыв шикарно прищуриться.
– Пойду, – не стала спорить хирург, – коляску останови, а то мимо моего дома сейчас промахнёшься.
Иро так щёлкнул по амулету, что бедный ящер аж на хвост сел, дико выпучив глаза. Всё-таки мужчины бывают иногда удивительно нервными. Даже хирурги.
***
Привратника Дира беспокоить не стала, открыла боковую калитку своим ключом. Здесь же, у самых ворот, скинула туфли, стянула чулки и пошла к дому не по засыпанной розоватым гравием подъездной дороге, а сбоку, по едва проклюнувшейся траве. Конечно, садовник за такие фокусы не поблагодарит, но соблазн был слишком велик. Рядом с крыльцом она даже остановилась, задумавшись, не прогуляться ли к пруду. А то можно попросить повесить гамак или шезлонг выставить, да и вздремнуть на свежем воздухе. Но мать наверняка такое поведение не одобрит. Не то чтобы Кассел её мнение интересовало, но нудная лекция не меньше, чем на час, блаженства не стоила.
Оставалось только вздохнуть и подниматься к входу. Впрочем, это тоже удовольствие приносило – прохладный и чуть влажный мрамор ступеней холодил босые ноги, которые после суток буквально горели.
Парадные двери словно сами собой открылись, едва не саданув врача по носу.
– С добрым утром, леди Ван’Кассель, – зычно продекламировал дворецкий, словно саму регентшу приветствуя. – Добро пожаловать домой!
– Что ж ты так орёшь-то, Жур? – поморщилась Дира.
– Матушка ваша встать уже изволили, – заговорщицким шёпотом сообщил слуга, сочувственно подмигнув молодой хозяйке. – Готовятся к завтраку в зелёной столовой.
– О, Боги!..
А что тут ещё скажешь? Совместное принятие пищи – не самое приятное развлечение, особенно когда мечтаешь исключительно о ванной и постели. Но опять же, никуда не денешься. Если не хочешь получить многодневную глубокую обиду без права на прощение, но со слезами и жалобами, наскреби сил и топай завтракать.
Жур отобрал у Кассел сумку, а, заодно, и туфли с чулками. Улыбнулся подбадривающе, пропуская госпожу в холл.
Свой сад хирург обожала. Дом ненавидела. Особенно когда матушке попадала очередная вожжа под хвост. И она приказывала устроить посередь приёмной алтарь: по бокам портреты братьев, между ними отца, чёрный креп, свечи и груды цветов – всё как положено. Органа не хватает.
Дира остановилась возле дверей, скрестила руки на груди, разглядывая каменную мозаику пола. И старательно дыша через нос, отсчитала от одного до десяти, а потом обратно. И ещё разочек – для верности.
– Мама, – позвала негромко – всё равно услышит.
– Доброе утро, дочь.
Леди Ван’Кассель выплыла из боковых дверей, как бригантина из-за мыса. Статная, высокая, с царственной осанкой. Светло-русые с лёгкой пшеничной рыжиной локоны уложены волосок к волоску. Серые, но удивительно яркие глаза умело подведены так, что вроде бы никакого макияжа и нет. Пухловатые от природы губы сдержанно поджаты. Аристократичный нос породист и надменен.
В принципе, глядя на мать, любой бы с лёгкостью мог предсказать, какой станет дочь лет через двадцать – похожи родственницы, как две капли крови. За исключением царственной осанки, чётко просчитанной грации в каждом жесте и непередаваемого апломба высшего дворянства. Старшая леди Ван’Кассель обладала этим богатством в полной мере. У младшей оно отсутствовало напрочь.
– Почему ты босиком? – матушка чуть заметно приподняла брови, позволяя признакам удивления проявиться ровно настолько, насколько этикет дозволял.
Ну и чтобы кожа на лбу не морщилась.
– Почему у нас опять портреты в холле? – мрачно поинтересовалась дочь, бровей не поднимая.
– Если ты забыла, сегодня Весеннее Равноденствие, – абсолютно безмятежно отозвалась леди. – Правила диктуют в этот день украшать портреты почивших ландышами. Не понимаю, чем вызвано твоё удивление и неудовольствие.
– Ма-ама! – едва сдерживаясь, чтобы на крик не сорваться, сквозь зубы прошипела Дира, – Какие ландыши?! Они государственные преступники, казнённые за убийство короля!
– Этот факт мне известен гораздо лучше, чем тебе, – величественно ответила леди Ван’Кассель. – Напротив, это я постоянно вынуждена напоминать о столь прискорбном пятне на нашей репутации. И предостерегать тебя от опрометчивых поступков. Но традиции…
– Какие к Хаосу традиции?! – не выдержала-таки, сорвалась на крик. – Мы едва на плаху вместе с ними не угодили! Чудо просто, что нам не только жизни оставили, но и почти всё состояние! Ты так жаждешь на виселице очутиться?
– Положим, не чудо, а то, что я публично дала показания против мужа и сыновей, – по-прежнему невозмутимо ответила Хэрра. – И на плаху за портреты никто не пошлёт, не утрируй.
– Может, и не пошлют, – как-то разом выдохшись, устало согласилась Кассел. – Но вот всего этого великолепия лишишься вмиг. Короче, всё! Жур, алтарь убрать, портреты спалить. Прости, мама, но завтракать я с тобой не стану, аппетит пропал. Пойду лучше к себе.
– Как ты со мной разговариваешь? – поджала губы леди Ван’Кассель.
– Как единственный представитель нашего милого семейства, не лишившийся мозгов, – огрызнулась Дира. – Всё, мам, на самом деле, я устала. Иди ещё что-нибудь укрась. Пока-пока.
Кассел помахала рукой, словно мух отгоняя.
– Ты зря полагаешь, будто твоя ложная самостоятельность может спасти хоть от чего-то, – отчеканила матушка. – Что полученное образование и эта твоя убогая работа даст защиту. Настанет время, когда ты вспомнишь мои слова. Тогда, когда, кроме родовой гордости и чести, не останется ничего. Но этого уже будет слишком мало. В своём подростковом максимализме…
– Побойся богов! – усмехнулась Дира. – Какой подростковый максимализм? Скоро в старческий маразм впадать. Поздновато для юношеских суждений…
Хирург осеклась, нервно передёрнув плечами. Почему-то рядом с матерью её всегда тянуло выражаться вот так – гладко, сладко и глупо, зато как в романах.
– Значит, ты просто не изжила в себе инфантилизм, – вынесла вердикт Хэрра, искренне считающая логику своей сильной стороной.
– Значит, не изжила, – сдалась Кассел, готовая переспорить даже деву Луну, но не собственную мать, обладающую непробиваемостью гранитной скалы. – Жур, когда слуги тут закончат, попроси их вынести к пруду шезлонг и плед, ладно? Пойду, ополоснусь и посплю в саду.
Дворецкий едва заметно кивнул. Правильно: семь бед – один ответ. Леди Ван’Кассель ни дочери скандала не простит, ни слугам подчинения. Реальной власти у неё никакой: все счета и имущество давным-давно на Диру переписаны. Но это ничего не значит, так как старшая госпожа в совершенстве овладела искусством отравлять жизнь окружающим, выглядя жертвой.
Но что делать? Родственников не выбирают, а младшая хозяйка слугам платила достаточно. В смысле, достаточно для того, чтобы они относились к господам по-родственному.
[1] Сочетанный генез – смешанное происхождение. Здесь – травма, поражение и болезнь одновременно магического и не магического характера.
[2] ЧМТ – черепно-мозговая травма.
[3] Брадикардия – замедление сердечного ритма.
[4] Сопор – не глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности, т.е. Больной не реагирует на окружающую обстановку, не выполняет никаких заданий, не отвечает на вопросы.
[5] Жёлтые халаты – в Кангаре патроном медицины считается лорд Солнце. Поэтому медицинская форма традиционно окрашивается в «солнечные» цвета: жёлтый, красный, оранжевый.
[6] Омнибус – многоместная повозка.
Глава вторая
Глава вторая
Есть такая примета: конь без седока – беда не далека
Родное отделение встретило доктора Кассел безмолвием и умиротворением. Собственно, реанимация нейрохирургии и в будни не слишком баловала шумом. Как говаривал не в меру циничный Рейгер: «Люблю я наших пациентов. Спокойнее только у патанатомов[1]». Но сегодня вечером идиллия умиляла, особенно в сравнении с дурдомом, царившим на улицах – народ Весеннее Солнцестояние праздновал.
