Вестник смерти (ЛП) - Линкольн К. Берд (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— О ком вы говорите?
— Сила. Предательство. Злодеяние.
— Вы мне не скажете, да? — Кен подумывал отыскать лопату и раскопать холм, чтобы узнать ответы, но времени было мало. Он уже потерял два дня на болтовню этого старика. Тоджо-сама накажет его, если он еще задержится.
— Нет. Твоя сестра убедила меня, что это глупо, — Хераи-сан вернул тон грубого солдата, словно то, что было под могилой придало ему сил. — Но если ты отведешь меня сейчас к Тоджо-сама, выживет после встречи только один.
Кен сжал кулаки по бокам.
— Что мне делать? Рисковать собой из-за вас? Рисковать семьей? Вы — сказка, которой пугают детей перед сном. Я не боюсь старика, — он стал выше и шире, обострил лицо иллюзией.
Рот Хераи приоткрылся, он сморщил нос, скалясь.
— Я пробовал твои сны, мальчик. Ты будешь бегать в лесу вечно, пока плоть на костях не сгниет?
— Вы можете забрать мой сон. А я в ответ дам вам смерть.
— Ты — раб Совета. Все иллюзия, — Хераи склонился, и Кен уловил запах жженого риса и старых чайных листьев. — Я — вечный кошмар.
Кен с усилием взмахнул руками, закрывая луну, звезды, мерцающие фонари иллюзией. Во внезапной тьме он вытащил меч из ножен на спине. Он замешкался на миг, зная, что, если подберется близко к баку, тот коснется его и высосет душу. Кен широко взмахнул ногой. Но он не попал по старику, там был пустой воздух. Ладонь схватила его ведущую руку и дернула назад. Кен потерял равновесие.
— Нет, лорд Я все знаю! Хватит.
Кен отпустил иллюзию, повернулся голову и потрясением уставился на тощую девушку с короткими волосами, сжимающую его руку. Свет луны делал бледную кожу ее лица сияющей. Бен-чан была без скрывающего ее облика.
— Что ты делаешь?
— Спасаю тебя от тебя! Или хотя бы пытаюсь, — она посмотрела за Кена. — Вы ему еще не сказали?
Хераи-сан покачал головой.
— Как долго ты преследовала нас?
— Я решила…
— Нет, — Кен протянул руку. Он подумал о девочке со скумбрией и мальчике без зуба в улыбке. Все это была Бен-чан? — Я не хочу слышать твои наивные оправдания. Ты не сможешь меня убедить, сестра. Когда ты уже поймешь, что быть увиденной рядом с Вестником опасно?
Бен-чан уперла кулаки в бока, и Кен вспомнил, как стояла их мама, когда он приносил грязь в генкан их дома. Сколько месяцев он не думал о маме?
— Восьмерное зеркало опасно! Вернувшиеся ветераны видели войну своими глазами. Иные не станут слепо идти за Кавано и Тоджо теперь, когда император опозорен, — она кивнула на Хераи-сана. — Другие пойдут за сильным лидером.
Кен повернулся к добыче.
— Так это ваша вина? Моя сестра — ваш план?
Бен-чан с силой наступила на его ступню.
— Ай!
— Мой план, лорд Я все знаю. Хераи-сан пришел к отцу с его секретом — точнее, секретом Совета — и взамен Восьмерное зеркало согласилось помочь ему уйти.
Уйти? Если бы сбежать было так просто.
— Тоджо-сама этого не допустит, — сказал Кен.
— Нет, — тихо сказала Бен-чан. — Отец предупреждал, что ты не был готов, — она развела руками, указывая на Хераи-сана и крест, возвышающийся за ним, — ко всему этому, — она коснулась пальцами его груди и тихо прошептала только для него. — Я знаю, что братишка еще где-то там.
Кен вздохнул. Он так устал после того, как Хераи-сан съел его сон.
— И что ты предлагаешь?
— Твоя сестра прикроет меня, пока я буду уходить. Я отправлюсь в Америку, скроюсь там, и, когда Совет обнаружит, где я, будет слишком поздно.
— Они отправят меня за вами.
— Сиваш Тийе из Портлэнда и его Коболд согласились на сделку, — сказал Хераи-сан. Он указал на могилу. — Этот секрет будет моей подстраховкой. Совет не рискнет злить Сиваш Тийе или Шишин в Сан-Франциско, пока генерал МакАртур ведет оккупацию.
Кен ударил левой ладонью по воздуху.
— Что там на самом деле?
Уголки глаз его сестры смягчились. Дрожащая улыбка, смелость и боль, скрывающие горе, появилась на ее лице.
— Бремя, которое Восьмерное зеркало понесет еще немного.
Удушающая горечь сдавила его грудь. Бен-чан не должна была защищать его. Он выбрал этот путь как жертву, чтобы хафу, как его сестра и те, которые были против Совета, как его отец, были в безопасности. Но что дали эти годы? Он ничего не изменил. Только сделал Совет сильнее и настроил против себя половину Иных. Он стал тем, кем его и назвал Хераи-сан — бездумным рабом.
Горечь стала комом. Больше нет. Все было на вкус как желчь, соль и сожаления — но он не мог оставить желание вывести хафу из тени презрения Совета. Может, пора было послушать, чего хотело Восьмерное зеркало.
— Что мне сказать Тоджо-сама? Я не могу вернуться с пустыми руками.
Бен-чан прошла вперед, сияя. Она сжала его руки.
— Ты это сделаешь? Правда? — она пронзила Хераи-сана торжествующим взглядом. — Видите? Я же говорила, что нам не придется его вырубать.
Кен напрягся. Но глаза его сестры сияли, озаряя темное место, в котором он так долго томился. Что-то нежное, как перышко, щекотало его грудь. Он отодвинул Бен-чан.
— Тоджо-сама — чистокровный кицунэ. Моя иллюзия его не обманет.
Бен-чан кашлянула.
— Нам нужен кое-кто еще, — она указала на крест. — Можешь показаться.
Женщина в светло-персиковом кимоно, завязанном так, кто складки намекали на женственные изгибы и силу воина, вдруг появилась за крестом. Она обошла крест и поклонилась, глядя на Кена, чтобы он легко заметил блеск изумления, пляшущий там. Томоэ-сан. Она горела амбициями. Бен-чан зря доверилась ей.
— И ее иллюзия не обманет Тоджо-сама.
— Она обманула тебя, — сказала Бен-чан.
— Не в том дело! Хераи-сан, доверие Восьмерному зеркалу понятно, но Гозэн Томоэ — другое дело.
Томоэ-чан цокнула языком, губы дрогнули в попытке скрыть веселье.
— Не он втянул ее в это, — сказала Бен-чан.
Томоэ-чан медленно покачала головой.
— Не списывай так быстро со счетов свою сестру… или меня. Вы, мужчины, всегда видите себя мучениками, страдающими в одиночку, — она включила в это и Хераи-сана, смотрела на Кена и баку с надменностью ее благородного клана Минамото. — Давно стало ясно, что Восьмерное зеркало — единственное препятствие для власти Совета. Тоджо-сама не стал бы мешкать, чтобы сделать примером мятежного слугу, поклявшегося в верности Совету. Уже испачканного тенью смерти. Но он не будет рисковать делать мученицей Гозэн Томоэ ради Восьмерного зеркала. Положение Совета слишком неустойчивое, и война сделала смелыми Иных у Тихого океана.
Стыд обжигал шею Кена. Он решительно стиснул зубы.
Хераи-сан пересек короткое расстояние. Он поклонился Бен-чан, Томоэ-чан и Кену.
— Тогда все в ваших руках. Прошу, будьте равными этой ответственности.
Ком боли развязался, стал больше и гуще, заполнил пустоту в груди Кена. Было что-то в Хераи Акихито, загадочность или немного протекающей силы снов, и это пробило барьеры Вестника и звало Кена. Его пронзило чувство, схожее с жарким покалыванием крови в онемевшей конечности. Или жить так, или вечно быть под ногтем у Тоджо-сама. Он сделает это. Ради себя. Ради Хераи. Плевать на последствия.
Бен-чан поклонилась ниже.
— Мой отец, Мурасэ Аюму, и я, Фудживара Бен, клянемся хранить уговор с баку Хераи Акихито.
— Тогда идемте.
Бен-чан деловито кивнула.
— Братишка, будь осторожен. Когда все кончится, отец планирует встречу. Нужно многое обсудить. Ты придешь на гору Хида?
Его язык не слушался, распух во рту.
— Он придет, — Томоэ-чан презрительно рассмеялась. — Он попробовал этот мятеж и не удержится.
Кен медленно кивнул, его злили слова Томоэ-чан, но он хотел поддержать свет сестры.
— Хераи-сан. Ищите укрытие. Найдите спокойствие в Америке.
Но старик и его сестра уже поспешили по тропе, пропали в лесу так бодро, что Кен им позавидовал. Юная уверенность Бен-чан была тем, что он едва помнил.
— Не стой тут как отруганный мальчик, — фыркнула Томоэ. — Восьмерное зеркало сделало тебе подарок, дурак. Ты можешь стать игроком в игре Совета за власть.
