Наследие Темного Меча - Хикмэн Трэйси (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Я привык слышать самые разные мнения о своих записях и счёл ниже своего достоинства защищать право автора на художественные допущения, тем более что в этих книгах Мосия был одним из главных персонажей.
— Я покинул лагерь переселенцев потому, что считал, что так будет лучше для всех, — сказал Сарьон, возвращаясь к предыдущей теме разговора.
Рука старика, державшая чашку с чаем, начала заметно дрожать. Я встал, подошёл к Сарьону, взял у него чашку и поставил на ночной столик.
— А вы неплохо здесь устроились, — спокойно заметил Мосия, оглядываясь по сторонам. — Ваша работа в области математики и литературные труды Ройвина позволяют вам жить весьма обеспеченно. Наши люди в лагере переселенцев живут далеко не так хорошо…
— Они могли бы, если бы захотели, — возразил Сарьон, в котором пробудился былой дух противоречия.
Зная историю его жизни и суть его характера, можно было догадаться, что именно этот дух противоречия заставлял Сарьона искать в библиотеке Купели запрещённые книги. Этот самый дух противоречия побудил его помогать Джораму, когда тот создавал Тёмный Меч. Благодаря этому духу противоречия Сарьон с такой отвагой перенёс Превращение и душа его осталась живой, даже когда тело обратилось в камень.
— Лагеря переселенцев не огорожены колючей проволокой, — продолжал Сарьон, все больше распаляясь. — Когда мы только прибыли на Землю, на воротах поставили охрану — но только для того, чтобы не допускать в лагеря праздных любопытствующих, а не для того, чтобы не выпускать наших людей наружу. Этих охранников убрали бы давным-давно, но наши люди упросили оставить их. Любой человек из лагеря переселенцев может свободно выйти в новый мир и найти в нём своё место. Но разве кто-нибудь так делает? Нет! Они цепляются за пустые мечты, надеются когда-нибудь вернуться в Тимхаллан… И что они там найдут? Мёртвую, выжженную землю. Тимхаллан не изменился с тех пор, как мы его покинули. И не изменится, как бы мы этого ни желали. Магия ушла из мира! — Негромкий голос Сарьона дрожал от волнения. — Магии больше нет — мы должны смириться с этим и жить дальше.
— Люди Земли нас недолюбливают, — сказал Мосия.
— Ко мне они относятся хорошо! — решительно заявил Сарьон. — И я понимаю, почему им не нравятся такие, как вы. Вы не желаете смешиваться с «землянами», как вы их называете, хотя в телах большинства из них магии ничуть не меньше, чем в ваших. Однако вы всё равно избегаете их и держитесь только внутри своего тесного круга. Не удивительно, что они относятся к вам с подозрением и недоверием. Именно эта ваша гордость и высокомерие довели наш мир до гибели и обрекли нас на существование в лагерях переселенцев. И только ваша гордость и высокомерие принуждают вас там оставаться!
Я думаю, Мосия прервал бы моего господина, но он не мог этого сделать, не повысив голоса. А Сарьон разошёлся не на шутку — эта тема была его «коньком», как выражаются коренные земляне. Кроме того, тирада Сарьона, похоже, произвела глубокое впечатление на Мосию. Когда каталист замолчал, Дуук-тсарит некоторое время сидел молча, задумавшись, и лишь потом заговорил.
— Все это, конечно, правда, отец. По крайней мере, поначалу так и было. Нам следовало покинуть лагеря переселенцев, выйти в этот новый мир. Однако не гордость и высокомерие вынудили нас прятаться за оградой. Мы просто боялись, отец. Этот мир такой непонятный и пугающий! Да, конечно, земляне предоставили нам своих социологов и психологов, советников и учителей — они старались помочь нам приспособиться, «вписаться» в новые условия существования. Однако, боюсь, это принесло скорее вред, а не пользу. Чем больше чудес этого мира они нам показывали, тем более сильное чувство отчуждённости возникало у наших людей.
Мосия помолчал, собираясь с мыслями.
— Гордость — да, мы гордились своим миром, — продолжил он. — И не без оснований. Тимхаллан действительно был прекрасен. — Дуук-тсарит подался вперёд, опираясь локтями на колени и пристально глядя на Сарьона. — Но земляне не могут в это поверить, отец. Даже те солдаты, которые побывали там, — они не могли поверить в то, что видели собственными глазами! Когда они вернулись на Землю, над ними стали подшучивать, и они сами начали сомневаться в том, что увиденное было реальностью. Некоторые были убеждены, что их специально чем-то одурманили и все представшие их глазам картины — не что иное, как галлюцинации.
Мосия пожал плечами.
— Все эти «ологи» были вежливы и старались нас понять, но это выходило за пределы их возможностей. Наш мир был слишком чуждым для них. Они не могли постичь, что случилось с молодой женщиной двадцати лет, вполне здоровой — по их стандартам, — которая все время лежит в постели и не может встать. Им объяснили, что она привыкла летать по воздуху на крыльях магии, что она никогда в жизни не пользовалась своими ногами и понятия не имеет, как это делается, — а теперь, лишившись магии, вообще не в состоянии приспособиться к новой жизни… Но они просто не смогли в это поверить. О да, я знаю — формально они признали, что девушка действительно никогда в жизни не ходила. Это подтвердили все их медицинские обследования. Но в глубине души они всё равно ничему не поверили. Для них это всё равно что поверить в существование эльфов, о которых вы, Ройвин, писали в своих книгах. Вот вы, отец, — вы рассказывали своим соседям о том, что когда-то побывали у эльфов? Вы говорили своей соседке, которая работает секретарём у риэлтера, что однажды вас едва не соблазнила королева эльфов?
Сарьон покраснел от смущения. Он уставился на своё одеяло и принялся рассеянно сметать с него крошки печенья.
— Конечно же нет. С моей стороны было бы глупо ожидать, что она поймёт, о чём речь. Мир, в котором она живёт, настолько… отличается от нашего…
— А ваши книги… — Мосия повернулся ко мне. — Люди читают их, людям нравятся ваши книги. Но ведь они не верят в те истории, которые вы там рассказываете, верно? Они не верят, что где-то когда-то существовал такой мир и что такой человек, как Джорам, жил на самом деле. Я слышал, некоторые считают, будто вы только притворяетесь немым, чтобы не давать интервью, — потому что боитесь, как бы вас не разоблачили как обманщика и мошенника.
Сарьон встревожено посмотрел на меня. Он не знал, что я уже слышал подобные обвинения. Мой господин на многое готов был пойти, чтобы оградить меня от неприятностей. Поэтому я постарался убедить его, что меня совершенно не волнует мнение посторонних. Главное, чтобы моя работа нравилась одному-единственному человеку, моему господину, а что думают другие — мне безразлично. Хотя на самом деле это не совсем так.
— Происходит парадокс, — продолжал Дуук-тсарит. — Они не верят нам и не понимают нас — но в то же время боятся нас. Они боятся, что мы вновь обретём те силы, в само существование которых они не верят. Теперь они пытаются доказать и себе самим, и нам, что магии никогда не было и быть не могло. Они уничтожают то, чего боятся. По крайней мере, пытаются уничтожить.
В комнате повисла неприятная тишина. Сарьон моргнул и постарался сдержаться, чтобы не зевнуть.
— В это время вы обычно ложитесь спать, — сказал Мосия, внезапно возвращаясь к настоящему. — Вот и ступайте в постель. Ведите себя так, как всегда.
Обычно я желал моему господину спокойной ночи и уходил к себе в комнату, там некоторое время работал над книгой, после чего тоже ложился в постель. Так я поступил и сейчас — поднялся наверх и включил свет в своей комнате, а потом осторожно, в темноте, пробрался обратно. Не сказал бы, что Мосия обрадовался, увидев меня снова. Но он наверняка знал, что только смерть может помешать мне быть рядом с моим господином.
Теперь в комнате Сарьона было темно. Мы сидели в темноте — хотя и не в полной темноте, потому что на улице прямо напротив окна горел фонарь. Мосия пододвинул свой стул поближе к кровати каталиста. CD-плеер все ещё работал, потому что Сарьон привык засыпать под музыку. Обычно к этому времени он уже спал, но сейчас упрямо отказывался признавать, что устал и нуждается в отдыхе. Любопытство помогало ему бороться со сном и усталостью. Я знаю это, потому что со мной происходило то же самое.
