Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б. (читать книги бесплатно txt) 📗
— Ethnocentric bias. Культурное превосходство, — сказал Кольм, стоя у большой карты, его серое университетское болеро было с синим кантом того же цвета, что иллюстрация Озера Люмен на карте. — Все видят мир через свою линзу, и врожденное желание определить все, что близко вам, правильным, а остальное неправильным, — основная ваша ошибка. Понимание культурного превосходства рушит способность ученого принимать новые идеи, работать сообща и создавать мирные отношения. Не позволяйте себе сразу судить о том, что правильно, а что — нет. Это самое важное, что вы узнаете от меня.
Его ученики не посмели бы оспаривать важность тех слов. Мы слышали истории, читали записи историков. Он был во многих записях вместе с его женой, Джеммой, ректором университета и последней королевой Алькоро. Для группы первогодок они были живыми легендами. Я всегда ощущал восторг сильнее. Имя Кольма обычно упоминали вместе с его сестрой, Моной, королевой Озера Люмен, или Ро, ее мужа и международного посла… или моих родителей, короля и королевы Гор Сильвервуд.
Знакомый вес из имен, титулов и достижений надавил на меня одеялом, мешая дышать.
Многое зависело от нас. От меня.
— Прости, — повторил я. — Я не думал. Я буду проявлять уважение.
— Я знаю, что моквайцы обходятся со своими лесами не так, как твой народ, — сказала она. — И я не буду говорить об их торговле — у мамы была бы истерика от этого. Но это не обязательно неправильно, Веран. Просто это другое.
— Ethnocentric bias.
— Верно, — она кивнула на следующую лестницу, и мы пошли дальше. Тук-тук.
Через четыре пролета мы добрались до главной площадки и корней кедров. Тень была бы почти непроницаемой, если бы не галактика фонарей вдоль дорожки. Они озаряли резные деревянные горшки — до вчера там были зеленые папоротники и хосты. Этим утром они были полны каскадов орхидей с бирюзовым отливом. Замок точно был муравейником прошлой ночью — все зеленые шторы сменили на бирюзовые, сады пересадили, цветные фонари заменили. Но я невольно заметил, что мы едва видели слуг, кроме тех, которые приносили еду. Эту странную аномалию я тоже не понимал.
«Ethnocentric bias», — прошептал Кольм.
В свете ближайшего созвездия фонарей, разглядывая мятый пергамент, стоял отец Элоиз, посол Ро Аластейр. От моего первого шага по паркету он поднял взгляд.
— Вовремя, я думал, что придется идти за вами, — он поцеловал Элоиз в лоб. — Ты выглядишь идеально, куколка, и ты неплох, Веран. Нам нужно попросить портрет, пока мы не уехали, иначе твоя мама не поверит.
Я указал на его наряд, жилетку и свободные штаны в стиле Сиприяна.
— Почему вы не в одежде моквайцев?
Он похлопал по широкому поясу, такому же бирюзовому, как его галстук.
— Я старый посол, так что могу прикрыть свой чужестранный, но безобидный наряд очарованием. Но вы — юные, должны придерживаться моды при дворе.
— Вы просто не любите местные штаны, — возмутился я.
— Я ненавижу их, — согласился он. — И никто не хочет видеть меня в них. Может, двадцать лет назад, когда я был красивым, как ты, но не теперь.
Элоиз застонала и провела ладонью по глазам.
— Ради Света, папа.
Он улыбнулся и протянул руку.
— Идемте, они скоро начнут, и мне нужно повторить терминологию, пока я не устроил еще один международный скандал, — Ро немного знал моквайский язык, но его акцент был ужасным, и он мог путаться в важных терминах. Элоиз была лучше, но не так легко разговаривала, потому тут был я. Ро кивнул мне. — Произнесешь еще раз название месяца?
— Моконси, — сказал я, мы пошли по дорожке. — Но «к» нужно держать ближе к горлу, иначе будет звучать как «мусор».
— Точно. И цвет бирюзовый, а не зеленый, как в прошлом месяце, и это значит… спокойствие.
— Это баккси, папа. Октябрь, — сказала Элоиз. — Моконси — это дружба.
— Верно, — сказал он, пригнулся под низко висящим фонарем над дорожкой. — Я тебя проверял.
Элоиз вздохнула и заметила, что я посмеивался.
— Ясное дело. Тебе нужно проверять меня о том, из-за чего утренняя церемония?
— Я оскорблен, куколка, — возмутился он, но наигранно. — Из всех людей, которые знают о шутках при дворе, лучше всех твой отец. Посол — это моя вторая профессия.
— Надеюсь, ты не звал ашоки придворными шутами, — сказала Элоиз. — Они скорее как рассказчики.
— Ближе всего это переводится как «рассказчики правды», — сказал я. — Что-то между шутом и бардом. Насколько я читал, они — те, кто может публично шутить над политиками, монархией и двором, и они помогают всем расслабиться.
— И сегодня принц Яно назовет нового, — сказал Ро, улыбаясь от наших попыток исправить его. — Знаю. Это важный день, мы можем быть первыми жителями востока, которые увидят начало карьеры ашоки. Насколько я понимаю, умелый ашоки может изменить политический климат при дворе. Нам нужно надеяться, что назначенный будет за нашу работу в Феринно. Кстати, — Ро указал на пергамент в своей руке. — Мне пришло утром письмо от твоего дяди Кольма. На него напали бандиты у Снейктауна.
Элоиз охнула и повернула голову к отцу.
— Он в порядке?
— Похоже, его просто обокрали, а не ранили, — рассеянно сказал я, отвлекшись на пруд с покрашенной в бирюзовый рыбой. Они красили рыб.
— Откуда ты знаешь? — удивился Ро. — Это… ты прав, но откуда ты знаешь?
Я отвел взгляд от пруда. Скрытность не удалась. Он и Элоиз в смятении смотрели на меня.
— Эм… он… он прислал и мне письмо. Просил… писать родителям, — я пожал плечами. — Он сообщал новости о доме.
— А что случилось дома? — спросила Элоиз.
— Ничего, — я тут же покраснел от глупого ответа, поняв, что стоило придумать что-то безобидное. — Но… о Кольме.
Элоиз, к счастью, повернулась к отцу.
— Да, о дяде Кольме. Он в порядке?
— Два стража с ним были ранены, но Кольм или не был ранен, или умолчал, — мы повернули с тропой, и золотой свет проникал лучами среди стволов темных кедров. Гул голосов доносился до нас. — Думаю, если я смогу связаться с кучером, я выясню, кто на них напал.
Я взглянул на него, вспомнил слова Кольма о бандите Солнечном щите.
— Почему?
— Потому что сейчас Феринно — котел проблем. Если мы хотим проложить там дорогу, было бы хорошо знать, у какого бандита какая территория, — сказал Ро. — Та часть у Южного Бурра важна для создания дороги. Воды больше нет на пятьдесят миль.
Я чуть расслабился. Он не думал о похищении старшей дочери больше десяти лет назад или возможности, что она была в лагере бандитов посреди пустыни.
И, конечно, я подумал о Мойре Аластейр — что странно, потому что я о ней ничего не помнил. Я видел ее портрет один раз, когда шел рядом с мамой в покои королевы Моны во время визита в Озеро Люмен. Картина была спрятана за письменный стол королевы. Я заметил два одинаковых коричневых лица с веснушками и кудрями, глядящих с детского портрета. Я не думал о той картине годами. Мы прошли к сиянию коридора впереди, я взглянул на Элоиз.
Мойра выглядела бы сейчас так же, если была жива. Я нахмурился от мрачной мысли, но не знал, как она могла быть не мертва.
Ни Элоиз, ни Ро не связали атаку на карету Кольма с бандитом Солнечного щита или потерянной Мойрой. Я попытался вернуть слова Ро к безопасной теме.
— Нам стоит узнать об активности бандитов у границы, если об этом будут говорить при дворе, — сообщил я.
— Кстати, — Ро повернулся к Элоиз. — Получилось сблизиться с принцем Яно? Я хотел узнать вчера, но отвлекся на королеву Исме.
— Ну, немного, — сказала она. — Он все еще… сложный для общения.
Я слышал неохоту в ее голосе — Элоиз не любила плохо говорить о других. Я восхищался ею за это, но не мог отрицать, что она драматически преуменьшала плохой темперамент местного принца. Я работал почти все время рядом с Ро, Элоиз знала язык лучше него, но я, судя по их общению, не завидовал ей.
— Он просто… — она запнулась и начала снова, поджав губы и обдумывая слова. — Он кажется… печальным, если честно. Почти не покидает комнаты, почти ни с кем не говорит, никогда не улыбается. И я знаю, дело не в языковом барьере, он знает восточный язык лучше, чем я — моквайский, но говорить с ним как…
