Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Вечно ты доставляешь беспокойство, шичжи, – сказала она даже без осуждения, просто констатируя факт. Чжаньцюн тревожно глянул на Андрея, но «шичжи» (ученик соученика) промолчал, не чувствуя ни сил, ни настроения огрызаться. Шэ Ванъюэ присела рядом и, как и Чжаньцюн, взялась за его запястье. Через минуту отпустила и покачала головой.

– Что там? – тут же спросил Чжаньцюн.

– Пульс крайне нестабильный. В теле шичжи сейчас преобладает стихия воздуха, а это несёт с собой спутанность сознания и бредовые видения. Но худшее, глава, вы предотвратили. Я приготовлю лекарство, оно должно помочь, если конечно, – Ванъюэ покосилась на Андрея, снова поджав губы, – он опять не доведёт себя до искажения. Уж не знаю, чем он тут занимался после того, как проснулся, раз оказался в таком состоянии. Лучше всего ему сейчас будет опять уснуть.

Андрей был отнюдь не прочь последовать совету – глаза и так слипались, это самое загадочное искажение ци выпило его досуха. Пока целительница говорила, он напряжённо вслушивался в её речь, убеждаясь – да, она говорит не по-русски. Как и они все, собственно, хотя он далеко не сразу это понял. Должно быть, для сна это нормально – смешивать языки в одно или даже выдумывать их, расширенное сознание ещё и не такое позволяет. Для него генерировать какие-то сочетания звуков и воспринимать их как осмысленные фразы сущие пустяки.

Он усмехнулся, больше не глядя ни на главу Ши, ни на целительницу Шэ. Ладно, ему снится роман. И сейчас он собирается поспать во сне, ага. Почему бы и нет, собственно? Если повезёт, он проснётся уже в реальности, если же нет, проведёт тут ещё какое-то время. Говорят, иные ухитряются за одну ночь прожить целую жизнь. Ну и кто же он теперь в этом романе? Кто-то из героев, или этот, как его, ОМП – оригинальный мужской персонаж? Андрей мысленно перебрал действующих лиц, но, вроде бы, среди них не было никого, кто звался бы Сяо Анем. Ясно лишь, что он член ордена Линшань, причём из числа старших, наставников. Но этих наставников было хоть и меньше, чем учеников, но всё равно как собак нерезанных, и далеко не все из них в тексте романа оказались упомянуты поимённо.

Ладно, есть ещё одна зацепка. Бай Цяо – ведь у него же был учитель. Если вспомнить, как его звали…

Долго напрягаться не пришлось. Имя всплыло в памяти почти мгновенно, одновременно с воспоминанием, что этого персонажа, учителя Бай Цяо, действительно иногда называли Сяо Ань. Пусть всего пару раз за весь роман, но всё же…

– Шиди? – тревожно спросил Ши Чжаньцюн, услышав стон, донёсшийся от кровати. Андрей не ответил, крепко зажмурившись. Ну, почему?! Почему из всех героев именно этот?

Хэн Линьсюань. Мерзавец, предатель и убийца, в конце повествования обречённый, и по заслугам, сложить голову на плахе.

Глава 2

Зеркало в комнате всё же было, просто пряталось за ширмой у изголовья. Оно было большим, почти в человеческий рост, и металлическим. Это удивляло – стекло в этом мире знали и научились с ним работать в достаточной мере, чтобы стеклить окна. Хотя пластинки в сетчатом переплёте окна были небольшими, с ладонь величиной, мутными и шершавыми. Должно быть, в этом и дело – изготавливать-то стекло научились, а вот шлифовать толком – нет. А может, просто до амальгамы не додумались.

Однако отражало бронзовое зеркало на удивление неплохо. И теперь Андрей пристально рассматривал своё новое лицо, пытаясь привыкнуть к мысли, что с этим лицом ему теперь предстоит жить.

За прошедшую неделю спасительная уверенность, что он просто видит яркий сон, изрядно подточилась. Пусть даже большую часть этой недели он провёл в состоянии дремоты, вызываемой, вероятно, вливаемыми в него лекарствами. Но каждый раз, открывая глаза, Андрей обнаруживал себя во всё той же комнате. И каждый раз рядом был кто-то из романа. Бай Цяо, какой-нибудь другой ученик, либо лично Ши Чжаньцюн или Шэ Ванъюэ. Больше его в одиночестве оставлять не рисковали. И только этим утром Шэ Ванъюэ, пощупав ему пульс, заглянув в глаза и осмотрев язык, объявила, что по крайней мере физически шичжи Хэн в полном порядке.

Постепенно мысль, что пробуждения в реальности не будет и в мире романа он навсегда, проросла и укрепилась в сознании Андрея. Вероятно, он просто умер на операционном столе. Вот так бесславно закончилась его попытка победить рак. Не у него первого, не у него последнего, но было очень обидно. Хотя жаловаться не приходилось – ему был дан второй шанс, и едва ли все умершие в его мире могли похвастаться подобным. Или всё же могли? Быть может, не зря в последние десятилетия пошёл вал книг о попаданцах? И ему не случайно попалась в руки книга об этом мире и людях, среди которых теперь предстоит жить. Или, наоборот, его и затянуло в этот мир, потому что Андрей о нём читал? Помнится, был такой фантастический роман, в котором человек, войдя в некий портал, получал мир, изготовленный персонально для него.

А потому редкие часы бодрствования Андрей тратил на попытки вспомнить как можно больше о сюжете и деталях книги, а также обо всём, с ней связанном. Однако по последнему пункту информация попросту отсутствовала. Роман порекомендовала сестра, которая сама скачала его с какого-то сайта, а он даже не спросил, с какого именно. Ему тогда становилось всё хуже, он был вынужден всё больше времени проводить дома, маясь от безделья, вот Санька и нашла ему занятие – развлекательное чтиво, в самый раз занять мозги, особо их не напрягая. Книжка оказалась увлекательной, но особого впечатления не произвела – прочёл и прочёл, и, если бы выжил, через годик уже забыл бы. Во всяком случае, удалял её Андрей из памяти электронной книги без всякого сожаления. Он даже толком не помнил, как звали автора – не то Надежда Небесная, не то Любовь Рассветная, в общем, явный псевдоним, и не настолько его разбирало любопытство, чтобы пытаться выяснить, кто под псевдонимом прячется.

Кто ж мог знать, что однажды ему очень захочется отыскать госпожу автора, заглянуть ей в глаза, и проникновенно спросить: дамочка, вы просто так написали то, что написали, или специально с целью отправить некоего Андрея Ефимова на приключения, о которых тот не просил? И кто вы вообще, собственно, такая?

Гадать можно было до бесконечности, да что толку? Оставалось лишь осваиваться в новых для себя реалиях. К счастью, пресловутое искажение ци оказалось универсальной отмазкой, способной объяснить любые изменения в памяти, характере и поведении. Ну или, во всяком случае, очень многие. Когда рядом с ним дежурил Ши Чжаньцюн, они иногда разговаривали, и однажды глава ордена в очередной раз вздумал укорить его за неосторожность в тренировках, повлёкшую за собой столь печальные последствия. Андрей тогда брякнул: ведь то, что с ним произошло, хоть и неприятно, но не смертельно, на что Чжаньцюн отрезал, что иногда очень даже смертельно. Искажение ци может убить, свести с ума или оставить калекой на веки вечные. То, что Линьсюань отделался всего лишь провалами в памяти, большое везение, но никак не заслуга. Воспоминания что, их можно восстановить или, на худой конец, приобрести необходимые знания заново. А вот отсохшие руки-ноги так просто не излечишь, даже заклинателю.

Для Андрея же главным в этой кратенькой лекции стало то, что личность пережившего искажение тоже могла поменяться, порой достаточно сильно и необратимо. Он вздохнул с облегчением, постаравшись сделать это незаметно, и даже почувствовал что-то вроде вины перед литературной когортой собратьев-попаданцев, которым таких удобных легенд не досталось. Впрочем, если повспоминать, мало кто из них обходился без роялей в кустах и оказывался вынужденным полагаться лишь на собственные силы. Так что возблагодарим Небо, которое тут принято поминать вместо Бога, за то, что он, Андрей, по самому махровому попаданческому канону оказался хотя бы в теле человека высокопоставленного. А не какого-нибудь нищего или крестьянина, гнущего спину на рисовых полях. Или евнуха. Императорской власти в этом мире нет лет уже… сколько-то, но целая куча дворцовых евнухов ещё жива, и одному из них даже предстоит сыграть в сюжете небольшую, но очень важную роль. Если здешний сюжет, конечно, пойдёт хотя бы приблизительно в том же направлении, что и в романе.