Все некроманты делают это - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" (читаем бесплатно книги полностью .txt, .fb2) 📗
– Я искренне сочувствую родным и близким покойного, – я вздохнул, – но по-прежнему не улавливаю, чем могу помочь?
– Он должен появиться завтра на подписании документов, – негромко, но очень внушительно проговорил Виталий Павлович, пристально глядя на меня, – что с ним будет потом, меня совершенно не беспокоит, мы никогда не были друзьями. Мне нужно, чтобы в назначенный час он приехал по конкретному адресу, вошёл в кабинет, подписал бумаги, вышел на своих двоих и сел в машину. Всё. И совершить это чудо можете только вы, Антон Борисович.
На некоторое время в помещении повисла полная тишина, нарушаемая только едва слышным тиканьем часов. Виталий Павлович молчал и терпеливо ожидал моего решения, так как понимал: есть ситуации, когда от тебя, как бы ты ни был влиятелен в реальном обычном мире, ничего не зависит.
– Когда, вы говорите, с вашим партнёром произошло несчастье?
– Сегодня около пяти часов утра, – ответил посетитель, в глазах которого вспыхнула надежда. – Мне сообщила его домработница около десяти часов.
– Кто ещё знает о том, что он умер? – я задумчиво рисовал на листке бумаги никому кроме меня не понятные завитушки и спирали.
– Слухи наверняка просочились, – не стал скрывать правду Зильберт, – но официального подтверждения в прессе пока не было, так что в курсе только непосредственные участники сделки. Мы постарались максимально быстро изолировать всех, кто успел так или иначе узнать о случившемся. Домашних, любовницу, обслугу, секретаря.
– Разумные меры предосторожности, – одобрил я, – и последний вопрос на данном этапе: где тело?
– В загородном доме покойного, – Виталий Павлович пожал плечами, – он предпочитал жить там, туда же к нему приезжала его молодая пассия. Вот и на этот раз наш партнёр был именно с ней.
Я молча постучал пальцами по полированной крышке стола, выбивая привязавшийся с самого утра ритм, а затем так же молча придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и быстро написал на ней несколько цифр.
– Это аванс, тридцать процентов, остальное по завершении, – пододвинув листок к собеседнику, сказал я. – Торг неуместен.
– Хорошо, согласен, – подумав, кивнул Виталий Павлович, – сумма серьёзная, но и я пришёл к вам с непростой просьбой, да ещё и срочной. Так что всё справедливо.
– С вами приятно работать, – улыбнулся я, – а теперь давайте проговорим детали.
Через два часа Виталий Павлович садился в машину, чувствуя себя таким вымотанным, словно лично вскопал пару гектаров целины. Рубашка промокла от пота и прилипла к спине, мышцы болели, сердце трепыхалось, и больше всего хотелось принять душ и выпить водки. Или наоборот – сначала выпить, а потом уже в душ. И потом снова выпить…
Молодой человек по имени Антон Борисович, которого порекомендовали для решения вопроса, казалось, выпил из него всю кровь, причём у Виталия Павловича было ощущение, что выпил в самом что ни на есть прямом смысле. Ему пришлось вспомнить о покойном Мише Шляпникове всё, что он знал, и даже то, чего не знал. Сумма, запрошенная этим экстрасенсом – ну не верил Зильберт ни в какую, прости Господи, некромантию! – была велика, но выхода не было. Ставки были слишком высоки, и Шляпников просто обязан был появиться и подписать документы.
3
Глава 2
Проводив господина Зильберта, я попросил Леночку сварить кофе покрепче и удобно устроился за столом. Нужно было обо многом подумать и составить план действий. Дождавшись, пока секретарша принесёт очередную чашку, я отпустил её обедать и, услышав удаляющийся бодрый стук каблучков, пультом закрыл дверь изнутри. Нужно было исключить даже призрачную возможность того, что кто-то услышит, о чём я собирался говорить со своими, не побоюсь этого слова, ассистентами.
Я произнёс нужные слова, и неподалёку от окна, освобождаясь от полога невидимости, медленно проявился небольшой столик, где расположилась бархатная кошачья лежанка и подставка, на которой сверкал изумрудными глазницами череп.
– Ну, что скажете? – я сделал глоток кофе и подумал, что пора бы махнуть куда-нибудь в отпуск. Туда, где много солнца и неба, где мужчины носят белые гандуры и клетчатые бело-красные гутры, где небоскрёбы пронзают почти всегда безоблачное небо, а банки надёжны и не зависят от странностей европейского мышления.
– Мутное дельце, Тоха, ну их на хрен, таких продуманных, – череп, как всегда, был незатейлив и категоричен в высказываниях.
За те два месяца, что прошли с момента присоединения Афанасия к нашей неоднозначной компании и превращения слаженного дуэта в трио, он вполне освоился. С Фредом они поначалу скандалили так, что искры сыпались, но потом как-то притёрлись, перестали воспринимать друг друга как конкурентов и даже почти сдружились. Афанасий, смирившийся в итоге с именем Афоня, постепенно учился разговаривать не только матом, но и другими словами. Кот делился с ним историями, которых знал какое-то нереальное количество, а череп, в свою очередь, развлекал нового приятеля рассказами из своей богатой на криминальные события жизни. Я пару раз послушал… В общем, сериал «Бригада» на минималке…
Тем не менее знания, обладателем которых так внезапно стал бывший Бизон, постепенно как-то систематизировались и улеглись в его непривычной к активному мыслительному процессу голове. Теперь на мои просьбы сообщить ту или иную информацию он реагировал недолгим жужжанием и каким-то пощелкиванием. Что там в пустом черепе могло издавать такие звуки, даже я предположить не возьмусь, всё равно не угадаю. Но сведения он после этого выдавал чётко, связно и исключительно по делу. Да и вообще Афоня оказался парнем наблюдательным, по-своему, по-бандитски, честным и принципиальным и на удивление сообразительным. Идеи, которые он порой озвучивал, заслуживали внимательного рассмотрения, а даваемые им характеристики часто оказывались удивительно точными.
Меня Афоня называл Тохой, в серьёзных ситуациях – боссом, не признавая никаких других вариантов, правда, поначалу пару раз попытался придумать мне «погоняло». Я этой идеей не вдохновился и предложил креативному черепу вернуться на место постоянной дислокации. Возвращаться на заброшенное зареченское кладбище он не захотел, и в итоге мы остановились на Тохе. Мне не сложно, а ему приятно.
Так и повелось: кот по установившейся веками – я не оговорился – традиции называл меня Антуаном, череп – Тохой, а клиенты – Антоном Борисовичем.
Кота после долгих скандалов и разбирательств череп называл исключительно Фёдором. Когда Фредерик попробовал возмутиться, в качестве альтернативы ему были предложены следующие варианты: Серый, Барсик, Хрыч (не спрашивайте меня, почему!) и Феофан. Впечатлённый кот подумал и решил согласиться на более или менее нейтрального Фёдора.
– А что с ним не так, с клиентом сегодняшним? – поинтересовался я. – Жду оценок, идей, предположений, версий… В общем, как всегда.
– Гнилой он, меня чуйка никогда не подводит, Тоха. Вроде и улыбается, а сам только и думает, как перо в бок вогнать. Не своими руками, ясное дело, но не вязался бы ты с ним.
– Присоединяюсь, – помолчав, сказал Фред, задумчиво изучая кончики бритвенно острых когтей, – на меня господин Зильберт тоже не произвёл приятного впечатления, несмотря на импозантную внешность.
– Вариант отказа не рассматривается, – я снова побарабанил пальцами по столешнице. – Во-первых, это репутационные потери, которые нам совершенно ни к чему, во-вторых, расстроенный господин Зильберт может попытаться испортить нам жизнь. Понятно, что у него ничего не получится, но ведь хлопотно и неприятно, к тому же может пострадать Леночка, а где я другую хорошую секретаршу найду? Ну и в третьих, это очень неплохие деньги, а они лишними не бывают. Я хотел в феврале на неделю моды в Милан съездить, обновить гардероб, а то начинаю чувствовать себя провинциалом.
– Слушай, Тоха, а вот на хрена тебе все эти шмотки? – вдруг поинтересовался Афоня. – Ты ж не баба дурная, чтоб за фирменным барахлом гоняться. Думаешь, типа все секут, где фирм'а, а где фуфло? А ведь сколько бабла ты на них тратишь!
