Темные (сборник) - Гелприн Майк (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
…А тем более, что я ненавижу твоего бога-дьявола Пта… Я не дам ему насладиться вкусом твоей душонки!
…Сам я из Клумстваллы, а там свои боги, свои обычаи. Я возьму твою душу и знания! Возьму нашим способом…
Орудуя одной рукой, Бурт несколько раз с силой рубанул мечом, вырвав смертный крик из глотки колдуньи. От разрубов плоть Ахмаро распустилась, как цветок огромной красной лилии, упругие полные груди разошлись в стороны, точно створки врат, ведущие во дворец Крови.
И Бурт склонился над телом мертвой ведьмы, чтобы вкусить еще теплого, трепещущего сердца.
Владимир Кузнецов
Завтрак для Джека
До чего же ужасная стоит погода! Весь день моросил холодный дождь, а к вечеру, как будто дневной непогоды было недостаточно, поднялся туман. Густой и грязно-серый, он заволакивает дома и гасит фонари. Бредущие со смены фабричные работники, понурые и молчаливые, в этом мареве кажутся настоящими привидениями.
Нейдж Тинсоу чувствует себя чужой в этом мрачном месте. Еще полгода назад ей бы и в голову не пришло, что она может так вот запросто оказаться на улице после восьми вечера одна, да не просто на улице, а в Западном Краю, самой бедной части Олднона. Она старается держаться в тени, идти вдоль стен, так чтобы не привлекать к себе мужского внимания. Люди тут кажутся ей грубыми и жестокими. В большинстве случаев так оно и есть. Тинсоу знает об этих местах только из рассказов прислуги, пересудов и сплетен, обрывки которых можно случайно услышать, когда заходишь на кухню или в кладовую. Нейдж находила их отвратительными, но реальность выглядит отвратительнее многократно. И все же выбора нет.
«Пойдешь по Мэдчестер-стрит. За Адмиралтейским мостом увидишь паб, за ним – поворот в переулок. Это Крысиный тупик. Сворачивай туда и иди, пока не дойдешь до конца. Там будет большой дом из красного кирпича, на котором написано: „Старая пивоварня“. Заходи и спускайся вниз, до самого дна. Рискованное это дело – не всякий возвращался оттуда живым. Не забудь сказать, как я учила».
Страшные эти слова снова и снова звучат в голове Нейдж. Вот она видит паб с дверями, выходящими на угол, и тусклым фонарем над ними. У крыльца ничком лежит бродяга. Одежда на нем – ворох обмоток, рванины и заплат, и уже нельзя наверняка сказать, чем все это было тогда, когда и вправду звалось «одеждой». Бродяга не шевелится: может быть, мертвецки пьян, а может, мертв. Нейдж отводит глаза и спешит пройти мимо.
Света в Крысином тупике еще меньше, чем на Мэдчестер-стрит. Редкие окна здесь плотно закрыты ставнями, а свет из щелей блеклый и дрожащий. Вскоре Тинсоу видит нужный ей дом – это мрачная громада с темными провалами вместо окон и проплешинами обвалившейся штукатурки. Выцветшая от времени вывеска полукругом висит над облупившимися воротами.
Коснувшись их рукой, Нейдж чувствует, как внутри нее все замирает. Ворота поддаются с противным скрипом, открывая дорогу в мрачную, наполненную тяжелым смрадом темноту.
Таинственные обитатели этого места, голодные и обездоленные, расступаются, настороженно изучая незваную гостью. Скоро они поймут, что Нейдж Тинсоу – всего лишь беззащитная женщина, и тогда бросятся на нее, чтобы разорвать на части. Ей хочется убежать, а еще лучше – проснуться. Пусть это все окажется глупым сном, кошмаром, который мучит ее, но обязательно закончится с пробуждением.
Нет.
Нейдж решительно ступает в темноту «Старой пивоварни». Кошмар ждет ее впереди, но еще больший кошмар остается за спиной, и преодолеть его можно, лишь спустившись на самое дно этого ада.
Здешние потемки разгоняет лишь слабое свечение лучин и сальных ламп. Эти огоньки, точно болотные виспы, влекут ее на погибель. С трудом отыскивает она лестницу, которая уходит вниз, в катакомбы еще более мрачные, чем строение наверху. Нейдж чувствует, как десятки голодных глаз ощупывают ее. Для здешних обитателей ее чистая одежда, ботинки, даже волосы и зубы – немалая ценность. Наконец ожидание становится для кого-то из них невыносимым – из темноты перед Тинсоу вырастает мрачная фигура, сутулая, со вздутым животом и лихорадочным блеском глаз – единственным, что можно различить на темном от грязи и волос лице. Он не намерен говорить – в его руках тяжелая дубина, уже поднятая для удара, точного и смертельного. Страх сковывает Нейдж, словно заключая в ледяную глыбу.
– Я пришла к Джеку! – едва успевает выкрикнуть она.
Фигура разом замирает, словно дагерротип, затем пятится, через мгновение растворяясь во мраке. Нейдж продолжает свой путь, и теперь никто не пытается ее остановить, словно сказанное вдруг разнеслось по всему дому и достигло ушей каждого из его обитателей.
«Джек… Джек… Джек…»
Наконец путь женщины окончен. Она стоит у окованных бронзой дверей. С той стороны пахнет гнилью и шерстью, словно из клетки в зоосаде. Сбоку от дверей в стену вделан газовый фонарь. Двое оборванцев сидят под ним прямо на земле, играя в кости. Это первые обитатели «Пивоварни», которых Тинсоу может разглядеть. Их глаза, привыкшие к постоянному сумраку подземелий, отвратительно выпучены, зрачки занимают почти всю радужку и кажутся не черными, а водянисто-серыми, как мучная болтушка, смесь муки и воды, основная пища бедноты Западного Края.
«Вот почему их называют филинами», – проносится в голове.
– Я пришла к Джеку, – шепчет Нейдж заветный пароль.
Один из игроков недовольно морщится.
– Это мы и без тебя знаем, – говорит он. – Заходи, не копошись!
– Будь Всевышний милосерден к ее заблудшей душе, – под нос себе бормочет второй. – Поспела как раз к ужину.
– Цыц! – обрывает его первый и зло косится на Нейдж. – Ну давай, чего встала?
Женщина открывает тяжелую дверь, переступает порог. Сердце ее вот-вот разорвется от страха.
– Стой.
Впереди вдруг вспыхивают золотым два глаза – больших, словно блюдца. Нейдж замирает.
– Кто ты такая? – Голос звучит низко и утробно. Это не голос человека – звериный рык, который с трудом облекли в слова.
– Нейдж Тинсоу, сэр. Я пришла к вам за помощью.
– За помощью? – В рычании женщина, кажется, слышит нотки интереса. – А с чего ты взяла, что я помогаю людям? У меня с ними другие дела. Тебе ведь сказали, кто я, Нейдж Тинсоу?
– Да, – стараясь сдержать в голосе дрожь, отвечает девушка. – Вы – Рипперджек, мантикор.
Из темноты раздается удовлетворенный рык.
– Какой помощи ты ищешь от меня?
Нейдж глубоко вздыхает.
– Мой муж, Джастер… Он много проиграл в карты и, чтобы отыграться, поставил на кон… он поставил…
– Что именно? – требовательно спрашивают золотые глаза.
Нейдж кажется, что они приблизились – настолько, что она даже ощутила на лице горячее дыхание чудовища.
– Нашу дочь, – едва сдерживая рыдания, почти выкрикивает она. – Совсем кроху!
– И что ты хочешь от меня?
– Барбот, человек, которому проиграл мой муж, назвал цену, за которую готов уступить Милдред. Таких денег у нас нет, даже если мы продадим все, что имеем. Люди говорят, что казна Рипперджека не меньше королевской…
– А что еще люди говорят? – обрывает ее причитания властный рык.
Нейдж понимает, к чему идет разговор.
– Люди говорят, что вы не даете деньги за деньги.
Снова обжигающее, влажное дыхание касается кожи Тинсоу.
– Люди так много болтают обо мне? Может, мне разорвать десяток-другой, чтобы меньше трепались? Пожалуй.
В пещере воцаряется тишина. Нейдж слышит только, как бешено стучит ее сердце.
– Я знаю тебя, Нейдж Тинсоу. Ты и твой муж – известные повара. Лорды Олднона ссорятся из-за вас, каждый норовит перетащить на свою кухню. Дурная слава.
– Как скажете, сэр.
Чудовище смеется. В этом раскатистом реве Тинсоу распознает смех не сразу – первые несколько секунд ей кажется, что мантикор сейчас бросится на нее.
– Скажу так, Нейдж Тинсоу. Я не помогаю людям. Но иногда я даю им то, чего они хотят. И назначаю за это цену. От цены моей нельзя отказаться – придя сюда, ты уже приняла условия этой сделки. Так слушай: я оплачу твой долг и верну тебе дочь, если ты приготовишь мне завтрак. Этот завтрак должен заменить мой обычный, и я должен остаться доволен им. Иначе я позавтракаю в обычной своей манере. Ты знаешь чем?
