Дети Лезвия - Пояркова Жанна (полные книги TXT) 📗
— Тебе больно? — прошелестел голосок зэн.
— Ты видишь острее меня, — ответила я, сдерживая стон.
— Довольно.
Я открыла глаза и посмотрела в зеркало. Там отражалась только я, израненная и усталая, у ног растеклась лужа крови, а тело блестело от пота. На бледном лице выделялись впадины вокруг глаз и яркий мазок губ. Говорят, некоторые даройя больше не наказывают себя, считая это излишним, но я не верю в это. Еще бы сказали, что они спят на подушках и накрываются простыней, словно мягкотелые Чарующие. Только тот, кто сам может стойко переносить боль, достоин быть вестником Смерти. Шрамов не останется, все заживет, за исключением обвивающих руки белых следов от ран, которые мне нанесли во время Обучения. Лишь сильный духом может выдержать подобное, и это лучшее испытание.
Боль принесла с собой ясность. Я вытерла кровь с пола, забрала с собой окровавленный бич и отправилась к бассейну, укрыв бедра мягкой тканью из тайла. В Главном Зале все еще сражались братья, я слышала их дыхание и звук рвущегося под быстрыми ударами воздуха. Прошлепав босыми ногами по галерее, я спустилась вниз и нырнула под лестницу, где скрывался бассейн, питающийся горячим ключом. Эта комната не так аскетична, как каморка, в которой осуществляется Искупление, но для всего свое время и место. Прямо от двери начинается спуск в воду, окруженную темно-зеленым каменным ограждением, выполненным в виде переплетенных ветвей каори. Я взяла тюбик с мазью и втерла в раны на спине, ногах, бедрах и руках, из которых сочилась кровь. Это должно было помочь. Кожу саднило — шипы вырвали ее, обнажив глубокие слои, зато мысли потекли свободно, их ход был прозрачен, словно течение воды.
Что бы ни оставил мне неведомый пришелец, о визите никто не должен знать, иначе любой будет думать, что ко мне можно проникнуть безнаказанно. Это повлечет за собой массу неприятностей — конечно, больше для тех, кто поверит в это, чем для меня, но мне не хотелось тратить силы на глупых юнцов, жаждущих славы. Кроме того, моя репутация не оставляла возможности для незнакомца выбраться из Алого Призрака живым, и она далась мне не просто так. Натерев волосы ароматным мылом, я думала о том, почему незнакомец взывал к Таготу и что значили неведомые строки. Это вполне могло оказаться заклинанием, скорописью магов, каким-то проклятьем, однако я не ощущала ничего, что сумело бы мне повредить. Я не могла прочитать загадочную запись, а раз не могла я, то из Детей Лезвий текст поддался бы только Сэтру и Наставнику. Может быть, кто-то желал выманить меня, рассчитывая на любопытство, подстеречь и убить, а может, кто-то хотел сообщить важную весть. Не знаю ни одного существа, у которого могла бы возникнуть подобная нужда. В любом случае, теперь я была гораздо более бдительна, чем обычно, — даже сдувая пену с волос, я внимательно слушала, что происходит вокруг. Вряд ли мошка смогла бы пролететь незамеченной. А может, это была шутка, за которую некто поплатится головой. Я уже придумала, как он умрет.
Смыв мыло, я подождала, пока вода высохнет, бросила бич в очаг и, слегка морщась от боли, поднялась за одеждой. Проникнуть в Алый Призрак можно только магическим способом, причем колдующий должен быть, по меньшей мере, не намного слабее меня, а это уже подразумевает приличный уровень. Я сразу чувствую нарушителя, словно инородное тело в организме, и караю. Никакие магические пассы и шепоточки людской магии не могут удержать меня, когда в душе кипит месть. Значит, это был маг… Насколько мне известно, совершить перемещение в Ущелье Раздора извне до сих пор было невозможно, а значит, маг где-то рядом, если еще не успел сбежать. Найти его нетрудно. Наверняка кто-то его уже поймал, и хорошо, если не прикончил.
Мой шкаф вряд ли можно назвать хранилищем сотен нарядов, потому что одежда меня интересует только с функциональной точки зрения. Набросив на плечи свободную рубашку из темной ткани, я направилась прямо в Главный Зал. Эйлос увидел неровные раны на ногах и отвел глаза. Среди даройя не было подобных нашей троице, и братья никогда не приходили к зэн. Кровью отвечала только я.
— Ра… — Тарен повернулся, подбирая с пола плащ, и черные крылья на спине пошевелились. — Адепт звал нас на Танец Лезвий. Ты просила напомнить.
Мое имя — Тизраэль, но обычно меня зовут Ра. Ра — боевая кличка, удобное сокращение, которым меня может называть каждый, а родовое (полное) имя произносить запрещается. Это приравнивается к оскорблению, а я особенно щепетильна в данном вопросе. Не стоит позволять трепать свое имя, будто тряпку на ветру.
— Да, я помню. Я позову вас, когда придет время.
Они кивнули, облачившись в плащи, и растворились в тени колонн. Раньше я пыталась разгадать их тайну, но сейчас меня больше интересовал странный поступок неведомого мага. Он должен был знать, что, оказавшись в Ущелье Раздора, обратно не выберется, но все-таки сделал это ради какого-то клочка бумаги. Взбив волосы, чтобы быстрее сохли, я отправилась наверх — сменить одежду на более подходящую случаю. Самое время поторопиться — меня ждал Адепт Детей Лезвия.
Танец Лезвий — это не бой, хотя во время встречи в Цитадели Стали поединки нередки и поощряются. Многих из даройя можно встретить только здесь, потому что у каждого свой путь, свои заказы, а дружба между членами клана редка. День Танца становится и днем вызовов, днем воплощения самых изощренных замыслов, песней смерти, сыгранной с помощью ударов. Молодые зачастую обнажают мечи против заслуженных мастеров, а кто-то пытается ударить в спину, проверяя реакцию противника и одновременно свою удачу. Однако сам Танец — это ритуал, показывающий, насколько ты чувствуешь оружие, насколько ювелирно ты способен владеть им, слушать биение жизни и предугадывать наступление смерти. Это игра. Демонстрация искусства.
Кроме того день Танца Лезвий — это подведение итогов. Адепт видит, кто на что способен, а наиболее отличившихся удостаивает Ока Смерти. Он единственный, кто не может вызвать на бой никого из Детей Лезвия, ведь он и без того лучший, Сэтр только смотрит и ждет. Он никогда никого не обучает, его дела скрыты туманом — никто не знает, как он дальше идет по Пути. Оспорить его право на власть может любой, но никто этого не делает. Пока ни один из даройя не готов сразиться с Сэтром, каждый взмах оружия которого — воплощенная в движении музыка, каждая атака — выверена и совершается почти без участия разума. Он всегда успевает чуть раньше, и этого достаточно, чтобы труп дерзкого заливал пол кровью в ритуальной фигуре Алфавита.
Мы с братьями спускались вниз, на дно Ущелья Раздоров, погружаясь в густой туман, который постепенно оставался далеко вверху. Лошади осторожно перебирали ногами на крутой тропинке, Эйлос ехал впереди, Тарен — позади меня. Можно было воспользоваться Точками, но я не любила злоупотреблять магией, к тому же поездка тренирует мышцы и делает тело сильнее. Через пятнадцать минут езды начались буро-зеленые леса, покрывающие большую площадь Ущелья; узкие жесткие листья каори наполняли воздух горьковатым свежим ароматом. Каори растут только здесь, из их плодов делают куаву, сок с добавлением перца и пряностей. Куаву подогревают на жаровне, добавляя немного горького вайна, чуть перца, соли, и в итоге получается густой красно-коричневый напиток, острый, но питательный; он вполне способен заменить пищу и не затуманивает сознание. Изредка из стены каори, больше похожих на очень высокие кусты, чем на деревья, выглядывали кудрявые серебристые ивы.
Ножны с двух сторон бедер били по израненным ногам, и чем дальше мы ехали, тем мрачнее я становилась. Боевые серпы, как их называл Тагот, без которых я не выходила из Алого Призрака, — мое излюбленное оружие. Мне это кажется символичным: ведь Смерть — это жнец, а я — один из ее вестников. Сильнее всего боевой серп напоминает кривой кинжал, но он подлиннее, и клинок загнут немного иначе, более плавно. Серпы тонки, остры, но не погнутся и при прямом ударе. За секунду парой своих я могу легко выпотрошить незадачливого соперника, причем сделаю это в лучших традициях Детей Лезвия. Выхватить их не составляет никакого труда — всего одно движение.
