Хроники неправильного завтра - Вершинин Лев Рэмович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

…Послы великих держав провели серию консультаций в связи с эскалацией конфликта на Дархае. Достигнута принципиальная договоренность. Встречи прошли в обстановке взаимопонимания.

3

Земля, планета для всех. Уолфиш-Бей.

3 июля 2098 года по Галактическому исчислению.

Голубые волны облизывают бархатистый песок. В небе ни облачка. Февраль в Южной Африке — мягкий, вкрадчивый месяц. Далеко еще до июльских ветров и до бурь августа. Словно в насмешку сохраняет этот райский уголок жутковатое название «Берег Скелетов». Изредка из возрожденной саванны приходят на пляжи побережья любопытные антилопы: посмотреть на странных людей, барахтающихся в соленой воде, с достоинством пронести себя мимо шезлонгов и получить то, чем их никогда не балует старый бушмен Хендрик, смотритель заповедника.

Около акульей выгородки, как всегда, бушует толпа. Зрелище стоит того: два любителя против двух профессионалов. Два поклонника острых ощущений против двух голубых акул. Некоторые называют этот спорт «корридой эпохи равновесия». Хотя в чем-то они правы, однако у акул почти нет шансов не только на победу, но и на спасение. Бывает, конечно, и наоборот. Но так редко, что Вселенская Лига Друзей Живого который год ведет борьбу с этой разновидностью убийства, борьбу, столь же бескомпромиссную, сколь и безуспешную. Вот и сейчас среди толпы болельщиков нашлась миловидная девушка, подбадривающая рыб. Впрочем, ей не повезло: еще за две минуты до контрольного времени покрасневшая вода успокоилась, и акулы со вспоротыми животами пошли на дно. Пожав друг другу руки, победители разошлись.

— Лемурка, ты действительно хотела, чтобы со вспоротым брюхом всплыл я?

— Называйте меня Эльмирой, Андрей.

— Ну перестань… если я бы знал, что для тебя это так серьезно, я бы не полез.

— А я не нуждаюсь в одолжениях убийцы.

— Но это же был честный бой…

— Вот именно. Ты вел себя, как какой-то… древний солдат!

— Обижаешь, начальник… Древнего солдата эта тварь съела бы, не моргнув. И вообще, чем тебе не нравятся солдаты?

— Ну знаешь ли!

Воистину, принципы — не какой-нибудь фунт изюма. Поступаться ими мало кто умеет, а уж отстаивать до последнего вздоха — все мастера. Но… Милые бранятся, только тешатся. И хотя Лемурка была убежденной защитницей всего живого, но, право же, большая рыба с тупыми глазами и рядами острых зубов, несмотря на безусловный трагизм своей участи, была не тем, что могло бы поссорить их всерьез. Во всяком случае, к пестрой компании, вольготно расположившейся у кромки прибоя, Андрей и Эльмира вернулись еще не примирившимися окончательно, но уже и не переругиваясь. Встретили их не без укора.

— О, Андрюша! Гитара-то заждалась…

— Да ладно, ребята, вы же уже все слышали. А впрочем, по особому заказу, — быстрый взгляд на Эльмиру, — одна очень старая песня!

Задымилась земля в костре, Словно ночь расплескала медь.

Вертолеты летят быстрей, Чем хотелось бы мне лететь.

И молчанье, сводя с ума, Между нами встает опять; Ты не жди от меня письма, Мне отсюда нельзя писать…

Мягкий перебор струн налился силой, окреп, гитара уже не Шептала, она говорила, тихо и грозно.

Горизонт распахнулся вширь, Исчерпав синеву до дна, Подо мной не война и мир, Подо мною — одна война.

Те, кто пулю глотнул во мгле, Как и я, под сплетеньем трасс, Вместе с нами летят к земле, Потому что таков приказ…

Песня зазвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея по битве в акульей выгородке, высокий парень с алым значком на груди, оставив свою компанию, подсел поближе и подхватил последнюю строфу.

Под ногами земля — тверда.

Автоматы рычат давно, Те, кто ждал нас, кричат «Ура»

Не по-русски, но все равно.

Выползает из тьмы рассвет, Прерывает короткий бой, Надевает земля берет, Как и наш — голубой…

Как-то незаметно обе компании слились в круг. Молоденький паренек, едва ли не самый младший здесь, попытался пробраться поближе к поющим, но его оттерли, прикрикнув: «Яан, уши надеру!».

Сигарету свою тушу, К вертолету бегу, скользя.

Пуду дома — все расскажу, А писать, извини, нельзя…

note 1

Песня оборвалась коротким всхлипом струны, но никто не шелохнулся. Девушки зябко поеживались.

— Странная песня, — сказала Эльмира.

Светловолосый усмехнулся.

— Солдатская песня.

— Хорошая песня! — категорическим тоном заявил Яан из-за спин, и, как ни странно, именно эта фраза сорвала оцепенение.

— Странно все же: армий давно уже нет, а песни еще есть, — словно ставя точку, откликнулась Эльмира.

Больше об этом не говорили. Завязался и окреп разговор, переходящий в общий гомон. Компании знакомились, и, как нередко бывает на пляжах Земли, Планеты Для Всех, оказалось, что многие, если и не встречались раньше, то имеют общих знакомых, — и появились темы, интересные для всех, и были обсуждены шансы новобатумского «Реала» на Главный Кубок, и общим вердиктом была осуждена бушменская национальная кухня (личинки непонятного происхождения в молоке и сушеный хвост пустынной крысы), и многое, многое другое. Лишь двое не вмешивались в общий треп.

— Приятно видеть человека, который знает солдатский фольклор. Андрей!

— Джимми!

— Давно в Уолфиш-Бее?

— Вторая неделя. С делами отстрелялся — и сразу на Землю.

— Послушай, Джим, а ты, случаем, не астрофизик?

— Он самый.

— Я тоже. Горная станция?

— Так точно.

— Церион-4?

— Нет, Пенелопа-2.

— Жаль. Я подумал — соседи.

Помолчали.

— Хорошо тут все-таки…

— В отпуске везде хорошо. — Джимми приподнялся, сел, обхватив руками колени. — Кстати, твой заключительный удар там, в бассейне… Кажется, старая мексиканская школа?

— Нет, это из кэндо. А впрочем, какие уж там под водой школы? Акулы в этом не разбираются…

Между тем общий разговор окончательно сконцентрировался на спортивных проблемах. Ничего удивительного — в год розыгрыша Кубка Галактики футбол снова вошел в моду, опередив и бесконечный чемпионат по шахматам, и большие гонки Лютеция — Новый Дакар. В этом сезоне новобатумский «Реал» рвался вперед, как торпеда, быстро наращивая шансы стать новым, сто двадцать шестым членом клуба «Бессмертных команд Вселенной».

— А все-таки «Реал» — не команда! — прислушавшись к возгласам, убежденно заявил Джимми.

— Или я с этим спорю? — возмутился Андрей. — Если бы не чехарда с тренерами, наш «Черноморец»…

— Именно так, — глубокомысленно кивнул Джимми, — у нас в «Челесте» тоже с этим проблема.

— Ничего, мы еще встретимся в финале, Джимми!

— А как иначе, Андрэ!

И они обменялись значками болельщиков. На футболке Джима заблестел бело-голубой значок «Черноморца», а шею Андрея украсила цепочка с золотисто-алой эмблемой «Челесты», выполненной нарочито грубовато.

— Береги… — Джимми поправил медальон. — Сам делал.

Откуда-то сверху обрушилась гитара.

— Не отлынивайте, артисты! Твоя очередь, Джи-Джи!

Солнечный луч прыгал по лакированным, игриво выгнутым бокам «Кремоны». Джимми подкрутил колки.

— Песня бушмена Хендрика. Не возражаете?

Когда нам умереть наступает срок, Приходит ветер, чтобы нас смести.

Он взметает пыль и гонит песок, Чтоб навеки стереть следы наших ног.

Чтобы наши следы унесли с земли — Со всех дорог, где мы в жизни шли.

Джимми замолчал, но песня не оборвалась. Сидящие подхватили ее, и светловолосому гитаристу не оставалось ничего иного, как подыгрывать поющим.

Потому что, останься нестертый след, Выходило бы так, что нам смерти нет, И поэтому ветер в назначенный срок Сметает с земли следы наших ног…

note 2

Незаметно подплыл искрящийся на солнце информационный шар и, деликатно откашлявшись, сообщил: «Джеймс Патрик О'Хара! Вас ожидает переговорная кабина девятнадцать. Аршакуни Андрей Мирославович! Вас ожидает переговорная кабина двадцать два. Спасибо за внимание».