За краем земли и неба - Буторин Андрей Русланович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Теперь он просто обязан был доказать, что говорил правду! Доказать всем, а в первую очередь – себе. Доказать или умереть. Другого выхода не было.
Если земля не бесконечна, если она имеет край, как вещал он ученикам, – то он дойдет до этого края. Или умрет. Вот и все. Очень просто. Было бы просто, если б не Хепсу! Парень поверил ему сразу и даже после отлучения Ачаду от преподавания не оставил своего Учителя. Это было приятно, от этого – слезный ком в горле, но… Эх, надо было уйти тихо, во время сна! Зачем было становиться в позу, кричать с новостной башни на все селение о походе за истиной? Хотел таким образом хоть частично смыть позор унижения? А получил обузу, ответственность за чужую жизнь… И почему он не прогнал мальчишку сразу? Надо было поступиться дурацкими принципами: накричать – грубо, непотребно, злобно, даже ударить!.. Пусть бы последний ученик разочаровался в Учителе, зато остался бы жив!
Ачаду поймал себя на том, что непроизвольно поглаживает маленький круглый камешек, висевший на груди на тонком кожаном ремешке. Прозрачный как вода камень, оправленный желтым металлом, неожиданно дал ему старейшина перед самым уходом Ачаду из селения. Протянул подарок спустившемуся с новостной башни Учителю: «Возьми, он поможет тебе в пути. Повесь на шею и никогда не снимай!» Странно. Ведь старейшина являлся зачинщиком травли против Ачаду… Может, его затерзала совесть? Вряд ли. И все же Учитель не отказался от подарка. Молча взял и повесил на шею. Теперь он и сам удивлялся, почему поступил именно так.
Для сна путники сделали остановку, когда гряда холмов превратилась в тонкую цепочку подернутых дымкой бусинок. Эта цепочка вытянулась поперек всей видимой бесконечности – из тумана в туман. Правда, Ачаду верил, что там, по обе стороны далекого тумана, бесконечность все же имеет границы. Хотя нет, бесконечность не может иметь границ, она продолжается дальше, в безбрежном озере, но границы есть у земли. У этой земли…
Хорошо, что Ачаду не осмелился поделиться ни с кем еще одним измышлением. На это он все же не сумел решиться… Данное измышление повергало в трепет даже его самого; неизвестно, что бы с ним стало, поделись он этим с учениками!..
Когда к нему впервые пришла эта идея, Ачаду чуть было сам не поверил в собственное безумие! Но потом, размышляя еще и еще, идея, хоть и казавшаяся все еще нелепой, уже не так пугала его. Но он все равно запретил себе оглашать это измышление. Сейчас же, растянувшись на тонкой подстилке, сквозь ткань которой острые камешки досаждали телу и мешали заснуть, Ачаду вновь поднял запретную идею с самого дна сознания и стал в который раз прокручивать ее в голове.
Идея состояла в следующем. Если земля имеет границы и лежит в бесконечном озере подобно острову, почему бы в этом озере не быть и другим островам? Мало того, в бесконечности их и должно быть бесконечное количество! А раз так, то почему бы на этих островах не жить другим людям? Или даже не людям в полном смысле этого слова, но существам, обладающим разумом? Напротив, было бы удивительно, если бы земля оказалась единственным островком в бесконечности… У бесконечности не может быть исключений!
Хуже получалось с другим измышлением. Почему его теория хорошо ложится на плоскость, но никак не согласуется с объемом? Ведь он допускает наличие бесконечных земель только в двух измерениях! Но, по его же теории, бесконечное озеро в то же время и бездонное, то есть бесконечность простирается и вниз. То же можно смело утверждать и о небе. Но это-то как раз и становится главным противоречием, не позволяющем бесконечным землям находиться также внизу и вверху… Ведь если озеро бесконечно продолжается вниз, там не может начинаться другое небо над другим озером, равно как и в бесконечном небе сверху не может по определению найтись места иному озеру под иным небом! Ачаду невольно стал всматриваться в бесконечно высокое светло-серое небо, словно выискивая в нем новое бесконечное озеро под еще одним бесконечным небом над очередным бесконечным озером…
Закружив себе голову вложенными друг в друга бесконечностями, Ачаду не заметил, как заснул.
Всю вторую бессонницу искатели края земли прошагали молча. Теперь уже и холмы утонули в дымке. Вокруг была все та же каменистая пустыня. Теперь Хепсу был почти уверен, что Учитель ошибся, и как раз именно эта пустыня, а не какое-то озеро, и является бесконечной, а уже на ней и лежит конечная, окруженная цепью холмов земля. Но сказать о своей догадке Учителю он так и не решился.
Последние, уже начинающие попахивать тушки розаликов они доели в первую половину бессонницы – хранить их дальше становилось бессмысленным и даже опасным, ведь даже костра в этом царстве камней и пыли развести было не на чем, а отравиться тухлыми сырыми розаликами было раз плюнуть!
Во вторую половину бессонницы, как и предсказывал ранее Ачаду, у Хепсу закончилась вода. Сначала он не подал виду, что расстроился, но утомительное шагание по каменистой пыльной равнине отнюдь не являлось панацеей от жажды. Скорее, напротив. Хепсу хотел пить все сильнее и сильнее. Скоро уже чувство, близкое к панике, посетило его мозг. Хепсу понял, что даже еще одной бессонницы он не протянет без воды! Что делать? Попросить у Ачаду? Нет! Лучше смерть! Да Учитель и сам прикладывается к фляге все реже и реже, бережет последние глотки… Повернуть назад? Но до зеленой долины две бессонницы пути! Он точно не пройдет их, лишь покажет Учителю свою слабость, но все равно погибнет. Смерть – и так, и так. Но лучше уж умереть достойно!
К счастью, Учитель наконец остановился и объявил время сна. Во сне хоть не хочется пить…
Хепсу заснул сразу, упав на землю даже без подстилки. Во сне он увидел бесконечное озеро и стал жадно пить из него, встав на четвереньки.
Проснулся мальчик оттого, что рот его наполнился влагой. Хепсу машинально сглотнул. Теплая вода показалась ему вкуснейшим из напитков, которые он пробовал ранее. Хепсу открыл глаза. Над собой он увидел светлый нимб волос Учителя. Тот, заметив, что мальчик проснулся, убрал в мешок флягу и, как показалось Хепсу, смутился.
– Ты сильно стонал во сне, – сказал Ачаду, – просил пить… Сможешь подняться?
Хепсу прислушался к своему телу. Ничего не болело, но даже пошевелить рукой оказалось трудно. Организм протестовал от одной мысли, что нужно подниматься и куда-то идти.
– Мы спали так мало, – с мольбой посмотрел на Учителя мальчик. – Можно, я посплю еще немного?
Ачаду покачал головой:
– Ты спал очень долго. Я боялся, что ты уже не проснешься. Надо вставать и идти. Если ты не сможешь… мне придется идти одному.
Хепсу зажмурился, словно ожидая боли, и подтянул к животу колени. Перевалился на бок, с большим трудом встал на четвереньки. Сделав несколько глубоких вдохов, со стоном выпрямился, все еще стоя на коленях. Ачаду молча протянул руку. Хепсу ухватился за нее обеими ладонями, и Учитель поднял мальчика на ноги. Того немилосердно шатало. Камни кружились перед глазами и плыли по серой пыли, подобно рыбацким лодкам из выделанных шкур по озерной глади.
– Сможешь идти? – нахмурил черные брови Учитель.
– Смогу… – прошептал Хепсу. Но Ачаду, посмотрев на мальчика, нахмурился еще больше. Не вынимая руки из ладоней ученика, свободной рукой он полез в мешок и снова достал флягу. Встряхнул ее, прислушиваясь. В деревянной емкости, обтянутой кожей, еле слышно булькнуло.
– Здесь один глоток, – протянул флягу Учитель. – Пей и пошли. Или оставайся. Но тогда ты умрешь.
– Если пойду, я тоже умру, – отвел глаза от фляги Хепсу.
– Наверно, да. Но у тебя будет шанс дойти до озера и напиться.
– Нет никакого озера! – наконец осмелился мальчик озвучить свое измышление. – Вместо озера – эта пустыня! Она бесконечна… Нам никуда не дойти.
Хепсу ожидал, что Учитель рассердится. Но тот лишь усмехнулся.
– Оглянись назад. – Мальчик послушно повернул голову. – Теперь посмотри вперед. Внимательно. Видишь какую-нибудь разницу?
