Имаджика. Примирение - Баркер Клайв (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Но тело ее не желало повиноваться. Оно было измождено, охвачено болью и дрожью. В ее груди пылало два пожара — по одному в каждом легком. Чьи-то невидимые пальцы изрезали ей бритвой пятки. Однако она не позволила себе замедлить бег до тех пор, пока не покинула улицы театров и борделей и не оказалась в месте, которое вполне могло бы послужить декорацией для какой-нибудь трагедии Плутеро Квексоса. Это был круг диаметром ярдов в сто, обнесенный высокой стеной из гладкого черного камня. Над стеной виднелись трепетавшие, словно светлячки, языки пожирающего город пламени, которые освещали наклонную, вымощенную камнем дорожку, ведущую к отверстию в центре круга. Она могла только догадываться о его предназначении. Был ли это вход в тайный подземный мир под городом или колодец? Повсюду лежали цветы, лепестки которых успели опасть и загнить. Из-за этого камни под ногами были скользкими, и ей приходилось продвигаться вперед с осторожностью. В душе ее росло подозрение, что если это и колодец, то вода его отравлена. На камнях были нацарапаны имена, фамилии, даты жизни и смерти, краткие надписи и даже неумелые рисунки. Чем ближе к центру она подходила, тем больше их становилось, а некоторые были высечены даже на внутренних стенках колодца руками людей, которые были настолько храбрыми или отчаявшимися, что не испугались возможного падения.
Хотя отверстие вызывало то же желание, что и край утеса, приглашая подойти и заглянуть в его глубины, она поборола искушение и остановилась, не дойдя до него один-два ярда. В воздухе стоял тошнотворный, хотя и не очень сильный запах. То ли колодец давно не использовался по назначению, то ли его обитатели слишком далеко внизу.
Удовлетворив любопытство, она огляделась вокруг в поисках наилучшего выхода. Выходов было восемь-девять, считая сам колодец, — и сначала она оказалась на улице, параллельной той, по которой пришла сюда. Улица была темной и дымной, и Юдит собралась уже было отправиться по ней, но заметила вдалеке обширные завалы. Она двинулась к следующему выходу, но и там улица была заблокирована, а в нескольких местах горели груды деревянных обломков. В тот момент, когда она направилась к третьим воротам, за спиной у нее раздался голос Дауда. Она обернулась. Он стоял по другую сторону колодца, слегка склонив голову набок с выражением напускной строгости, словно отец, который столкнулся с ребенком, прогуливающим школу.
— Ну разве я тебя не предупреждал? — сказал он. — Я знаю эти улицы…
— Я это уже слышала.
— Не так уж и плохо, что ты пришла сюда, — сказал он, направляясь к ней ленивой походкой. — Это сэкономит мне одного жучка.
— Почему ты желаешь мне зла? — спросила она.
— Я могу задать тебе тот же самый вопрос, — сказал он, — Ведь правда? Тебе нравится, когда мне бывает больно. А еще больше ты была бы рада причинять эту боль своею собственной рукой. Признаешь это?
— Признаю.
— Ну вот. Что ж, разве плохой из меня исповедник? А ведь это только начало. У тебя есть какие-то тайны, о существовании которых я даже не подозревал. — С этими словами он поднял руку и очертил в воздухе круг, — Теперь я начинаю понимать совершенство всей этой истории. Круг замыкается, и все возвращается к тому, с чего начиналось. А именно — к ней. Или к тебе, что одно и то же.
— Мы близнецы? — спросила Юдит. — В этом дело?
— Это вовсе не так банально, дорогуша. И далеко не так естественно. Я оскорбил тебя, назвав тенью. Ты — гораздо более удивительное существо. Ты… — Он запнулся, — …Нет, подожди-ка. Это несправедливо. Я рассказываю тебе все, что знаю, и ничего не получаю взамен.
— А я ничего и не знаю, — сказала Юдит. — Но хочу знать.
Дауд остановился и подобрал цветок — один из немногих, до сих пор не увядший.
— Но то, что известно Кезуар, знаешь и ты, — сказал он. — Во всяком случае, в чем была причина неудачи.
— Неудачи чего?
— Примирения. Ты была там. Конечно, я знаю, ты считаешь себя невинным наблюдателем, но никто из тех, кто был замешан в это, — слышишь, никто! — не может быть назван невиновным. Ни Эстабрук, ни Годольфин, ни Миляга со своим мистифом. Списки их грехов такие же длинные, как их руки.
— И ты? — спросила она.
— Ну нет, со мной другая история, — вздохнул он, нюхая цветок. — Я принадлежу к актерской братии. Я подделываю восторги. Мне нравится изменять мир, но цель для меня — развлечение. А вы, вы — любовники… — он произнес это слово с особенным презрением, — …которым абсолютно наплевать на мир, когда вас обуревает страсть. Вы и есть те, кто сжигает города и рассеивает народы. Вы — основная движущая сила трагедии, но в большинстве случаев вы об этом даже не подозреваете. Так что же делать представителю актерского племени, если он хочет, чтобы его принимали всерьез? Я тебе объясню. Он должен научиться так хорошо подделывать чувства, чтобы ему позволили сойти со сцены в реальный мир. Для того чтобы оказаться на том месте, которое я занимаю сейчас, мне потребовалось много репетиций, поверь. Знаешь, я начинал с малого. С очень малого. Вестник. Копьеносец. Однажды я сводничал для Незримого, но это была роль на одну ночь. А потом снова пришлось обслуживать любовников…
— Вроде Оскара?
— Вроде Оскара.
— Ты ненавидел его, не правда ли?
— Нет, мне просто надоели — и он, и вся его семья. Он был так похож на своего отца и на отца своего отца, и так далее, вплоть до чокнутого Джошуа. Мной овладело нетерпение. Я знал, что жизнь в конце концов опишет круг и у меня появится шанс, но я так устал ждать и иногда позволял себе это демонстрировать.
— И ты устроил заговор.
— Ну разумеется. Мне хотелось подтолкнуть события к моменту моего… освобождения. Все было рассчитано. Но ты же понимаешь, таков уж я есть: артист с душой бухгалтера.
— Это ты нанял Пая, чтобы убить меня?
— Без всякого умысла, — сказал Дауд. — Я привел в движение кое-какие рычаги, но никогда не думал, что у этого будут такие далеко идущие последствия. Я даже не знал, что мистиф жив. Но когда события закрутились, я стал понимать, какая предопределенность заключена в их ходе. Сначала появление Пая. Потом вы встречаетесь с Годольфином и сходите с ума от одного только вида друг друга. Все это было предрешено. Собственно говоря, для этого ты и появилась на свет. Кстати, ты скучаешь по нему? Скажи правду.
— Я едва ли хоть раз о нем подумала, — ответила она, удивляясь тому, что это действительно так.
— С глаз долой — из сердца вон, так? Ах, как я рад, что не могу испытывать любви. Какие несчастья она с собой несет. Какие ужасные несчастья. — Он выдержал задумчивую паузу. — Знаешь, это очень похоже на то, как было в тот раз. Любовники тоскуют, миры содрогаются. Конечно, в тот раз я был всего лишь копьеносцем. Теперь я претендую на роль принца.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что я была рождена для Годольфина? Я вообще не знаю, как и где я родилась.
— Думаю, настало время тебе напомнить, — сказал Дауд, отбрасывая цветок в сторону и подходя к ней поближе. — Хотя эти ритуалы перехода не так-то легки, дорогуша, так что мужайся. По крайней мере, место мы выбрали хорошее. Можем поболтать ногами, сидя на краешке, и поговорить о том, как ты появилась в этом мире.
— Ну нет, — сказала она. — К этой дыре я не подойду.
— Думаешь, я хочу убить тебя? — сказал он. — Нет. Я просто хочу освободить тебя от тяжелой ноши некоторых воспоминаний. Ведь я прошу не так много, разве нет? Будь справедливой. Я приоткрыл перед тобой сердце. Теперь ты открой мне свое. — Он взял ее за запястья. — Отказываться бесполезно, — сказал он и повел ее к краю колодца.
В первый раз она не осмелилась подойти так близко, и теперь у нее закружилась голова. Хотя она и проклинала его за то, что у него достаточно силы, чтобы притащить ее сюда, все же она была отчасти рада, что у него такая крепкая хватка.
— Хочешь присесть? — спросил он. Она покачала головой. — Как тебе будет угодно, — продолжал он. — Так больше шансов упасть, но я уважаю твой выбор. Ты стала очень самостоятельной женщиной, дорогуша, я это заметил. Вначале ты была довольно податливой. Разумеется, тебя ведь приучили быть такой.
