Лики зазеркалья - "Kagami" (книги онлайн полные txt) 📗
А про фигуру и говорить не стоит. При росте 160 см я вешу 82 килограмма. Вы думаете, я толстая? Ни фига. Ни грамма жира. Костяк такой. Плечи, как у молотобойца, плавно перетекают в почти отсутствующую талию и такой же ширины задницу. Грудь нормального третьего размера просто теряется на фоне бочкообразной грудной клетки. К тому же ноги у меня короткие. А еще я совершенно неспортивная. Я плохо бегаю, не способна удержать равновесие на велосипеде, а плавать вообще не умею. Я воды боюсь. Ну, не то, чтобы воды, но в детстве, единственный раз попав на море, так испугалась открытого водного пространства, что матери пришлось срочным порядком увозить меня домой. С тех пор даже бассейн вызывает у меня легкую дрожь. А вот реки я люблю. Если они не широкие.
Кого-то еще удивляет, что я в 29 лет девственница? Вот видите! А вы еще сомневались на счет рода моей ночной деятельности. Нет, вот только не надо думать, что я в своей закомплексованности не желаю себе нормальной личной, или хотя бы сексуальной жизни. Конечно, желаю. Я даже делала попытки… ну, не попытки… ну, одну… и вообще, не я, а Иринка… Но ведь было! Да еще как! О-о! Это поэма! Об этом отдельно надо рассказывать.
Все началось с девичника перед иринкиной свадьбой. О чем говорят на таком девичнике порядочные девушки? Порядочные, я сказала! Хотя, ладно, уговорили. Ну, грех же не обсудить принца на белом "Мерседесе"! Во всех аспектах. Интересная такая дискуссия вышла. Вот только я в ней, как вы сами понимаете, особого участия не принимала. И народ это заметил. Народ-то, еще ладно. А вот Иринка… В общем, Иринка тоже заметила. И нахмурилась. А это первый признак того, что она начала мозговой штурм. О, горе мне!
Но тогда она, слава Богу, промолчала.
Потом была свадьба, молодожены уехали в свадебное путешествие, и я Иринку не видела больше месяца. О ее хмуром взгляде на той вечеринке я и думать забыла и полностью расслабилась по поводу своей неосведомленности в некоторых вопросах.
Напрасно. Иринка вернулась полная грандиозных планов по моему сексуальному воспитанию. И вообще, после того, как ее личная жизнь состоялась, ее обуревали идеи организовать счастье всех и каждого. И начать она, разумеется, решила с меня. Любимый такой подопытный кролик, как ни как.
По поводу личного счастья я уперлась ногами, руками и всеми прочими габаритными частями тела. Иринка почесала в затылке и согласилась, что это действительно мое личное дело, да и вообще на меня не угодишь. Но вопрос о сексуальном воспитании оставался открытым. Двадцать первый век на дворе, елки-палки! А мне тогда было двадцать шесть. Спорить я не посмела.
Но, увы, даже Иринке не удалось отыскать в моей внешности хоть каких-то достоинств, которые сподвигли бы некоего рыцаря добиваться столь… м-м… ну, просто, дамы.
Решение, как всегда, оказалось простым и не оригинальным. Собственно, все и так знают, что иногда бывает мало водки. Ну, эту проблему устранить нам было по силам. Водки Иринка купила много. Не знаю, что двигало мной, когда я отправлялась на эту авантюру. Любопытство? Желание избавиться хоть от одного комплекса? Неспособность сопротивляться натиску любимой подруги? А может быть, все вместе?
Но я пошла. Как баран на убой. И я заранее чувствовала, что ничего из этого не выйдет. Но подружка обиделась бы, и не пойти я не смогла.
К моему вящему облегчению дверь открыла сама Иринка.
— Пс-с-с! — она приставила палец к губам, — Пошли на кухню.
Я послушно последовала за ней.
— Ешь! — потребовала она, протягивай мне тарелку, — Давай, давай. Мы с мужем этим уже подкрепились.
Господи, я и забыла, что тут еще и ее муж! Ужас какой!
В пиале что-то плавало в толстом слое жира.
— Что это, — спросила я с сомнением, принюхиваясь к изумительному аромату.
— Мусака. Ешь давай. После такого количества жира ты не опьянеешь. А нашего гостя мы этим угощать не стали, — хихикнула она.
— Э-э-э?
— Что-то не ясно?
Нет, с ней невозможно спорить. А готовит она божественно. Я сама не заметила, как все уничтожила.
— Вкусно?
— Оф-фигительно!
— Ну и славно. Ладно, пошли знакомиться.
Клиент был готов. Лишенный праздника чревоугодия на примере греческой кухни в иринкином исполнении, он уже успел продемонстрировать, что перепить Алекса не способен. И ЭТО все мне?! И иде они ТАКОЕ надыбали?! М-дя! Постаралась Иринка! Впрочем, полагаю, ОН спустился с какого-то пуританского Олимпа или с Северного полюса.
Сначала ОН, разумеется, отреагировал на Иринку. А как же иначе-то?! Я была удостоена косого взгляда. Но Алекс представил нас лишь после того, как сгреб супругу собственническим жестом.
А потом мы стали пить водку.
Вы когда-нибудь пробовали пить и не пьянеть? Грустно, правда? Но, когда из четверых не пьянеют трое, это уже подстава. А, собственно, подставой это и было.
Конечно, совсем не пьянеть у нас не вышло. В какой-то момент повело. Не помню, когда испарились из комнаты Иринка с Алексом, а я оказалась на диване рядом с этим небожителем. Легкая водочная анестезия не давала мне запаниковать.
Небожитель точно был либо совсем уже в зюзю, либо с какой-то запредельной станции, где суровые полярники годами не видят женщин. Моя внешность, кажется, перестала его волновать. Да здравствует народная мудрость!
Мы еще выпили и даже попытались побеседовать о каких-то высоких материях. Свет в комнате был приглушен, небожитель пьян, а диван узок. И ничего удивительного, что его рука оказалась у меня на плече, а свою последнюю тираду с потугой на интеллектуальность он говорил прямо в мои губы. Я не отстранилась. Я была тверда в своем решении не подвести Иринку. Все нормально. Все правильно, даже когда его рука сползла с моего плеча на спину, куда-то в район застежки от лифчика, в то время, как вторая, поднималась от талии все выше. Губы уже перестали что-то шептать и… М-м-м… Кажется, это начинало мне даже нравиться. Я уже ощущала не только его губы, но и горячее тело, и откидывалась все дальше, поддерживаемая одной твердой рукой и подталкиваемая другой. О-о-о-о!….
…А-а-а-а!….
Утро я встретила в больнице. Алекс и Иринка так и не сознались, кого из них угораздило оставить на диване хрупкий хрустальный бокал. Лежа на пузе с повязками на спине и слушая иринкины причитания, я тихо наливалась… хохотом.
Так что, то, что я способна смеяться над своей жизнью, пускай вас тоже не удивляет. Свою некрасивость я оплакала еще в переходном возрасте и не то, чтобы смирилась, а просто приняла себя такой, какая я есть. Тем более, что закон компенсации в мире все-таки действует. Просто не надо понимать его буквально: если блондинка — значит дура, если уродина — гений. Жизнь куда более многогранна.
Иринка — блондинка, красавица, редкая умница, удачлива и в работе и в личной жизни. За своих близких она любого порвет на тряпочки, но совершенно не способна добиваться чего-то для себя лично, впечатлительна и подвержена таким всеобъемлющим депрессиям, что не будь вокруг нее столько любящих ее людей, склонность к суициду давно могла найти свое воплощение. А все дело в том, что Иринке на фиг не нужна ни ее модельная внешность, ни карьера. Ее истинное призвание в том, чтобы быть женой и матерью, и я рада, что она себя, наконец, реализовала.
Со мной еще интересней. Да, я, можно сказать, уродина и бездарна. Но свою единственную депрессию я пережила в далеком пубертате и имела она чисто гормональное происхождение, что в 13 лет вполне логично. Может все дело в том, что мне повезло тогда подружиться с Иринкой. А началась наша дружба, как это часто бывает, с подлости.
Я уже говорила, что у меня была Великая Неразделенная Любовь. Мальчик на два класса старше стал слишком уж часто появляться в нашем поле зрения. Хорошенький такой мальчик с вполне томной романтичной внешностью в гарольдовском стиле. Разумеется, не из-за меня. И я это прекрасно понимала. Я, может, и бездарна, но не идиотка. Само собой, целью его навязчивого мелькания было привлечь внимание Ирочки. Пару недель я грустно вздыхала и тоже старательно мелькала перед ним. Получалось плохо. С Ирой мы хоть и учились в одном классе, но особо не дружили и сладкой парочкой на переменах не дефилировали, а таскаться за ней тенью мне казалось слишком уж унизительным. Но другого выхода просто не было. И от этого своего унижения, да еще от невнимания ко мне предмета моих девичьих грез я начала Иринку тихо ненавидеть. Уж не знаю, что меня больше возмущало: то, что этот самый предмет вообще никак на меня не реагирует, или то, что Ира в упор его не видит. А она не видела. Как-то раз я сама наблюдала, как он к ней обратился и получил в ответ такой прошлогодний взгляд, словно с ней заговорил, не человек, а таракан с грязной кухни.
