Скорбь Гвиннеда - Куртц Кэтрин Ирен (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Он знал, что спит и видит сон, но не мог заставить себя пробудиться. Ни разу за последние две недели, с тех пор как начались эти кошмары, ему это не удавалось. Сновидения, подпитываясь воспоминаниями, от разу к разу становились все сильнее и ярче. И даже когда он пытался дремать днем, сны все равно приходили, душераздирающе реальные, как и ночью.
В видениях всегда были сумерки — сумерки того самого дня, две недели назад, когда во дворе Долбана наконец погасли костры. Отсюда, с вершины холма над аббатством, где наблюдал за происходящим застывший от ужаса Кверон, теперь можно было бы вообразить, будто ничего особенного и не случилось вовсе — ибо солдаты не тронули ни здания, ни постройки.
Но они не пощадили братию. И именно в этом была причина ссоры между Квероном и его юным спутником. Первые языки пламени уже взметнулись к небесам, когда они с Реваном взобрались на вершину холма, преследуя распаленных виллимитов.
Спускаясь по склону, те вразнобой затянули какой-то воинственный гимн, на все лады проклиная магию и призывая гнев Господень на нечестивцев-Дерини. Тогда как во дворе…
— Господи Иисусе, что они делают? — задохнулся Кверон, падая в снег на колени — по крайней мере, у него хватило здравого смысла не закричать в полный голос.
Ибо солдаты там, внизу, похоже, приняли песнопения виллимитов как руководство к действию. Во дворе в землю вбили несколько дюжин кольев, к которым теперь привязывали мужчин и женщин в окровавленных серых рясах, — и солдаты принялись избивать их бичами, с легкостью вспарывавшими одежду… и человеческую плоть. Кверон не верил собственным глазам, ведь он был аббатом у этих несчастных — в Ордене, который сам и создал, дабы почтить память святого Камбера. И лишь благодаря случайной удаче он сам не оказался там, среди этих людей, на третий день после Рождества 917 года, в праздник, так подходяще именуемый Днем Святых Невинных. Но он понял это лишь много позже…
Тем временем, солдаты пустили в ход ножи и щипцы, проливая реки крови; по счастью, Кверон был слишком далеко, чтобы видеть все подробности.
Но достаточно близко, чтобы понять, что происходит, когда к подножьям столбов стали сваливать вязанки хвороста. Часть из них тут же подпалили, и отчаянные крики наполнили округу, далеко разносясь в холодном зимнем воздухе.
— Боже, это невозможно, — всхлипывал Кверон. — Реван, мы должны остановить этот кошмар!
Но молодой человек, не Дерини, необученный, и даже не благородного происхождения, лишь покачал головой в ответ, ибо здравый смысл, который часто утрачивают люди более образованные, говорил, что вдвоем они здесь совершенно бессильны.
— Мы ничем не сможем им помочь, сударь, — прошептал Реван. — Если мы пойдем туда, то только зря жизни положим. Вы, может, и хотите умереть, но на мне долг перед лордом Райсом и леди Ивейн. Ради них я готов всю кровь отдать, но не думаю, что они бы велели мне сделать это здесь, в Долбане.
Кверон, однако, не желал его слушать, ибо нечто сродни безумию охватило его при виде бесчинств, творящихся внизу.
— Я могу помочь! — шептал он. — Я испепелю их магией! Я дам им отведать гнева святого Камбера, из рук его слуги. Магия способна…
— Ну примените вы магию против них, и что тогда? — возразил Реван, хватая аббата за рукав и притягивая к себе. — Разве вы не понимаете, что тогда вы сделаете именно то, о чем твердят регенты? В чем они обвиняют Дерини?.. Вы этого хотите?
— Да как ты смеешь указывать мне? — рявкнул Кверон ледяным голосом. — Руки прочь от меня, Реван, и отойди с дороги. Ну же!
Молодой человек без лишних слов повиновался, словно испугавшись. Но когда Кверон взмахнул руками, готовясь сотворить магическое заклятье, Реван поднял деревянный посох, который до сих пор держал под мышкой, и ловко огрел им Кверона, словно дубинкой, как раз за левым ухом. В глазах у аббата помутилось, и он беззвучно рухнул в снег, так что голос Ревана донесся до него словно из невообразимой дали.
— Простите, сударь, но это глупо — так жертвовать своей жизнью! — прошептал юноша, роясь в вещах Кверона в поисках целительских снадобий. — Гавриилит вы или нет, но я вам этого не позволю.
На этом спор и завершился. Благодаря успокоительному средству, что Реван дал ему с талым снегом, Кверон хоть и оставался в сознании, но был не в силах оказывать сопротивление. Тогда-то впервые к нему и пришли видения он видел, как мучают и убивают его собратьев; красок и жизни этому кошмару добавляли крики, доносившиеся из аббатства.
Постепенно удлинялись зимние тени… Через какое-то время душераздирающие вопли затихли, и слышалось лишь потрескивание сучьев в кострах, потом смолкло и оно, сменившись шелестом ветра и шепотом падающего снега, милосердно прикрывшего ужасное зрелище.
Сейчас ветер тоже завывал где-то снаружи, и Кверон, ворочаясь в стогу, едва слышно застонал. Он вновь попытался вырваться из цепких когтей кошмара, но тот крепко держал свою жертву. Он даже захныкал, словно ребенок, когда ужасный сон вновь увлек его в свои глубины, заставляя вспоминать то, что он узнал от Ревана, когда очнулся под вечер, на холме у аббатства.
— Все кончено, — произнес Реван негромко, тяжело опираясь на свой посох и озирая мир вокруг, подобно новоявленному Иоанну Крестителю. Кверон неожиданно поймал себя на мысли, что ничего не понимает в происходящем.
— Верно, это кажется нелепым, — согласился Реван, так, словно читал мысли аббата — хотя Целитель был уверен, что это невозможно. — Какой смысл, какой хотя бы намек на правосудие может быть в том, чтобы замучить до смерти шестьдесят мужчин и женщин, лишь за то, что они поклонялись памяти человека, которого считали святым?
— И все же они сделали это, и именно по этой причине, — прошептал Кверон, и в глазах его вновь помутилось при виде почерневших столбов во дворе и солдат, что невозмутимо расхаживали между ними.
— Именно так. — Реван обернулся и в упор взглянул на аббата. — Пока вы спали, я говорил кое с кем из моих «братьев» — виллимитов. А они, в свою очередь, разговаривали с солдатами внизу. Судя по всему, приказ исходил от собрания епископов в Рамосе. Впрочем, вы сами можете узнать все подробности. Давайте, я не боюсь.
Реван, и правда, не испытывал страха, хотя любой другой на его месте испугался бы, ведь он напал на Дерини! Кверон легонько коснулся запястья молодого человека и, сосредоточившись, поразился его безоглядному доверию. Хотя в этот миг Реван, даже если бы пожелал, не смог бы воспротивиться ментальному вторжению, считывать податливый разум всегда было легче.
Впрочем, Кверон быстро забыл свое удивление, когда узнал основное: что сам святой покровитель аббатства оказался невольно повинен в сегодняшней катастрофе. Ибо люди, что пришли к власти в Гвиннеде, регенты двенадцатилетнего короля Алроя, первым делом поспешили объявить, что покровитель Долбанского аббатства, Дерини Камбер — вовсе не святой, а еретик и предатель… именно тогда судьба обители была решена.
Отныне имя Камбера Мак-Рори было запрещено произносить в Гвиннеде, под страхом ужасающей кары. На первый раз виновного ожидало публичное бичевание, на второй раз — ему вырывали язык… отсюда ножи и щипцы в руках солдат, виденные Квероном. На третий же раз преступника ожидала казнь как худшего из еретиков.
Несчастные служители святого Камбера в Долбане никак не могли знать, что нарушают закон — впрочем, если бы и знали, это бы их не остановило, ибо их вера в своего святого покровителя была тверда и не знала сомнений вот уже десять лет. Эдикт, отменявший канонизацию Камбера и грозивший наказаниями за нарушение указа, был провозглашен лишь накануне, за много миль от аббатства, в Рамосе. Враги и не собирались предупреждать их заранее.
Епископские солдаты немедленно устремились в обитель и стали захватывать пленных.
Несчастным, без сомнения, зачитали эдикт, начиная бичевания, и те успели в полной мере осознать грозившие им ужасы, когда палачи взялись за ножи и щипцы. Безъязыкие, осужденные не в силах были даже молить о пощаде, отречься или покаяться, когда солдаты принялись подносить вязанки хвороста к столбам и поджигать костры факелами.
