Радужная Нить - Уэно Асия (читать книги без регистрации .txt) 📗
— Господин!
— А?
— Прибыли, говорю. То чуть из повозки не выпрыгиваете, как неблаговоспитанная девица, которую к милому везут. А то сидите, задумавшись, и не слышите.
Ещё бы. По пути в Зимнюю Резиденцию и носа не высунуть, при отце-то! Даром, что сам давно уже не придворный: порядки соблюдает почище Верховного Судьи. Порядки и приличия, будь они неладны!
Пока брат не занял высокое положение в обществе, а я не сменил его в прежней должности, мы безвылазно торчали в Центральной Столице Оваре. С тех самых пор, как мой знаменитый дед оставил двор, и отец покорно последовал за тестем. О более ранних временах у меня сохранились смутные воспоминания. Не удивительно, что сначала я обрадовался — дескать, мир повидаю. Да только из Озёрного Дворца мне и выхода нет, пока длится Тёмная Половина года, а с наступлением Светлой — опять в повозку, и на север, в Овару. Что в щёлочку да дырочку сумею рассмотреть, то и моё.
И как тут не тешить любопытство, когда есть хотя бы малые возможности его удовлетворить? Нет уж, сейчас обойдёмся без замшелых правил! И не Дзиро мне указывать.
Я пропустил его упрёк мимо ушей, поправил одежду и вышел наружу. Волы остановились у самых ворот двадцать пятого дома, и слуга уже вовсю гремел дверным кольцом. Ту-ка, ту-ка. Ну-ка, ну-ка…
Стучаться — удел прислуги, ибо занятие это зачастую долгое и крайне утомительное. Стучать, бренчать, колотить в ворота ногами… Ничего этого не понадобилось. Ворота отворились очень быстро и… сами.
Нет, с ума я не сошел! Что было, о том и говорю. Удивился я… и немного рассердился. В приличных домах принято встречать гостей более… по-человечески! То есть, посредством живых «человеков», из уважения. Впрочем, устои Хань — дело тёмное. Говорят, у их просветлённых и повозки по небу летали, так что живые ворота — обычное, должно быть, явление.
'Как вы к нам, так и мы к вам', - решил я и без полагающегося 'простите за вторжение', чего всё равно никто бы не услышал, прошествовал сквозь ворота, самодеятельно проявившие гостеприимность.
Которые в тот же миг захлопнулись, прямо перед носом у Дзиро.
— Кай-доно, как вы там?! — тотчас же послышался всполошённый крик со стороны улицы. Хороший он слуга, только суетится слишком. Будто я дитя малое и неразумное.
— Живой. — Я не стал добавлять «пока». — Оставайся на месте, и обязательно меня дождись!
— Ещё бы, господин, не сомневайтесь! Только… может, мне всё же… это… через заборчик-то перелезть?
Ну уж нет. Кости скрипят, а туда же!
— Не вздумай! Я сам. Жди меня у повозки.
Я постарался подпустить в голос немножко льда, как у отца, когда он мною недоволен.
— Ну, как знаете…
Оборвав пререкания, грозившие затянуться до вечера, я ещё раз наскоро огляделся, поправил края алого сокутая, [11] одёрнул рукава и медленно и чинно двинулся по усыпанной мелким гравием дорожке. К дому, скрытому небольшой рощицей.
Последняя выглядела до странности неухоженной. Если бы не тропинка, казавшаяся единственным напоминанием о том, что я зашёл сюда с улицы и нахожусь в частном владении, я мог бы решить, что боги перенесли меня в тропический лес на одном из южных островов. Если верить рассказам мореплавателей, он именно таков — лес, нетронутый человеком. Единственное, чего не наблюдалось, это следов крупных животных. А птицы и бабочки так и порхали, причем последние — прямо перед лицом, будто предупреждая о чём-то. Говорят, белые бабочки — души умерших, а цветные — живых: тех, кто сейчас спит, и чьи тела они временно покинули в поисках сладкого нектара грёз. Выдумка, конечно! Хотя и красивая. Интересно, откуда их столько до месяца Древа?
Путь оказался долгим. Разве флюгер виднелся не у самого забора? А здесь такой обширный сад, настоящий лес! Или тропинка петляет? Интересно, почему этот юноша Сано… нет, Кано… почему он даже не упомянул о деревьях? Я оглянулся назад. Мне почудилось, или среди буйной растительности совсем близко мелькнула арка ворот? Нет, назад не поверну, и не предлагайте!
Я прибавил шагу.
Шелест, словно недовольный вздох, прокатился среди листвы. Деревья расступились, и я оказался на небольшой площадке перед домом, с парочкой обомшелых валунов на «опушке леса», по обеим сторонам от тропинки. Если это сад камней, то какой-то неправильный. Впрочем, чего ждать от ханьца? Удивляться не приходится.
Дом оказался широким и невысоким, вполне обыкновенным, без чужеземных новшеств в постройке и украшениях. Ничем не запоминающийся, через ограду на такой дважды не взглянешь. Над крышей сияла бронзовая фигурка птицы Хоо. Слышал, что сами жители Срединной Страны называют её иначе — Фэн. Очень почтительно со стороны ханьца избрать покровителем жилища знак правящего клана. Я хмыкнул. Вездесущие птицы украшали и дом моих предков, но мы имели на это все основания.
Не успел я подойти к двери, как она распахнулась. А ведь паренёк был прав! Казалось, душа моя при виде столь утончённой красоты решила немедленно воспарить прямо в небо… или, по крайней мере, на крышу, к Хоо.
Нет, я не шучу: прелесть белоснежной кожи, лишённой малейшего изъяна и не требующей белил, тонких черт лица, чарующих тёмных глаз, изящно подведённых, и пышной, но при этом волосок к волоску уложенной причёски, поразила бы самое искушённое воображение. Волосы, длинные и чёрные, будто вороново перо, были подняты над головой и обёрнуты вокруг двух серебряных полусфер, закреплённых шпильками, откуда уже свободно ниспадали до пояса пышными, слегка вьющимися локонами. Это какой же длины они у неё на самом деле, если приходится укорачивать их подобным образом? При дворе женщины тоже укладывают волосы — сравнительно недавняя мода — но свободных концов не оставляют. А в провинции благородные девушки носят их распущенными во всю длину, согласно обычаю, или связывают сзади, у основания шеи, позволяя ниже струиться до самой земли.
Одета она была нарядно, не как служанка. Двенадцать слоёв утики [12] разных оттенков, от белого до голубого и снова белого, оттеняющего васильково-синюю накидку хосонаги, прекрасно сочетались с цветом волос и белизной кожи. Ничего лишнего, и невероятное изящество. Девушка — а красавица была ещё и очень молода — напоминала куклу, изготовленную лучшим из мастеров своего дела, самой жизнью. На ханьку она не походила. Такую можно принять и за благородную особу. Но синий цвет не пользуется успехом среди знати, слишком дёшево стоит краситель. А может, и по другим причинам. Какая разница? Не похожа эта девушка ни на простолюдинку, ни на чужестранку. Да ведь я сам и выдумал заморскую красавицу! Услышал о «ханьце со служанкой или женой» и сделал ошибочный вывод. Да где же этот невоспитанный иноземец раздобыл такую чудесную девушку? Неужели она его супруга? Хитэёми-но Кайдомару, твоё сердце разбито…
Девушка одарила меня жемчужной улыбкой, изысканно поклонилась и жестом пригласила в дом. В ответ я тоже улыбнулся. Боюсь, что глуповато.
Разувшись, я прошествовал в обширный зал. Обстановка соответствовала описаниям Кано, хотя стол был передвинут вплотную к стене, к тому самому ковру с тигром, что поразил воображение юноши. Цветов тоже не было, ни единого букетика. Впрочем, всё это удалось рассмотреть гораздо позже, поскольку с первых шагов моё внимание оказалось приковано к тому человеку, ради которого я, посланник Сына Пламени, проделал столь долгий путь.
Если девушка напоминала прелестную куклу, то ханец… Уроженец Срединной Страны, говорите? Да если бы он не склонил голову, приветствуя меня, я бы принял этого человека за божество! Но боги не кланяются смертным. Во всём же прочем…
Представьте, что перед вами чудесная картина, в которой каждая чёрточка подобна маленькому волшебству и таит в себе глубокий смысл. Любуешься и понимаешь: ничего прекраснее быть не может, малейшее изменение — и чудо исчезнет. Не важно, сколько трудился создатель: годами или сделал лишь несколько взмахов кистью. Потому что это — совершенство.
