Ведьмина река - Прозоров Александр Дмитриевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
«Проклятую» деревню ушкуй миновал, когда уже начинало смеркаться. Останавливаться здесь, понятно, корабельщики не стали – спустились на несколько верст, за три излучины, рискуя врезаться в темноте в плохо различимые берега. Или, точнее, корабль плыл по течению до тех пор, пока не наскочил сослепу на уже совершенно невидимый в ночи берег.
Впрочем, за аварию это происшествие никто не воспринял. Гребцы втянули весла, несколько корабельщиков выскочили с веревкой в кустарник, привязали ушкуй. Следом не торопясь, с припасами, стала выбираться остальная команда. Поднявшись на пологий склон, путники расстелили войлочные кошмы на траве, вместо подушек положили кто свернутый плащ, кто шапку, а кто и сапоги. Один из стариков, почти неразличимый в темноте, прошел по кругу, раздавая свежие пирожки. Так же, по кругу, проплыли и три крынки с пивом. Подкрепившись, путники стали укладываться, даже не потрудившись выставить стражу. Видимо, эти места и вправду считались совершенно безопасными.
Олег, раз уж его угораздило стать охранником, собрался было покараулить стоянку сам, но после ужина его неожиданно сморило, и проснулся он только перед рассветом, когда корабельщик, толкнув его в плечо, сунул в руку очередной пирожок. Сумерки были зябкими, пасмурными, явно намекающими на близость дождя. Видимо, поэтому, прежде чем отчалить, путники затянули часть палубы парусиной, оставив открытыми только две задние гребные банки. Гребцы, раздевшись до пояса, отвязали судно от кустарника, сели на весла, отгребли на стремнину – и ушкуй величаво поплыл дальше по реке.
– Здрав будь, воин, – подошел к Середину старик, раздававший на берегу снедь, и кивнул на юную ведьму: – Это как, мил человек, дочка твоя, что ли? На невольницу не похожа, строга больно.
– Пусть будет дочка, – согласился ведун. – Нечто грубит? На нее не похоже.
– Не, не грубит. Слова по одному отмеряет, ровно с жемчугом расстается. Однако же от еды и питья отказывается.
– Вот оно что… – Олег прикусил губу. Он не ожидал, что странность в поведении лесной ведьмы заметят так быстро. – Это она похудеть задумала. За толстую себя считает.
– Как это? – вскинул брови старик. Разумеется, как и все в этом мире, он считал, что девка чем упитаннее, тем и краше.
Однако другого объяснения ведун придумать не смог.
– Молодая еще, – пожал он плечами. – Рази ты не ведаешь, что у девиц в возрасте таком вместо ума-разума творится? Каприз на капризе, ничего не поймешь. Ты вот что… Ты ее долю лучше мне давай. Я как-нибудь попробую уломать.
– Могу и тебе, – согласился старик. – Уговор у Тумдума, знамо, с тобой.
– Тебя как звать-то, отец? – Олег положил ему руку на плечо. – Ты, вижу, корабельщик опытный.
– Дык уж полвека каженный сезон на веслах… Как отец в десять лет с собой взял, так на берег токмо со снегом и схожу. Ершом он меня кликал. Знатный был кормчий, да токмо научить ничему не успел. Рыбачил как-то в плавнях Нижней Булгарии, когда припасы в дорогу запасали, да водяной его в омут и затянул, проклятущий… – Старик вздохнул.
– Да, печально, сочувствую, – сказал ведун. – Хорошие люди, они и нам, и нежити завсегда нужны. Это токмо мерзость всякая нигде не тонет. Однако же подскажи, опытный корабельщик, где именно тати могут гнездо свое свить? Когда мне в броне бдеть днем и ночью, а до какого дня можно впрок высыпаться?
– Завтра село Кимры минуем, – почесал в затылке старик. – Так выше его корабли вроде как не пропадали, не припомню такого. Ниже Калязина тоже… Почитай, меж этими селениями кто-то и балует. Берега там, кстати, топкие, а потому малолюдные. Самое милое дело от глаз прятаться. Вниз по течению всего два дня пути выйдет. Коли проскочим, можно более не бояться.
– Коли все так ясно, отчего их по сей день не отловили? – удивился Олег.
– Ну, кабы душегубы на берегу сидели, так, может, уже по осинам бы и развесили, – пригладил тощую седую бороду старый Ерш. – А коли в топях прячутся али на протоках лесных, так поди найди… Их все и за сто лет не прошерстишь.
– Ну да, ну да, – согласно покивал ведун. – Тогда я, пожалуй, пока покемарю на солнышке…
Уверенный, что своими разговорами он отвлек старика от мыслей о Сирени, Олег присел на палубу у борта и откинулся на него спиной, прикрыв глаза. Хотел вздремнуть – да разве заснешь, если вместо солнышка на лицо сыплется противная холодная морось?
Олег прищурился, глянул на юную ведьму. Та неподвижно стояла у борта, глядя на ползущие мимо берега. Яркое платье стремительно намокало, но сама Сирень явно не ощущала никакого неудобства. Что, впрочем, не удивительно. Железному каркасу, обтянутому дерюгой, на погоду плевать, а подселенная в большую куклу душа уже давно забыла, что такое боль. Все, что в ней осталось, – это ненависть к человеческому роду. И страх. Страх перед силой ведуна, способной скрутить куклу в узел и на вечные времена оставить уродливой кучей в какой-нибудь темной глубокой яме вместе с попавшейся в ловушку чародейской душой…
Все же странно, что злобная ведьма, истребившая целую деревню, так легко смягчилась всего лишь после нескольких подарков. И даже согласилась больше никого не убивать.
Середин опять закрыл глаза и вправду задремал, а когда проснулся – ушкуй уже мчался вниз по широкой Волге, подгоняемый слабым попутным ветерком. Совсем рядом, под ухом, журчала вода, с берега пахло влажной травой и едкими еловыми смолами. Дождь прекратился, но небо оставалось затянутым темными тучами от края и до края. Олег встал, размялся, прошелся до кормы, спросил у Тумдума:
– Кимры скоро?
– Мыслю, до заката пройдем, – хмуро ответил купец. – С погодой повезло. Однако же на ночь придется вставать. Как бы во мраке куда не влететь…
«Вставать», как оказалось, означало просто отдать якорь. Тумдум не хуже старого Ерша понимал, где места спокойные, а где опасные, и выходить на берег не рискнул. На воде до путника добраться куда как труднее – что человеку, что нежити, что зверю лесному, каковых здесь тоже хватало.
Ерш открыл бочонок с солониной, порезал хлеб, опять обошел команду, выдавая каждому его скромную вечернюю пайку. Перед Олегом присел, протянул ему два бутерброда, тихо сказал:
– И все же зело странна твоя деточка. За весь день ни разу по нужде не ходила.
– Так ведь не ест же ничего, – пожал плечами Середин.
– Однако же целый день? – не поверил ему корабельщик.
Олег промолчал. Старик чуть подождал ответа, хмыкнул, пошел обратно к бочонкам с припасами.
Ведун тихо ругнулся. Ушкуй маленький, все друг у друга на виду, ничего не скроешь. И если девочка не испытывает никаких человеческих потребностей – скрыть этого, понятно, не получится, как ни старайся. А путь впереди длинный. Нужно что-то придумывать, как-то все это объяснять. Вот только как объяснишь простому смертному подобные чудеса!
– Ладно… Будет день, будет видно… – Середин развязал свой мешок, достал трофейную кольчугу, влез в нее, застегнул крючки во`рота, опоясался саблей, шлем пока привесил к поясной сумке. Подошел к девочке: – Ну, и как тебе наше путешествие?
– Я знала, что мир огромен, – тихо ответила ведьма. – Но не ожидала, что настолько…
– У-у, тогда тебя ждет большой сюрприз.
– Какой? – Сирень повернула к нему влажное лицо.
– Мир такой большой, что ты, можно считать, все еще дома. Мир большой и разный, ты только-только переступила порог. Ты еще увидишь озера и горы, пропасти и пустыни, города и непролазные чащобы…
– Хорошо, – кивнула девочка. – Тогда я не буду пока от тебя убегать.
– Спасибо, – улыбнулся Олег. – Ты уже обещала меня не убивать, теперь обещаешь не убегать. Скоро мы станем настоящими друзьями. Дождь, кстати, кончился.
– Хорошо. – Лицо Сирени на миг дрогнуло, стало сухим, и она снова повернулась к берегу.
Ушкуй стремительно погружался во мрак. Густые облака не пропускали к земле ни единого звездного лучика, намертво отрезали луну. Пока Олег доел солонину с хлебом, запил бражкой – река полностью растворилась в черноте. Ведун поколебался, но заговора на кошачий глаз шептать не стал. В такую погоду ни один тать на разбой не отправится, как бы ни хотелось. Как грабежом заниматься, если на расстоянии вытянутой руки ничего не разглядеть? Ну, а о колдунах или какой нежити освященный крестик завсегда предупредит, благо не выносит христианская святыня близости любой магии али сил языческих.
